— Плохой сон? — Халит с тревогой смотрел на испанца. — Ты перебудил всех воинов. Хотя, и так пора собираться, иначе не успеем — не хотелось бы разбираться с пауком в сумерках. Да и ночевать лучше подальше от Каньона, если вдруг что-то пойдёт не так.
Серхио задумчиво смотрел 'сквозь' мага. Видение даже сейчас, после пробуждения, казалось гораздо реальнее, чем пыльно-серые в рассветных сумерках развалины Заронга вокруг. А ещё устойчивое странное ощущение от перемешавшихся чувст тревоги и радости. Да, опасение за судьбу Сергея, конечно, сильнее, но и удовлетворение от того факта, что утеренная на долгое время связь с товарищем начала восстанавливаться, вселяло надежду на благополучный исход и в этот раз. Тем более, Карра-то сейчас рядом нет, а все удачные попытки 'астрального единства' до сих пор испанец связывал именно с его присутствием. Точнее, с его невероятной способностью влиять на окружающих. Интересно всё же, в чём секрет его магии?
— Что с тобой? — Чужак коснулся руки Серхио, — То хмуришься, то улыбаешься… И совсем не слышаешь.
— Видел Сергея с личами. Похоже, у них опять неприятности.
Халит покачал головой:
— Как я посмотрю, молодой Входящий постоянно попадает в опасные истории. И пусть рядом с ним сильные маги, не думаю, что это плюс, а не минус — некромантов в этом мире не любит никто. Всё это когда-нибудь может плохо закончиться, — Чужак неожиданно хмыкнул, — Или наоборот, его способности и сила будут быстро расти. Чем-то это напоминает мою молодость — я тоже боролся каждый день. Но выжил и стал тем, кем есть сейчас. Не подумай, что хвастаюсь, но после глупой смерти Харата вряд ли даже среди Верховных Магов найдётся кто-то сильней меня… Ты хочешь ему помочь?
— Хочу, но пока не уверен, что смогу.
— Не попробуешь — не узнаешь. Хотя, помогать всем и каждому, как по мне, затея глупая и вредная. Так уж устроена Сила — тебе придётся потом отвечать за спасённого до конца своих дней. Нет, понимаю, один-два человека ещё ладно, а следить за десятками или даже сотнями… Жизни не хватит. В конце концов, превратишься из художника в ремесленника — на себя времени точно не останется.
— А как же совесть? Неужели вот так просто пройти мимо, когда можно помочь?
— Совесть?! — в глазах Чужака сверкнуло тёмное пламя, — Ты хотя бы догадываешься, что это такое? Кто её вообще придумал и, главное, зачем?!
— Придумал? Мне кажется, она внутри человека — совесть определяет мои поступки, позволяет радоваться, если сделал хорошо, или страдать в противном случае. Разве не так?
— Ты что, сразу вот так с ней и родился? Вспомни, разве ничего не менялось в твоём отношении к жизни, пока ты учился, рос, встречался с разными людьми? Сейчас тебе не стыдно за что-нибудь такое, что ты совершил в детстве, хотя тогда это выглядело вполне нормально? Или даже наоборот, детская совесть не грызёт за сегодняшние деяния? Оглянись назад и пойми, что твоя совесть тоже менялась, пока ты набирался опыта и знаний, пока тебя воспитывали родные и совершенно незнакомые люди…
Серхио задумался — в словах Халита был определённый резон. И всё же, что-то мешало принять доводы мага. Согласитесь, неприятно чувствовать себя марионеткой в чужих руках, когда речь заходит о сокровенном, о том, что всегда считал только своим. А с другой стороны, тут же вспомнился поразившая когда-то, как откровение, фраза из рассказа 'Бессмертный' Хорхе Луиса Борхеса: '…Я знаю таких, кто творил зло, что в грядущие века оборачивалось добром или когда-то было им во времена прошедшие… А если взглянуть на вещи таким образом, то все наши дела справедливы, но в то же время они — совершенно никакие. А значит, нет и нритериев, ни нравственных, ни рациональных…' Шокирующая мысль, которая заставила многие идеи оценивать совершенно иначе.
— Ладно, считай это первым уроком, — Чужак испытующе посмотрел на испанца, — Твою совесть 'лепили' иерархи вашего мира с первых дней. Настойчиво и незаметно — через родителей, учителей, друзей… Гораздо надёжнее удержать власть и влияние не мечом и плахой, а воспитанием, Но не переживай, в любой стае всегда находятся белые вороны. Только поэтому на смену одним правителям всегда приходят другие, но уже со своими законами и совестью. Кто из них прав, каждый для себя решает сам.
Халит немного помолчал, затем продолжил:
— Если хочешь, у Силы тоже есть совесть, и каждым магом руководят её законы. Обычные люди их не знают, не понимают и чаще всего не принимают. Поэтому далеко не редкость, когда чародея считают злым, безжалостным и жестоким, а ведь он просто следует правилам, которые определяют жизнь каждого живого существа в любом мире. Сила не прощает отступников… По-видимому, Харат тоже серьёзно нарушил закон, если так нелепо погиб, — Чужак вздохнул, — Сила сама решит, понадобится помощь молодому Входящему или ты погубишь его своим вмешательством. Смотри и слушай, почувствуй желание Потока, иначе кара за ошибку может оказаться слишком страшной…
Между тем заметно рассвело. Даже внутри комнаты непроницаемо-чёрные тени по углам посерели, и уже можно было разглядеть трещины и выбоины в старой кладке — ничего не поделаешь, время не щадит даже камень, если о нём не позаботилась чья-та рука. Халит подошёл к окну, шумно вдохнул свежий воздух и, не оборачиваясь, глухо сказал:
— Потом поговорим, а теперь уходим — Агриэль уже собрал воинов, — Чужак неожиданно вздрогнул и тут же согнулся от внутренней боли, — Да и мне надо спешить — чувствую, у шамана кара-маулей не всё в порядке, как бы не опоздать. В любом случае, уходить от кочевников придётся до того, как выпадет снег. Зимой нам через горы не пройти.
— Так, может, лучше тогда сразу в степь? — неуверенно предложил Серхио, — Если всё закончится благополучно, вернёмся к Мадуку.
— Нет, получить место Верховного Мага важнее. Без него мне к Источнику не дадут даже приблизиться. А там столько возможностей… Всё! Собирайся, едем!
Завтракали на ходу остатками ужина. Как заметил Халит, главный враг сейчас — время. Собственно, с ним никто и не спорил. Вряд ли следопыты догадывались о проблемах мага, но каждый понимал, что известие о восстановлении Основного Потока должно попасть в Дастарог как можно быстрее. По дороге к выходу из Каньона, в основном, все больше молчали. Лишь иногда мечник что-то тихо говорил невозмутимому Ветлю и они ненадолго отъезжали в сторону. Порой их сопровождал ещё и лучник, но, скорее, не по необходимости, а дабы хоть немного развеяться. Тем более странным выглядело поведение Уаддра, так и не попытавшегося, по своему обыкновению, заняться исследованием окрестностей. Да что там говрить, даже ветер затих, спрятавшись в развалинах Заронга. Тишина давила всё сильней, словно постепенно намокавший под дождём мешок.
Испанец оглянулся на ехавшего позади эльфа и негромко окликнул Халита:
— Послушай, только что вспомнил. Сергей рассказывал об одном трюке, который 'выкинул'
