переспрашивала лишь взглядом. Теперь уже и Ларин отвечал ей глазами – нет, не то. Когда на шкале оставалось несколько сантиметров, внезапно из динамиков полился умиротворяющий джазовый блюз. Девушка приподняла руку над приемником, Андрей кивнул – мол, то, что можно слушать. И хоть музыка звучала не очень громко, но в ней потонули женский визг и хрюканье Жадобина, они словно перестали существовать.
– Меня зовут Вера, – произнесла мулатка неожиданно низким грудным голосом. – Я тоже иногда слушаю эту станцию. Но ты первый, кому она понравилась.
Ларин не ответил. Слово «первый» тут же врезалось ему в память – именно тем, что прозвучало оно в абсолютно неуместной ситуации. Андрей буквально кожей ощущал то, что творилось в этой комнате до него. Воображение рисовало всех тех уродов, которые прошли через эту огромную кровать и дышали этим спертым воздухом. Возможно, и девушка поняла, о чем думает сейчас Ларин. Она, продолжая смотреть ему в глаза, подошла к зарешеченному окну и приоткрыла фрамугу. А затем, склонив голову набок, прислушалась к музыке – стала чуть заметно покачиваться в такт блюзовой мелодии. Движения становились все более уверенными, переходя в неторопливый танец.
Мулатка выверенным движением дернула пояс – тот белоснежной змеей соскользнул на паркет к ее босым ногам – и распахнула полы халата.
«Это всего лишь моя роль, – принялся твердить себе в мыслях Ларин, – роль, которую я должен исполнить. И больше ничего. Никто не заставляет тебя испытывать какие-либо чувства. Ты просто смотришь пошлое кино. Вот и все».
Девушка вплотную приблизилась к Андрею. Ее бюст скользнул по его груди.
«Да делай же ты что-нибудь, – злился на себя Ларин. – В конце концов, это глупо – стоять, как столб». Но тем не менее он не мог ничего с собой поделать. Это был один из тех редких моментов, когда Андрей не сумел переступить через себя.
Энергичней звучала труба, ухали ударные, девушка стала шире раскачивать бедрами. Халат уже соскользнул с ее левого плеча. Мулатка, заглядывая в глаза Ларину, медленно приседала.
– Я многое умею, многое, – шептала Вера, – расслабься, позабавимся. Все, что хочешь, только скажи.
Она завладела бутылкой, пошло облизнула горлышко розовым язычком, глотнула, и ее рука скользнула к ремню джинсов. Андрей схватил ее за запястье, сжал пальцы. Мулатка тихо вскрикнула. Всего на какое-то мгновение ее взгляд стал удивленным, а затем она с притворной томностью заморгала. Удлиненные ресницы порхали, как крылья бабочки.
– Ты не хочешь так быстро? Мне еще потанцевать?
– Остановись и запахни халат, – злясь на самого себя, проговорил Андрей.
– Я тебе не нравлюсь?
– Я сказал – остановись и запахни халат.
Ларин уже взял себя в руки – мог воспринимать себя сегодняшнего со стороны. Конечно же, настоящий Сиваков вряд ли бы пережил и десятую долю тех эмоций, которые сейчас обуревали Андреем. Но все же уголовный авторитет – это не беспредельщик типа Жадобы. В криминальном мире тоже есть своя мораль – «понятия».
– Я делаю что-то не так? – Мулатка поднялась с колен и запахнула халат. – Я тебя не возбуждаю?
– Не задавай лишних вопросов. – Ларин подошел к приемнику и сделал музыку чуть громче. – Нравится? – спросил он.
– Что? – не поняла девушка.
– Музыка хорошая?
Вера часто закивала; было видно, как у нее подрагивают руки. Она явно ожидала от ночного гостя какого-то подвоха. Ведь появиться в ее комнате-тюрьме мужчина мог только с одной целью…
– Так я тебя не возбуждаю? – вновь повторила она, на сей раз почти по-детски наивно.
Андрей подошел к мулатке, поплотнее запахнул на ней халат и, подняв с пола пояс, затянул его. Затем, держа девушку за плечи, посмотрел ей в глаза.
– Ты красивая и вроде бы не дура. Но только ничего сегодня не будет.
– Почему?
– Потому что я так сказал, – отрубил Ларин.
Мулатка всхлипнула. По ее щеке сбежала слеза, затем другая, и она разревелась.
– Тише, еще услышат. – Андрей приобнял ее, подвел к окну.
За ажурной стальной решеткой виднелся высокий бетонный забор. Над ним на фоне звездного неба покачивали верхушками молодые сосны.
– Если ты скажешь хозяину, что я тебе не понравилась, меня накажут.
– О чем ты говоришь?
– Если клиенту не нравится или мы не хотим чего-нибудь делать, нас наказывают.
– Слушай, я похож на человека, который может ударить женщину?
Ларин отстранился от мулатки: уж слишком по-дружески он сейчас обходился с ней, и ведь совсем не факт, что на доброту ему ответят добротой. Вера хоть и не по своей воле, но могла рассказать Жадобину, что происходило между ними наедине. А тот наверняка поинтересуется.
– Не знаю, – ответ прозвучал искренне. – Все выглядят как люди, но потом… – Вера, закрыв лицо ладонями, продолжала смотреть на Андрея сквозь разведенные пальцы.
Ларин взял ее за плечи, легонько встряхнул, чтобы привести в себя.
– Запоминай. Я скажу Жадобе, что все было просто чудесно. И ты скажешь ему то же самое.
Андрей про себя выругался, он говорил сейчас, как нормальный мужчина. А ведь Жадобе безразлично, что могла думать о клиенте его рабыня. Ей не могло нравиться или не нравиться, она была просто обязана делать то, что от нее требовалось. Мулатка чуть шире развела пальцы, и между ними Ларин увидел темно- оливковый глаз, поблескивающий от слез. Огромный зрачок чуть заметно пульсировал от волнения.
– Короче, скажешь, что я всем остался доволен. Или как там у вас принято. Ведь он спросит тебя потом?
Уточнять, кто именно «он», не пришлось, Вера сразу сообразила, что речь идет о Жадобине, и несколько раз покорно кивнула.
– Так что, ты сейчас уйдешь? – спросила она.
Ларин задумался.
– Нет, останусь.
– Ты какой-то странный. – Мулатка хотела прикоснуться к плечу Андрея, но отдернула руку.
– Не твое дело.
Андрей поискал глазами, нашел выключатель и погасил свет. Теперь комнату освещала лишь ущербная луна, взошедшая над лесом. Яркие безвкусные краски померкли, весь интерьер стал словно кадр из черно- белого кино. Лишь цветными огоньками подмигивал аквалайзер приемника.
– Одеяло здесь одно? – Ларин уже передвинул одну из подушек поближе к краю.
– В шкафу есть запасное. – Девушка вскинула руку, останавливая Андрея. – Я сама постелю. Можно?
– Сделай одолжение. И поменьше болтай.
Ларин чувствовал, что в самом деле смертельно устал. Мулатка метнулась к шкафу – вытащила одеяло, принялась заправлять его в атласный пододеяльник.
– Музыка пусть играет. Все, спокойной ночи. – Андрей разделся и лег на самом краю широкой кровати.
Мулатка осторожно, чтобы не побеспокоить его, расправила одеяло и отошла к окну. Вспыхнул язычок зажигалки, зардел кончик сигареты.
«Ненавижу сигаретный дым», – подумал Ларин.
Но он понимал, что девушке нужно прийти в себя. Ведь у нее, наверное, голова идет кругом. Мулатка глубоко затягивалась, старалась выпускать дым в щелочку приоткрытой фрамуги. Пепел сбивала в ладонь.
Андрей лежал на спине и сквозь полуприкрытые веки смотрел на Веру. Девушка ловко отправила окурок щелчком за окно – тот на лету рассыпался фонтаном огненных брызг. Затем она тихо, на цыпочках
