кольцо, а затем перенесена в герб Рерика-Велиграда-Мекленбурга (Фаминцын, 1995. С. 24, примечание № 4), в котором правил, как мы уже обращали внимание, сын Рорика «Метателя колец», Хальфдан-Готлейб. Кроме этого сакрального предмета — руки, держащей кольцо — у прибалтийских славян среди богослужебных предметов из храма в Ретре известна «кисть правой руки, отлитая из металла желтого цвета» (Маш, 2006. С. 215).
Я с удовольствием привожу факты применения руки и кольца в значимых в сакральном смысле изображениях на территории Древней Руси, а на ее Северо-Западе — в особенности.
1. Правая рука одной из фигур четырехсторонней стеллы Збручского идола прижата к левой части груди в области сердца, в руке — кольцо (Нидерле, 2000. С. 321).
2. В составе декоративного убранства деревянных ножен меча X в. из Новгорода, по центру «убранства» — кольцо («Родина», № 11–12, 2002. С. 142).
3. На печати новгородского тысяцкого Кондрата, до 1268 г., в двойном круге из точек — правая рука; на печати новгородского посадника Степана Твердиславича, 1230–1243 г., в двойном круге — правая рука («Древняя Русь…», 1985. Табл. 157).
4. В Евангелии Юрьевском 1120–1128 г., относящемся к новгородской письменности, заглавная буква Р представляет орнамент в виде пальмовой ветви. Верхний конец загибается вправо кольцом, образуя букву Р, а саму ветвь с кольцом держит— правая рука (Буслаев. Т. 3., 1930. С. 15–16, рис. 20).
5. Скульптурное изображение из дерева, созданное новгородским мастером в XI в. в виде какого-то навершия — правая рука, держащая шар. «Функциональное назначение, говорит исследователь Е. Рыбина, пока не установлено» (Рыбина, 2000. С. 140).
Известно, что круг или шар в мифопоэтической символике выступают в качестве эмблемы могущества и власти (Мифы. Т.2. 1988. С. 18–19), а понятие руки соотносится в большинстве случаев с понятием бога (Маковский, 1996. С. 282). А потому кольцо и рука соотносятся и здесь со значением божественной власти. Но на самом деле, смысл круга или кольца многозначный, он охватывает и представления о загробном мире, о вечности. Так, на третьем ярусе изображений на колонне с острова Готланд: участники погребальной процессии держат по кольцу в руке, поднятой кверху (Викинги, 1996. С. 31). Известно золотое кольцо Одина — Драупнир, порождающее себе подобных. Мифология вечного обновления магических сил бога (Мифы. Т.1. 1987. С. 289, стлб. 1, 2).
По археологическим открытиям известно о событиях второй половины IX в. на русском Северо- Западе. По сведениям о материальной культуре Ладоги и Рюрикова Городища, обнаруженным современным археологом Е.Н. Носовым, Сказание о призвании «варягов» не лишено исторической подосновы. Рюрик через два года из Ладоги перешел к истоку Волхова, на поселение, возникшее в конце VIII — начале IX в., которое носило к тому времени скандинавское название Holmgardr. «Симптоматично, пишет Е.Н.Носов, что город над Волховом получил славянское название» (Новгород). «Рюриково Городище — это и есть древний летописный Новгород», заключает Е.Н. Носов, до появления детинца 1044 г., когда возник новый топоним, собственно, «Новгород». «Топографическая структура Рюрикова Городища сугубо восточноевропейская и отличная от скандинавской модели», сообщает Е.Н. Носов, ссылаясь на I. Jansson’a. И далее: «В целом материальная культура Городища носит гораздо более выраженный воинский, «дружинный» характер, чем культура Ладоги… на первый план вышли функции военно-административные, связанные с его ростом как центра формирующейся новой территориальной общности, собственно «земли» (Носов, 2005. С. 30–32).
VII. Облик Рюриковичей
Без сомнения, хотелось бы встретиться лицом к лицу с древнерусской властью — с первыми представителями рода Рюриковичей. Оказывается, такая возможность существует: археология и современная антропология знают, как они выглядели.
Облик Владимира Святославича на его золотнике с трезубцем, потомком Рюрика в четвертом колене, волнует прижизненным реализмом: не «брада и власы» как везде на его поздних живописных портретах, а характерная внешность: лицо продолговатое и большое, короткая стрижка, широкие скулы, невысокий лоб, глаза большие навыкате, нос долгий — прямо от верхней части лба между бровей до длинных усов, нависая над ними; небольшая верхняя губа над толстой нижней губой, коротко подстриженная борода, — исключительно выразительный облик (см. монеты Владимира: Сотникова, 1983).
Каждая встреча с восстановленным или обнаруженным на том или ином артефакте прижизненным обликом Рюриковичей буквально потрясает исключительной его выразительностью.
Большую ценность представляет погрудный портрет Ярослава Мудрого на его свинцовой печати — он в высоком шлеме с шишаком, в плаще, застегнутом фибулой на правом плече, лицо долгое безбородое с острыми пиками усов (Янин, Гайдуков, 1988. С. 113; 259, табл. 1, 2а; 307, табл. 49, 2а).
Более того, на фотографии одной из стадий восстановления М.М. Герасимовым облика Ярослава Мудрого по черепу — вид в профиль — все основные признаки лица Владимира Святославича на виду: лицо долгое, скулы широкие, глаза большие, нос длинный, те же губы (Карпов, 2005. Фотография между с. 352– 353).
Существует достоверный скульптурный портрет Рюриковича в девятом колене, Всеволода Мстиславича, князя новгородского, который скончался в Пскове 11 февраля 1138 г.
Посмертный облик князя запечатлен между 11–14 февраля 1138 г. скульптором в глине на сосуде, обнаруженном в княжеской могиле (Белецкий, Белецкий, 1979. С. 275–279).
Сохранившийся в его чертах родовой облик Рюриковичей приводит в сильнейшее волнение своей крайней выразительностью: лицо долгое, лоб невысокий, скулы широкие, глаза огромные навыкате, нос тонкий длинный с горбинкой и прямо ото лба, наподобие лопасти пропеллера, ноздри большие, усы длинные и коротко подстриженная борода в уровень с подбородком, губы характерные — маленькая верхняя и толстая нижняя, подбородок небольшой.
Однако для антропологии Рюриковичей следует принять во внимание и белокаменную мужскую голову, так называемую «клиновидную маску», которая помещалась на фасаде северного притвора Георгиевского собора в Юрьево-Польском над большим рельефом Святого Георгия. На самом деле — это портрет второго строителя храма (1230–1234 гг.) и победителя волжских болгар (1220 г.) Святослава Всеволодовича, князя юрьево-польского. (Воронин, 1967. С. 280, 281. Рис. 120).
