лидера. Мальчик представлял эту встречу совсем не так.
– Наверное, ты немного удивлен? – продолжал брат-лидер. – Я знаю, что ты очень хорошо учишься, особенно хвалят твои способности к математике. Я даже немного завидую – сам в ней не очень силен. Твой отец – уважаемый всеми человек. Но я решил встретиться с тобой не поэтому.
Он нажал на педаль, и автомобиль понесся по трассе мимо белых домов, недавно построенных на проспекте – в каждом дворике росло несколько пальм.
Юсуф оглянулся – позади неслись машины свиты. Люди на улицах приветствовали кортеж.
А он… Он сидел рядом с вождем! С человеком, за которого сам охотно отдал бы жизнь, если бы только сейчас это оказалось нужно!
Оказывается, брат-лидер говорил так просто и понятно.
– Ты догадываешься, для чего ты нужен мне и нашей стране?
– Ннн… Нне совсем, – дрогнувшим голосом пробормотал мальчик.
– Ты будешь учиться. Не только школьным наукам, но и многому другому. Кое-что даст твой отец. Но не все. А когда выучишься, ты будешь работать у меня. Мы уже все обговорили с твоим отцом. Он дал на то согласие. Но готов ли ты?
Вождь обернулся к Юсуфу.
– Готов?
Мальчику хотелось громким голосом закричать «да!», но вместо этого получился лишь сдержанный кивок – дыхание оказалось сбитым.
– Вот и молодец. Скромен. Просто, видишь ли, твой отец – отличный доктор. Ну, и не просто доктор. Но иногда людей надо лечить, а иногда – защищать. Ты – не единственный в своем роду воин. Слышал наверняка, сколько итальяшек отправил в ад твой дед?
Конечно, Юсуф слышал. И не просто слышал. Дед мальчика, Махмуд аль-Андалуси, был соратником национальных героев, воевавших с итальянцами. Но что он делал в отряде партизан, боровшихся с Муссолини и его фашистами, Юсуф доподлинно не знал. Это всегда обходили стороной, и мальчик полагал, что дед лечил раненых.
О чем и сообщил вождю.
– Не только, – ответил тот. – Взрослые не хотели говорить это раньше времени, но, пожалуй, пора. Знаешь, как несколько рот итальянцев просто пропали в песках? Были – и нет. Никто ничего не нашел. Могут искать и сейчас – все равно не найдут. Потому что те итальянцы оказались не в здешнем мире. И в том – заслуга твоего деда.
Джип резко затормозил.
– Приехали, можно выходить. Давай-ка, пока остальные сюда не заявились.
Перед роскошным особняком стояли всего лишь две телохранительницы с автоматами. Они лихо отсалютовали вождю… и Юсуфу.
– Твой отец придет, но попозже. А пока – идем.
Оказалось, что во дворе особняка, прямо под пальмами, возвышается бедуинская палатка.
– Не люблю домов, – вздохнул брат-лидер, – мне лучше живется тут, – он указал на шатер. – Я – человек пустыни. В шахматы играешь?
Он указал Юсуфу на несколько стульев, расставленных около шатра вокруг шахматного столика.
Мальчик осторожно уселся на край стула со стороны черных.
– А вот так не пойдет! – рассмеялся вождь. – С чего это ты решил за черных? Ну-ка, бросим жребий!
Откуда-то в его руке появилась монетка.
– Герб – белые мои!
Выпал герб, так что Юсуф уселся на свое место уже на законных основаниях.
– Ходи, – проговорил вождь, двинув пешку. – А пока будешь думать, я должен тебе кое-что рассказать. Для того тебя сюда и пригласил…
…Юсуф отвлекся от воспоминаний.
Как же давно все это было! Вождь, его зажиточная страна, то самое предложение, от которого невозможно отказаться. Оно было сделано мальчишке, который в тот момент радостно согласился бы на что угодно – например, стать дегустатором пищи у брата-лидера. Ходили упорные слухи, что несколько этих дегустаторов расстались с жизнью, а вслед за ними и повара, но уже в тюрьме. Даже маленький Юсуф о таком слышал.
Да, предложение было ему в тот день сделано – прямо за шахматным столом: он будет продолжать учиться, но не только математике, арабскому и европейским языкам. Есть еще одна наука, о которой мало кто имеет понятие, к тому же, вроде бы, находящаяся под запретом. Кто-то называет ее магией, кто-то – экстрасенсорикой, кто-то – контактом с параллельными мирами, а кто-то еще запретной ересью. Большинство в такое не верит. А если верит, то на очень низком уровне – один из зависти сглазил другого, поэтому дела у этого другого пошли из рук вон плохо, он стал болеть, а потом быстро-быстро умер.
Вот и все.
В стране, где родился Юсуф, чаще всего верили именно в такое. Только полковник был убежден в ином: «Знаешь, если бы у меня были твои способности, и я был из такого рода, как ты, я и сам бы стал магрибским колдуном. Другого пути просто не было бы. Но у меня – иной путь. А тебе надо поступить так, как я сказал».
Юсуф был готов согласиться с каждым его словом. Он даже позабыл то, что советовал отец: ни в коем случае не выигрывать в шахматы у брата-лидера.
Опомнился он лишь в тот момент, когда, совершенно неожиданно, вождю был поставлен шах и мат.
Юсуф замер, держа дрожащей рукой злополучного коня над шахматной доской и не зная, что теперь будет.
Вождь сделал удивленное лицо, а потом довольно рассмеялся.
– Молодец, что поддаваться не стал! Я думал, ты смущаешься, а ты, оказывается, смелый! А то, что тихий и незаметный – это только хорошо. В работе пригодится.
«Неплохо бы взять, да и сыграть прямо сейчас, на привале, – с неожиданной тоской подумал Юсуф. – Ведь не играл с февраля – с того самого дня, как начался весь этот кошмар…»
Интересно, а русский в шахматы играет? На американца совершенно не приходилось рассчитывать. Юсуф был убежден, что любимая игра жителей США – это просмотр бейсбола по телевизору.
Пожалуй, если русский после всех этих приключений остался бы в живых, Юсуф был бы доволен. К Виталию он не питал никакой злобы. Ну, парень, конечно, увлекся всем этим повстанческим антуражем, его тоже несколько заразила революционная эйфория в Бенгази. Так кого бы она не заразила?! Он же не видел, что делается на противоположной стороне.
К их то ли пленнику, то ли проводнику Юсуф относился совершенно безразлично. Дал кое-какие сведения – вот и хорошо. Больше от него ничего и не требовалось.
Вот Джеймс был ему ненавистен. Не сам по себе, а только лишь потому, что он – американец. Но больше всего репортер из США раздражал даже не этим. Ведь больше всего не любишь тех, из-за кого ты совершил ошибку. А Юсуф ее совершил, и очень серьезную. Именно из-за этого он теперь здесь, в почти неизвестном ему мире. И все дальнейшие его действия находятся под угрозой.
Было много тех встреч с полковником, братом-лидером. Но сейчас Юсуф ярко помнил только две – самую первую и последнюю.
– Отец ждет.
Бритоголовый наследник вождя слегка улыбнулся. Ему было примерно столько же, сколько и Юсуфу, но выглядел он значительно старше. Однако держался молодцом, даже улыбнулся – мол, нечего переживать. Ну, восстание – подумаешь! Сколько всего было! И войны с соседями, и не только…
Но улыбка наследника получилась искусственной, а в глазах читалось только одно – усталость.
На сей раз брат-лидер принимал посетителей не в бедуинской палатке, а в резиденции.
– Юсуф, мальчик мой, здравствуй. Вернулся из-за границы? Как поездка?
Юсуф что-то пробормотал о результатах, полковник его не слушал, думая о своем.
– Я не отдаю приказов. Я могу только просить, – наконец тяжело проговорил он. – Дверь бедствий
