– Я понимаю, есть дела, кроме общих со мной…
Жадоба закивал.
– Тут один человек ко мне подъедет, перетереть… в смысле переговорить с ним надо, дело срочное.
– Понимаю. Потому и не буду мешать. – Штайнер сунул хозяину дома сухую старческую ладонь, тот торопливо пожал ее. – Не надо провожать, я сам.
Поджарый старик неторопливо спустился во двор. В ворота уже въезжал Кожевников, причем не на своей, а на милицейской машине. Даже мигалки не успел выключить, что было делом неслыханным. Обычно Кулешов с Жадобиным в своих контактах старались соблюдать хоть минимум конспирации.
Майор в форме выскочил из-за руля и побежал к дому. Штайнер, прищурившись, проводил его взглядом и махнул рукой «шестеркам» из охраны Жадобина – мол, не спешите закрывать ворота. Автомобиль немца плавно тронулся и медленно выкатился на дорогу.
Жадоба встретил Кожевникова настороженно:
– Какого хрена ты ко мне на патрульной машине приперся, да еще в форме?
Майор снял с головы фуражку, рукавом вытер вспотевший лоб.
– Херня полная, Юра, получается, – вымолвил он, тяжело садясь на стул. – Кулешов меня чуть не придушил. Попов пропал.
– Как это пропал? Люди просто так не пропадают, – удивленно приподнял брови Жадобин.
– Все в полном ажуре было. Кафе сгорело, свидетель у нас был. Ну, мы и поехали с утреца брать этого чертового Попова. А его нет, испарился. Я еще в понедельник недоброе заподозрил, когда он жену с дочкой на курорт отправил. Кулешову доложил. А тот, мол, ерунда, коммерс просто испугался, когда на него твои пацаны наехали. – Кожевников посмотрел в глаза Жадобе. – А он, сука, оказывается, свою сеть кафешек в банке под кредит заложил и деньги налом взял. Сдернул, гад.
Жадобин почесал затылок.
– Косяк крутой нарисовался. Теперь, значит, его кафешки банк за невозвращенный кредит себе заберет. Хреново, конечно, но и с банкирами договориться можно. Жаль сил и времени.
– Это если с твоей стороны, Юра, посмотреть. А Кулешов-то теперь с коммерса ни хрена не поимеет. Мы же его закрыть планировали. В камеру на шконуку бросить, мобилу в зубы сунуть – и звонил бы всем своим компаньонам-приятелям, чтобы бабки собирали под его освобождение. А эта сука со всем налом дернула…
– И много нала? – осторожно спросил Жадоба.
– Пол-лимона евриками.
Жадобин присвистнул.
– Нехило. Что ж вы его так хреново пасли? Мои пацаны свою часть работы сделали… Ладно, не переживай, командир. В любом деле проколы случаются. Будет и на нашей улице праздник.
– Ну, не мог он никуда уехать, – разволновался Кожевников. – Мы его уже три дня как караулим. Аэропорт под контролем, вокзал, все машины проверяем… Я как чувствовал, что он сдернет.
– Мог Попов внутри фуры проехать или в мусоровозе? Мог. Твои ж менты ленивые. Какой им интерес во все дырки лезть, а?
– Мне генерал голову оторвет. Ногами топал, с кулаками бросался. Вы ж как договаривались – недвижимость тебе отходит, а бабки Кулешову…
– Всех баб не перетрахаешь, всего бабла не срубишь, – примирительно произнес Жадобин. – Сами виноваты, обвел нас коммерс вокруг пальца. Со временем все устаканится.
– Думаешь, все-таки уехал, удрал с баблом, паскуда чертова? И мы все, значит, зря жилы рвали?
– Ты, майор, успокойся. Мобилу его пробивали?
– А то как же! Я же говорю, хитрый. Когда мы в его хату вломились, мобильник там лежал включенный. Мы потому до утра и не дергались.
– Ладно, скажу пацанам, пошустрят. Ну, и ты не спи. Однако нутром чую – свалил-таки Попов. Он хоть и фраер, но хитрый. Давно к этому готовился. Понял, что не прокатят московские связи. Его жалобу в Генпрокуратуру куда на проверку завернули? Правильно, к нашим. Вот он и сообразил. Покричит Кулешов и успокоится. Я сам с ним переговорю, чтобы на тебя лишний раз не наезжал. Дело-то общее.
Майор убедился, что Жадоба в душе уже смирился с потерей и особо усердствовать в поисках сбежавшего коммерса не станет. Приходилось рассчитывать только на себя и своих людей.
– Если что, командир, я тебе сразу звон сделаю. – Жадобин постучал ногтем по мобильному телефону. – Но шансов мало.
Кожевников уехал. На этот раз мигалку не включал.
Жадоба хитро ухмыльнулся и потер руки. Он-то знал одну вещь, о которой не сказал ни Кулешову, ни Кожевникову. Братки из банды до вчерашнего вечера плотно пасли Попова. Месяц тому назад богатенький коммерсант сделал странное капиталовложение – купил за городом дом на отшибе, без удобств, без хорошего ремонта. Покупку не афишировал, появился там всего один раз. Так что Жадоба был практически уверен – Попов от него с наличкой никуда не денется. Просто решил отсидеться там, а уж потом, когда кипеж поуляжется, рванет из здешних мест вместе с деньгами.
Главарь банды набрал номер, поднес трубку к уху.
– Сивый, на ногах уже?.. Это хорошо… дело новое есть и прибыльное… не пожалеешь… конечно, не по телефону… ты только поразмысли, кого с собой возьмешь… Хасана?.. что ж, правильно говоришь… если пацану под сорок и у него за плечами семья, глупостей не наделает… жду…
…Милицейская машина мчалась от станицы к городу. Кожевников тихо ругался матом, поминая нехорошими словами и «хитрозадого» Попова, и Жадобу с его братками, и, конечно же, генерала Кулешова. Бабки, как ни крути, на кону стояли большие, но предназначались-то они не Кожевникову, а его начальнику. Сам бы майор в лучшем случае поимел бы тысяч десять да премию по службе.
За поворотом Кожевников увидел знакомую легковую машину. На капоте поблескивал серебристый ноутбук. Возле автомобиля стоял подтянутый старикашка – тот самый немец-депутат, с которым майор разминулся во дворе у Жадобина. Генрих Штайнер сделал шаг вперед. Нет, он не вскинул руку, чтобы остановить машину, а просто приподнял пятерню и поманил старческим скрюченным пальцем. Кожевников поколебался, но все же надавил на тормоз. Уж очень хитро щурил глаз пожилой немец.
Глава 8
Петушок собирался в гимназию. Водитель, нанятый генералом-отцом для того, чтобы возить сынка на занятия, терпеливо дожидался на кухне и поглядывал на часы. Кулешов-младший шебуршал в отцовском кабинете, закрыв дверь.
– Петр Анатольевич, – водитель всегда называл генеральского отпрыска по имени-отчеству, как того требовал от него родитель Петушка, – в школу опоздаем.
– Я сейчас. Ручку ищу, в моей стержень кончился, – крикнул из-за двери Петушок.
На самом деле никакую ручку он не искал. Петушок стоял на коленях возле стеллажа и держал в руках хитроумное приспособление – одно из многих, украденных отцом со службы. Легкая графито-пластиковая раздвижная трубка, на конце которой укреплена чувствительная миниатюрная веб-камера. Проводок от нее был присоединен к ударопрочному нетбуку. Штуковина предназначалась для оперативной работы. С ее помощью, по замыслу разработчиков, сотрудники правоохранительных органов могли осматривать днища машин, заглядывать сквозь небольшие отверстия в труднодоступные полости. Камера позволяла видеть все в мельчайших подробностях даже при слабом освещении. Но уникальное оборудование, предназначенное облегчить жизнь сыщикам, пылилось в шкафу Кулешова. А милиционеры по старинке пользовались штангами с зеркальцами, в которых, по большому счету, хрен что увидишь.
Петушок сунул камеру под диван, пощелкал клавишами нетбука, укрупняя изображение. На экране четко прорисовалась пыль, скопившаяся под диваном, и винтовая пробка из-под вискаря. Еще пара щелчков – пошло укрупнение, теперь можно было четко прочитать надпись на пробке, сделанную мелким шрифтом.
– Работает, – ухмыльнулся двенадцатилетний развратник, захлопнул крышку компьютера, сложил раздвижную штангу и засунул спецоборудование в школьный ранец. После чего с невинным выражением на лице вышел в коридор и поторопил водителя: – Покатили, Паша. А то на занятия опоздаем…
… Звонок на урок прозвенел уже давно. Петушок сидел за последним столом и посматривал по сторонам,
