отстаивает, приводя такие примеры, как найденные учеными вымершие животные и географическое распределение ареалов животных. При этом он активно использует постулаты сравнительной эмбриологии и анатомии. Описание сегодня может показаться вам многословным, но в девятнадцатом веке эта книга была пищей для ума, которую не так просто было переварить.
И наконец, я возьму «Опыт о человеческом разумении» Локка как пример теоретической философской книги. Возможно, из прошлой главы вы помните, что Локк сам составил резюме к собственной работе как «исследование происхождения, достоверности и степени распространения человеческого знания, а также оснований и степени убеждения, мнения и согласия». Не буду спорить со столь прекрасным авторским изложением плана. Добавлю лишь две второстепенные характеристики, затрагивающие первую и третью части «Опыта»: автор показывает, что не существует врожденных мыслей, а все человеческое знание приобретается из опыта; также он рассматривает язык как средство выражения мыслей, возможности его применения и наиболее распространенные злоупотребления, возникающие при этом.
Я бы хотел обратить ваше внимание на две особенности. Первая из них заключается в том, что мы никогда не знаем, как часто авторы, особенно хорошие, будут помогать нам в составлении планов книг. Несмотря на этот факт, большинство студентов полностью теряются, когда их просят вкратце рассказать, о чем повествует та или иная книга. Отчасти это может быть связано с общей неспособностью хорошо изъясняться по-английски. Отчасти — с пренебрежением именно этим правилом чтения. Но подобная ситуация, безусловно, показывает, что студенты обращают так же мало внимания на предисловие автора, как и на заголовок книги. Думаю, мы имеем право сделать вывод, что такое отсутствие вдумчивого отношения к литературе свойственно не только студентам, но и большинству читателей любого возраста. Подобные читатели, если их вообще можно так назвать, похоже, воспринимают книгу так, как, по мнению Уильяма Джеймса[41], младенец воспринимает мир: нечто объемное, невнятное и расплывчатое.
Вторая особенность, о которой я хотел бы сказать, — это мой аргумент в свою защиту. Пожалуйста, не воспринимайте примеры резюме, которые я привел выше, как единственную и исчерпывающую формулировку сущности книги. Суть можно передать по-разному. В этом вопросе нет простого критерия правильности. Конечно, чем более емким, лаконичным, всесторонним и точным будет изложение, тем оно лучше. Но другие варианты тоже имеют право на существование.
Я часто описывал суть книги, выступая наперекор мнению автора и не принося ему за это извинений. Ваше изложение точно так же может не совпадать с моим. В конце концов, читатели могут воспринимать по-разному одну и ту же книгу. Неудивительно, что это отразится на изложении сути книги. Но данный факт еще ничего не значит. Читатели разные — но книга одна, а потому всегда можно объективно проверить точность и достоверность любых утверждений о ней.
Теперь мы можем перейти к другому структурному правилу, которое требует от нас изложения основных частей книги упорядоченно и с учетом их взаимосвязи. Это третье правило тесно связано со вторым, которое мы только что рассмотрели. Возможно, вы уже заметили, как в удачно изложенной сути книги отражены основные части, составляющие целое. Нельзя постичь целое, не видя его частей. Однако верно и то, что, не видя организации частей, невозможно всесторонне понять целое.
В ответ на это вы можете спросить, почему я предлагаю использовать два правила вместо одного. Прежде всего из-за удобства. Единую сложную структуру проще воспринимать в два этапа. Второе правило акцентирует ваше внимание на целостности, а третье — на сложном устройстве книги. Есть и еще одна причина такого разделения. Основные части книги можно увидеть в тот момент, когда вы поймете ее сущность. Но обычно они сами по себе имеют сложное внутреннее устройство, которое тоже требует дополнительных усилий. Поэтому третье правило предполагает не только перечисление, но и комплексное восприятие частей текста как второстепенных объектов — единых и сложно организованных.
Могу написать формулу действия в соответствии с третьим правилом. Итак, это формула, а значит, она указывает направление в целом. Как вы помните, согласно второму правилу, мы говорили: книга посвящена такой-то теме. Затем можем продолжить так: 1) автор реализовал свой замысел в пяти основных частях; в первой части речь идет о том-то, во второй — еще о чем-то и так далее; 2) первая из основных частей содержит три раздела, из которых в первом рассматривается
Испугались? Не вижу причины. Столько всего сделать, скажете вы, и уже при первом чтении книги! Это же займет целую вечность. Если вам так кажется, то все мои предупреждения не принесли пользы. Изложенное в виде холодной и строгой формулы, правило выглядит так, словно требует от вас невозможного. Но вы забыли, что для хорошего читателя все эти действия привычны, а значит, просты и естественны. Он может во время чтения ничего не записывать вовсе и даже обойтись без вспомогательных вербальных конструкций. Но если такого читателя попросить рассказать о структуре книги, его ответ будет примерно соответствовать моей формуле.
Слово «примерно» должно избавить вас от тревожных сомнений. Хорошее правило всегда описывает идеальный способ действия. Но человек может владеть и не совсем идеальным навыком. Он может быть добросовестным практиком, применяя правило в «приблизительном» виде. Я же дал идеальную формулу. Если вы хотя бы просто приблизитесь к тому, что требуется в идеале, — этого будет вполне достаточно. Даже отточив собственное мастерство, вы не всегда будете читать все книги с одинаковым усилием. Вы просто не захотите этого и не сочтете нужным применять все свое умение в отношении некоторых книг.
Я старался максимально приблизиться к идеальному выполнению этого правила только при чтении относительно небольшого количества книг. Но чаще всего я довольствовался весьма общим представлением о структуре книги. Следуя моему примеру, вы обнаружите, что степень приближения к идеалу зависит от характера книги и цели чтения. Несмотря на такое непостоянство, правило остается неизменным. Вы должны уметь применять его, независимо от того, будете ли вы следовать ему неукоснительно.
Непривлекательность нашей формулы определения порядка и взаимосвязи частей книги можно компенсировать несколькими иллюстрациями этого правила в действии. К сожалению, его проиллюстрировать сложнее, чем все предыдущие правила, имеющие отношение к изложению сути текста. Все-таки суть можно передать одним-двумя предложениями, максимум — коротким абзацем. Но когда речь идет об объемной и сложной книге, точное перечисление ее основных частей, разделов и
Кстати, некоторые великие средневековые комментарии к трудам Аристотеля длиннее, чем сами оригиналы. Конечно, они содержат не только структурный анализ, но и толкование каждого предложения автора. То же самое относится и к некоторым современным комментариям, например к «Критике чистого разума» Канта. Предлагаю вам заглянуть в подобные комментарии, если вы хотите увидеть пример идеального выполнения этого правила. Фома Аквинский начинает каждый раздел своего комментария великолепным объяснением мыслей, высказанных Аристотелем в этой части книги. При этом он всегда четко фиксирует место каждой части в структуре целого текста, особенно относительно предыдущих и последующих фрагментов.
Хотя, возможно, лучше совсем не читать мастерски составленные комментарии. Начинающего читателя может угнетать их совершенство. Он будет чувствовать себя новичком-альпинистом у подножия Эвереста. Пример слабого и поверхностного анализа вдохновит его сильнее, хотя, конечно же, принесет меньше пользы. Нет ничего страшного в том, чтобы позволить какому-нибудь силачу взять вашу повозку на буксир. Но все-таки лучше как следует смазать ее колеса, прежде чем вы решитесь самостоятельно взять в руки поводья.
Иллюстрировать это правило трудно. Я должен выбрать то, что с относительно высокой
