– Зачем это тебе? – спросил Марк.
– Мне интересно. Мы так близко живем, а не знаем, что там творится.
– Там пусто, – сказал Марк. – Уже много лет. И радиоактивно.
– Ты так смотришь, словно я на Луну улетаю. А это всего лишь туристическая поездка по безопасным местам.
– Безопасным?
– Ну, не будем же мы в реактор лезть, в конце концов! Так, покатаемся по дорожке. Я даже из автобуса не буду выходить.
– Да ты на каждой остановке вечно выбегаешь собирать ромашки!
– Там будут грибы, а не ромашки, – поправила его девушка. – Их я уж собирать не стану. Это ведь не первая турпоездка в Чернобыльскую Зону, и не последняя. Думаешь, мы там одни будем? И потом мы заедем в Припять. Я просто должна увидеть места, где жили родители. Понимаешь?
Марк не ответил, и она взяла его за подбородок и повернула к себе. Он продолжал молчать.
– Так, – сказала Полина, наклонив голову. – Ну, раз ты такой вредный... Ладно, не поеду.
Голос у нее был упавший.
Марк смотрел в самые красивые глаза в мире.
– Поезжай, – сказал он. – Я тебе верю. Раз ты говоришь, что опасности нет, значит, ее нет.
Полина помолчала в ожидании подвоха, а затем улыбнулась.
– Ты прелесть, – сказала она и чмокнула его в нос. – Пошли на речку. Посмотрим на закат.
Она встала, потянув Марка за руку.
– Мы же вчера видели, – сказал он, вставая и подавляя тревожное чувство.
– Вчера был другой. Закат никогда не бывает одним и тем же.
Марк спешил к офису частной турфирмы. По словам Полины, автобус отъезжал в семь утра, а было уже начало восьмого. Впрочем, когда это туристические автобусы отправлялись вовремя?
Однако, завернув за угол, он обнаружил, что небольшой белый с розовыми полосками автобус уже отъезжает от бордюра. Марк с досадой остановился, поджидая, когда автобус проедет мимо него. Одна из занавесок в салоне колыхнулась, и показалось любимое лицо. К стеклу прижалась ладошка, и Марк поднял руку в прощальном жесте.
Если бы не утренний звонок Полины, он бы точно проспал. Девушка сказала, что уже выходит из дому, потому что за ней должна заехать Ленка – их подвезет к офису турфирмы ее друг. А еще она сказала, что свой мобильник оставляет дома, дабы ничто не отвлекало ее от экскурсии.
Марк, даже не умываясь, поспешно оделся и отправился к офису – надо же проводить любимую! – но обнять ее на дорожку так и не успел...
Он постоял в расстроенных чувствах и побрел домой.
Все утро он потратил на то, чтобы испечь пирог. Взбитым кремом он вывел на пироге очертания мотылька. Получилось неплохо. До возвращения Полины оставалось еще несколько долгих часов. Он посмотрел на окно Полины в доме через дорогу и представил, как изумится и обрадуется девушка, когда он принесет пирог прямо на место их постоянных встреч – на лавочку в ее дворе.
Вдруг пол пошатнулся. Марк схватился за стол, чтобы не упасть, но второго толчка не последовало. Что это было – землетрясение? Когда-то давно доходили досюда толчки то ли из Болгарии, то ли из Румынии... И вот – опять?
Телевизор на кухне был включен, и уже через час Марк узнал, что в Чернобыльской Зоне прогремел второй взрыв.
Из Припяти автобус с шестью туристами так и не вернулся.
На рассвете следующего дня Марк отправился в путь к Припяти. На рейсовом автобусе он добрался до окрестностей Чернобыльской Зоны, а дальше его повез местный извозчик на побитых «Жигулях». Он высадил Марка среди полей и тут же уехал, развернувшись так резко, что оставил черные полосы на асфальте.
Марк стоял на обочине. Он был не одинок. В полусотне метров от него развернулся самый настоящий военный городок. Между палаток разъезжали джипы с открытым верхом, бегали солдаты, поодаль стояли БТР и «КамАЗ», переделанный под передвижной пункт флюорографии.
Подойдя поближе, Марк посмотрел на оцепление. Не то что в Припять, даже в новую Зону пройти было никак нельзя.
Марк не решился ни с кем заговорить. Он повернулся и в отчаянии уставился на дорогу, соединяющую два края горизонта. Никого из водителей проезжавших мимо автомобилей не волновало, что Полина пропала и судьба ее была неизвестна.
Не осознавая своих действий, Марк вышел на середину дороги. Он не мог смириться с мыслью, что не может сделать ровным счетом ничего. Автомобили, громко сигналя, проносились мимо него.
Он вернулся на обочину и медленно побрел прочь. Разум сопротивлялся, разум не хотел принимать страшную правду.
Этого просто не может быть. Да, люди умирают, но не Полина. Да, люди теряют близких, но не он, Марк.
А потом он начал высматривать подходящий камень, чтобы положить его на могилу Полины.
Сделать для нее хоть что-то. Хоть что-нибудь...
Так он и нашел Черный Кристалл – осколок непонятно чего, лежащий у дороги. Марк поднял его и положил во внутренний карман куртки. Он не знал, что стал первым из тех людей, которые будут собирать на этой земле непонятные предметы. Которые изменят весь свой образ жизни, чтобы вступить в неравную схватку с Зоной, которые будут гибнуть в природных отклонениях – аномалиях – и убивать друг друга за предметы, что по отдельности назовут артефактами, а в совокупности – хабаром.
Марк не знал, что он стал первым сталкером и что его, так же как потом и других, эта земля будет манить к себе снова и снова. Но, в отличие от других, у него была четкая цель. Он хотел узнать, что случилось с автобусом. Он должен был узнать. Любой ценой.
Однако когда Марк через несколько дней попытался вернуться на то место, где нашел Кристалл, его остановили задолго до нужной точки. Территория новой Зоны отчуждения была отделена от остального мира несколькими линиями оцепления, а потом ее огородили стеной – Барьером.
«Похороны» шестерых туристок, водителя и экскурсовода состоялись через месяц. Марк никак не мог взять в толк, как можно проводить подобную церемонию, когда дело касается пропавших без вести. Хотя и знал, что после неудачного похода военных в образовавшуюся Зону, закончившегося гибелью отряда, было решено приравнять к погибшим и всех тех, кто находился на территории Зоны в момент второго взрыва.
Марк молчал в течение всей панихиды и не уходил с кладбища до самого вечера. Дрожащей рукой он положил Кристалл у фотографии улыбающейся девушки. И посыпал пустую могилу сухими крошками испеченного им в прошлом месяце пирога.
На второй день Марк вновь пришел на кладбище, чтобы забрать Кристалл. Он никогда прежде не терял любимую девушку и не знал, нормально ли то, что он в такое время способен думать о каком-то куске твердой породы. Это был последний раз, когда Марк сравнивал свои действия с общепринятыми.
На могилу Полины он больше не пришел ни разу за следующие пять лет. Она была пуста. Единственное, что он мог туда положить – это свое отчаяние, чтобы оно вернулось с удвоенной силой.
К тому же у него нашлись дела поважнее.
Кристалл проявил себя через несколько недель, в течение которых Марк четыре раза обращался в травмпункт с перебитыми костяшками пальцев, которыми он бесконечными ночами в бессильной ярости месил стены. В ту ночь камень начал блестеть. Это совпало с появлением у Марка странной уверенности. В очередной раз обнаружив, что, покачиваясь, сидит на полу и обнимает подушку, он вдруг понял, что мир не таков, каким его видят люди. Вернее, все видят мир по-своему, но все они не правы. Внутри словно начал расти стержень, который следовало направлять в нужную сторону, до тех пор пока уверенность не станет абсолютной. Но в чем конкретно он был уверен, Марк затруднялся сказать.
Кристалл блестел в такт его мыслям. Марк, глядя на него, не удивился. Ему стало казаться, что камень блестел всегда, но он этого не замечал. Он встал с пола и включил свет. Взял камень и провел пальцем от края до края.
