– Проходите, Михаил Аркадьевич…
В самом кабинете находились двое. Оба – в гражданском. За письменным столом обосновалась молодая женщина. Как непроизвольно отметил Михей, очень даже симпатичная. За ее спиной, в уголке, пристроился мужик, невидный такой, худощавый. Он разглядывал свои собственные руки, аккуратно сложенные на коленях.
– Михаил Аркадьевич Шилов? – спросила вошедшего женщина.
– Ну я… – довольно развязно ответил Михей. В конце концов, дурак он. Дурак. Со справкой. И какой с него может быть спрос?
– Я – старший следователь Следственного комитета при Генеральной прокуратуре Российской Федерации, Артюхова Лариса Викторовна. Это… – женщина сделала короткий жест в сторону своего спутника, – майор полиции Оболенский.
– Очень приятно! – дурашливо поклонился Михей. А девка и вправду ничего. В другое время и в другом месте он бы ей… А майоришка… Чмо какое-то.
– Присаживайтесь. – Следователь указала на стул, стоящий перед столом. – Нам с вами необходимо побеседовать.
Михей занял указанное место. Откинулся на спинку стула, забросил ногу на ногу. Снисходительно, чуть свысока посмотрел на следовательшу.
За спиной завозился доктор, выбиравший себе место. Но Оболенский вдруг поднял голову и ожег «Айболита» таким взглядом, что тот отпрыгнул к двери. Даже не сам отпрыгнул – отбросило.
– Я, пожалуй, пойду в отделение… – заявил он, правильно поняв полицейского. – Дела, знаете ли…
– Идите, – не глядя на доктора, согласилась Лариса Викторовна. А ее спутник опять опустил голову.
– И о чем же вы хотите со мной говорить? – спросил Михей после того, как дверь кабинета захлопнулась за спиной врача.
– А вы как думаете? – спросила следователь.
– Ну, с вами я бы поговорил о любви… – Михей скорчил рожу, которая в его представлении была очень многозначительной и обаятельной улыбкой.
– Меня сейчас интересует другой вопрос… – Смутить следовательшу авторитет не смог. Она вообще смотрела сквозь него, в дверь, что была за его спиной.
– Так задавайте, – разрешил Михей.
Оболенский в это время встал со стула и мягко, по-кошачьи ступая, прошел к двери. «В сортир направился», – почему-то решил Михей. Ну и правильно. Пусть идет. А он пока с этой лялькой почирикает. Насчет картошки, дров поджарить… Глядишь, и договорится…
– Нас интересует ваша роль в убийстве Виктора Малышева.
Задавая вопрос, женщина мило улыбалась, и потому Михей не сразу понял, о чем, собственно, идет речь. Он-то ожидал, что речь пойдет о вымогательстве у владельца кафе «Сивый мерин». И даже приготовил ответы на все возможные вопросы. А тут такое…
Когда Михей понял, что именно ему предъявляют… Ему показалось, что на него обвалился потолок.
– Какое убийство?! – заверещал авторитет. – Какой Малышев?! Ты что несешь, овца?!
Он даже начал приподниматься со стула. Но тут же его сгребли сзади. У майора, такого неопасного на вид, вдруг оказалась железная хватка. Как Михей ни старался, вырваться он не мог. Рука вывернулась под совершенно немыслимым углом, жесткие пальцы легли на затылок, вдавливая круглую физиономию бандита в столешницу.
Холодный голос из-за спины прошипел:
– Не груби женщине, мерзота!
– Отпусти! – прохрипел Михей.
Ценой невероятных усилий – аж что-то в ногах захрустело – ему удалось чуть приподняться. Но, наверное, он это зря сделал. Нога стоящего за спиной майора вышибла из-под него стул. Неожиданно для себя авторитет оказался лежащим на полу кабинета, а над ним навис этот полицейский.
– Витька Малышев моим другом был, – глядя прямо в глаза Михея, сообщил полицейский. – И я сделаю все, чтобы ты, животина, раскрутился на пожизненку. Понял меня?
Михей хотел сказать что-то такое грозное и значительное. Дескать, мы еще встретимся и прочую ерунду, которой любят разбрасываться зажатые в угол уголовники. Но, заглянув в глубину немигающих глаз, смог только выдавить жалкое:
– Понял…
– И извинись перед следователем, скотина, – приказал майор, отпуская – наконец-то! – авторитета.
– Извините…
Майор вернулся на то место, которое занимал с начала разговора. Усевшись, опустил голову. Михей его, судя по всему, больше не интересовал.
– Что за беспредел, гражданочка начальник? – Теперь, когда его не жег взгляд сумасшедшего полицейского, бандит почувствовал себя немного увереннее.
– Вы о чем? – почти искренне удивилась следователь. А майор, не поднимая головы, пробормотал из своего угла:
– Ты еще беспредела не видел. Хочешь, я тебе сейчас «маслину» в башку вкачу и скажу, что ты на следователя кинулся? А она подтвердит.
Михей решил не искушать судьбу – кто его знает, этого чокнутого? – и промолчал. Тем более что следователь с улыбкой покивала. Скажет, скажет! Не постесняется.
– Так я повторяю свой вопрос, – как ни в чем не бывало продолжила Лариса Викторовна. – Что вам известно об убийстве предпринимателя Виктора Малышева?
– Мне ничего не известно об убийстве, – угрюмо заявил Михей. – И никакого Малышева я не знаю. И даже в глаза не видел.
– Ага, – согласился майор. – И Кирпича ты, конечно, тоже не знаешь?..
Удар пришелся, что называется, не в бровь, а в глаз. Значит, нашлась пропажа… Сидит на Петровке Кирпичик и валит Михея почем зря. Другого объяснения его исчезновению просто быть не может. Конечно, Кирпич пацан проверенный… Но при тех бабках, что стоят за Малышевым, его заставят и мать родную предать, не то что старшего. Заплатят кому надо – и запрессуют парня по полной так, что света белого не взвидит. Такой же вот майоришка, как этот. И хрен вывернешься…
– Мне стройматериалы не нужны, – кое-как выговорил Михей. – Так что кирпичи и шлакоблоки можете оставить себе. А мне в палату пора. Плохо мне что-то. Таблеточки нужно принять. А то начну на людишек бросаться и гадить где попало.
– Ну иди, лечись, – разрешил полицейский. – Пожизненное тянуть – тебе здоровье понадобится…
Михей развернулся и вышел в коридор. Сейчас он ничего перед собой не видел и не слышал. В голове птахой пойманной билось одно и то же: «Попал! Попал! Ох кранты мне! Попал!»
Оставшиеся вдвоем Лариса и Оболенский переглянулись.
– Лариса, ты – умница! – улыбнулся майор. – Все ровно и красиво. Молодчина!
– Ладно, не перехвали, – улыбнулась девушка. – Лучше пошли отсюда. А то еще кто-нибудь начнет звонить по начальству…
Уже когда они спускались к вестибюлю, Лариса как бы между прочим заметила:
– Теперь я Дашу понимаю…
– В смысле?
– Ну, она как-то мне сказала, что ты и твои друзья – другие. Не такие, как все.
– Это в смысле мутанты? – попытался перевести разговор в шутку Максим.
– Нет. – Девушка шутливый тон не приняла и была предельно серьезна. – Она сказала, что вы – настоящие.
– А остальные что, игрушечные? – Оболенский не любил таких вот разговоров.
– Не знаю. – Девушка пожала плечами. – Но Дашу я теперь понимаю оч-чень хорошо!
2
Михею понадобилось время, чтобы прийти в себя после то ли допроса, то ли беседы – он так и не мог понять, что происходило в кабинете врача. Да и не название его волновало – были проблемы посерьезнее.
