В принципе, если мотаться по Галактике каждый раз, когда кому-то привидится дракон, — путешествие будет долгим, безрадостным и где-то с пятой попытки возникнет жгучее желание убивать каждого, кто просто осмелился вслух произнести слово, которое на «дра» начинается и на «кон» заканчивается. Элли была в самом начале этого пути, но ей уже повезло. На этот раз дракона видели не где-нибудь, а в системе Джунго, у планеты Остентум. Что еще важнее, видели именно коренные обитатели Остентума — народ не просто особенный — странный.
Остентум часто называют планетой Мертвого Бога. В свое время местные жители не просто нашли бога, но смогли его убить. В отличие от других планет, где чего только не делали жители с богами, но все же чаще — боги с ними, на Остентуме вся история хорошо запротоколирована и подтверждена многочисленными свидетельскими показаниями.
Останки бога — главная достопримечательность и один из основных источников доходов планеты. Туристы любят запечатлеть себя у останков. Скелет Бога производит впечатление — почти пять метров в высоту, и сияющие кости правой ступни. Остальные кости тоже сохранились, но не сияют. По преданию, правая ступня приносит удачу, поэтому каждый пытается прикоснуться именно к ней. Что-то мне подсказывает, что речь не идет о руках или черепе просто потому, что до них не дотянутся.
На свою беду, Бог появился на Остентуме в момент, когда местные разумные уже перешли от копий и стрел к примитивному огнестрельному оружию. Бог лечил, кормил, поил, причем совершенно бесплатно, что, вероятно, плохо сказалось на ценах. Было бы странно, если бы кто-то продолжал платить столько же, если буквально за углом можно получить примерно то же, но без денег.
У Бога было бы больше шансов, если бы он оставался там, где впервые его заметили, — в нескольких километрах от города. И для конкуренции не так критично, и убежать легче. В городе ему скрыться было трудно, а при его пяти метрах роста в него было просто невозможно не попасть. Если бы он вступил в бой, если бы он хотя бы сдвинулся с места, когда два десятка мушкетеров вышли на позиции… Увы, Бог принял три залпа, не пытаясь атаковать своих противников или хотя бы увернуться.
Он был все еще жив, когда его принесли на рыночную площадь и выставили в специально построенной для такого случая клети. Наверное, он мог вылечить себя и даже создать себе еду и питье. Вместо этого Бог три дня умирал.
Цены вернулись на прежнюю высоту и не остановились на достигнутом. Победители компенсировали убытки.
Но особенными жителей Остентума делала вовсе не их готовность убить кого угодно, если он угрожает их бизнесу. Эта черта, напротив, делает их близкими и понятными для подавляющего количества миров Галактики. Особенность была в другом — все незнакомое для жителя Остентума было вызовом. И ответ на этот вызов запрограммирован только один — уничтожить или покорить.
Вероятно, поэтому планета Мертвого Бога была славна костями. Местным легко давалась смерть.
И это на планете, где странным образом не прижилось массовое производство, а вместе с ним как-то не случилось даже осадных орудий, не говоря о таких радостях цивилизации, как танки, авианосцы и баллистические ракеты. Даже с бомбами — у местных не сложилось. Все потому, что туземцы никогда не воевали всерьез. Не было у них ни армий, ни стран, за честь, деньги и любовь к которым можно было бы умереть. Вероятно, для того, чтобы построить завод или создать армию, нужно иметь в наличии людей довольно покорных, таких, которые, если их заставят маршировать по плацу, убьют не сразу, а немного подумают о последствиях. Ярость жителей Остентума странным образом уберегла планету от массовых побоищ. В результате местные так и баловались понемногу — изничтожали преступников, опасных зверей и богов.
Нас встречали. Можно сколько угодно повторять самому себе, что все это чепуха, только официально Империя и Остентум в состоянии войны. Уже лет пятьдесят как. И пусть за последние сорок пять никто не был убит, все равно — бодрит.
Война между Империей и Остентумом носит такой специальный характер по одной веской причине. Единственный имперский крейсер мог бы начать и закончить войну примерно за два витка вокруг планеты. И дело вовсе не в особой гуманности. Дело в кермите. Очень полезный минерал. Дорогой и редкий. Дико радиоактивный, но, что характерно, — не для туземцев. Все города местных находились в окружении гор, фактически города-крепости. И горы эти состояли из кермита. Вот с таким сочетанием полезных ископаемых и рабочих ресурсов по их добыче воевать Империи совсем не хотелось.
Поэтому, когда в окрестностях Джунго появляется дракон, а у нас с Элли возникает желание на него посмотреть, нам практически шепотом, но настойчивым и строгим, рекомендуют, перед тем как осматривать дракона, приземлиться на Остентуме и взять с собой компанию местных драконофилов. Вдруг этот дружеский жест поможет как-то снять напряжение между Империей и ее потенциальными запасами кермита.
Я не ошибся. Кермит уже принадлежит Империи. Пусть жители Остентума об этом и не подозревают. Вопрос только в том, когда Империя приступит к его промышленной добыче и какими будут необходимые для этого инвестиции. Залпы с орбиты и жертвы среди местного населения, вылеты боевых шаттлов с имперским десантом на борту и скромные гранитные обелиски Александринского мемориала — все будет подсчитано и внесено в графу «расходы». Кермит перекроет все, Империя всегда остается в плюсе.
Мы согласились. Когда шепот доносится из имперской канцелярии — проще согласиться.
Почетная делегация по встрече нас состояла из четверых бойцов. Трое мужчин и девушка. Тот случай, когда было сразу понятно, что не дипломаты. И на умниц наши пассажиры не тянули. Есть такой особенный вид юмора, который не спрягается с интеллектом. Причем, о чем шутят, понятно, даже если не знаешь языка. Издалека.
Трое парней и девушка. И в то, что эти метко стреляют, — верилось сразу, а вот насчет исследований — как-то никак.
Наверное, дело в мундирах, но как-то даже не верилось, что у них имена есть, у каждого свое. И это несмотря на то, что пошив был, естественно, не фабричный. У бойца женского пола форменная ткань выглядела явно богаче, чем у спутников, и это не считая вставок из чего-то переливающегося на свету в рукавах и штанинах, к тому же этой ткани пошло на неё явно меньше, не потому что она такая вся миниатюрная, просто в её случае портной старался, чтобы все было выпукло. Иногда казалось, что вот-вот порвется.
У старшего — все было как-то просторно и явно не из последней коллекции, даже не из предпоследней. У еще двоих, вероятно, все сбережения ушли на сложное сооружение из проволоки вокруг воротника. Смотрелось это как очень модные ошейники, причем казалось, что они заканчиваются острыми гранями, и становилось как-то страшно — когда же польется кровь?
И все же это была именно форма, хватало общего тона, покроя, шевронов и петлиц.
Перед нами был такой четырехглавый — ну да — снова дракон.
Худенькая, высокая девчонка, и только немного широковатые плечи и большие ладони выдавали годы тренировок. Два крепких парня того частого типа, вспоминая о которых, можешь сказать только то, что серьезные были ребята, то есть их бицепсы впечатляют сильнее лиц, и все они кажутся родственниками не дальше двоюродных. И зовут их — похоже, даже если совершенно по-разному. Четвертый член команды — сухой, невысокий, той степени сухости, когда понимаешь — в этом теле осталось только нужное, только закаленное и обученное. Старший. Вероятно, в каком-то серьезном звании. Он выждал секунд пять, успев, вероятно, вычислить все наши тактико-технические характеристики, после чего поднялся, за ним — с четкостью спускового механизма — поднялись остальные. Они пытались имитировать непринужденность — встали, потому что того требует этикет. Получалось плохо. Получалось так, что они изо всех сил старались остаться на месте и не сделать шаг вперед, чтобы оказаться на расстоянии удара. То есть мозг брал верх над привычкой, но с большим трудом. Мы для них были вызовом. Нас требовалось или покорить, или уничтожить, мешал этикет и то, что мы были им нужны. Остентум хотел посмотреть на дракона вблизи, без корабля и его экипажа это было сделать трудно.
— Капитан Сивер, — и рукопожатие было сухим и точным — достаточно сильным и достаточно бережным. Чтобы вызвать максимальное доверие. У меня не вызвало. Я вообще как-то плохо реагирую на
