эксгибициониста. Тут же нашлись комментаторы, опознавшие в нем сынка милицейского генерала.
А уже ближе к вечеру на окраине городского парка культуры и отдыха на расположившегося там в беседке с двумя приятеля Руслана Хасанова налетела милиция. Молодого кавказца били долго и с удовольствием. Сперва дубинками по голове, а когда он, окровавленный, упал на траву, били тяжелыми берцами. Выдохшись, схватили бесчувственного Руслана и поволокли его за ноги к милицейскому автобусу.
До позднего вечера милиционеры отлавливали по городу всех молодых людей кавказской внешности. Руководил задержаниями лично майор Кожевников и тут же докладывал об успехах по рации генералу Кулешову.
Глава 9
Вера сидела на полу в комнате Ларина и смотрела перед собой. Перед ней чернел вытянутый прямоугольник провала в полу – в углу за диваном. Снятый обрезок половой доски лежал рядом. Андрея уже не было дома больше суток. Сегодня вечером девушка решила убраться в доме: вымести весь мусор, вымыть всю грязь. И вот когда она принялась оттирать натоптанное пятно с крашеного дощатого пола в комнате Андрея, заметила, что доска как-то странно подрагивает. Подцепила ее ножом и обнаружила там целый арсенал: пару автоматов, несколько пистолетов, патроны к ним, в подсумке с десяток гранат.
Конечно, она знала, что ее новый хозяин не в ладах с законом… Вера аккуратно поставила доску на место, окончила уборку в доме, а потом все равно вернулась в комнату, куда Ларин запретил ей заходить. Сидела до поздней ночи и размышляла: признаться ей в том, что она видела под полом, или же промолчать? Проще всего было сделать последнее. Но девушка знала: она не сможет больше открыто смотреть в глаза Андрею. В душе она понимала: он не тот, за кого себя выдает.
Шли часы, а Ларин почему-то не возвращался. И вот наконец за окном показались и погасли фары машины. Мулатка испуганно напряглась. Человек в минуты страха всегда думает о худшем. Вот и Вере, девушке, не видевшей в жизни ничего хорошего, подумалось, что с ее хозяином случилась беда. И теперь приехали, чтобы забрать ее обратно.
Ее рука скользнула под пол, она сжала пистолет и подбежала к окну. С облегчением вздохнула и улыбнулась. По дорожке к дому шел тот, кого она ждала. Страх отступил. Девушке стало спокойно. Ей хотелось выбежать навстречу и обнять мужчину. Она, забыв обо всем от радости, босая, выбежала в коридор и стала возле входной двери. Вера уже слышала, как Андрей подымается на крыльцо, и тут опомнилась – пистолет все еще находился в ее руках.
По ту сторону двери звякнул ключ. Девушка на цыпочках быстро добежала до своей комнаты и нырнула под одеяло, пистолет сунула под подушку и притворилась спящей.
Мулатка прислушивалась – Ларин торопливо переодевается – и молила, чтобы он не увидел открытого тайника. Но мужчина спешил. А затем стало тихо. Дверь в комнату Веры приоткрылась, Андрей подошел к постели. Мулатка сделала вид, будто только проснулась.
– Ну вот, ты хорошая девочка. Выбросила все глупости из головы. Я просто хотел убедиться, что ты никуда не ушла. Извини, что больше, чем на сутки, не предупредив, оставил тебя одну. Дела были. Спи. Я скоро вернусь.
Мулатка даже не нашлась что ответить. Когда за Лариным закрылась входная дверь, она подбежала к окну и, присев на корточки, выглянула во двор. Андрей пробрался вдоль забора и исчез в кустах. В соседнем особняке одиноко горело окно на втором этаже. Вера тут же выскользнула из комнаты, положила пистолет в тайник и опустила доску, пообещав себе, что больше никогда ее не поднимет и никогда не скажет Ларину про то, что притрагивалась к его оружию.
За плотно сдвинутыми шторами горела настольная лампа. Андрей сидел в кресле, устало положив голову на спинку. Маша уже выслушала его рассказ и теперь вертела в руках пачку банкнот по сто евро, которую почти насквозь пробила пуля.
– Никогда не думал, что жизнь такому человеку, как я, когда-нибудь спасут деньги, – усмехнулся Ларин. – Поучительный сувенир я прихватил с места событий.
– Ты абсолютно уверен, что налетом руководил Кожевников?
– Больше некому. Только он с Кулешовым да Жадобин знали, что Попов собирался удрать с наличкой. Жадоба нас с Хасаном и послал. А уж как генерал узнал, где коммерсант отсидеться решил, я не в курсе.
– Агентуры у него хватает. Вот и подсуетился, – вздохнула Маша и зашелестела простреленными купюрами, затем ногтем взрезала банковскую полоску и принялась раскладывать банкноты на столе – посередине каждой виднелись рваные, чуть обугленные по краям дырки от пули.
– Ты что делаешь? Такой сувенир испортила! Я думал, эти евро вместе с пулей под стекло и в рамочку – да на стену повешу. Все-таки память о бандитском прошлом.
– К сожалению, не о прошлом, а о настоящем. И зачем же сразу в рамочку? Деньги-то настоящие, не фальшивые. И номера в пачке сквозные. Их еще вполне можно через банк поменять на целенькие. Все-таки десять тысяч – сумма немаленькая.
– Ты к чему клонишь, Машка? – Андрей передвигал пальцами купюры на столе.
– Откуда Кулешов мог узнать, что Попов деньги снял, счета обнулил? – И сама себе ответила: – Свои люди у него в банках, вот информацию и слили. А поскольку пачки со сквозными номерами, то и список купюр у них должен был остаться. Процедура у них такая стандартная, при первом вводе дензнаков в оборот. Это я тебе как знающий человек говорю. Систему изнутри изучала.
– Ну, и что из этого? – удивился Ларин. – Я же не собираюсь простреленные деньги где-то светить.
Маша улыбнулась:
– Конечно. Ты, как все мужчины, слишком прост для этого. А вот у меня появилась отличная идея. Ты мне пятьсот дырявых евро не подаришь? Правда, вернуть их тебе я уже не смогу. Но еще один раз спасти тебе жизнь они сумеют, надеюсь.
Андрей глядел на Машу и не понимал, что она задумала.
– Вы, женщины, хитрый народ. Иногда я вас не понимаю, хотя и люблю.
– Не только хитрый, но и коварный. – Маша по одной взяла пять пробитых пулями денежных знаков Евросоюза, сунула их в карман халата. – Устала я, Андрей, если честно признаться. И по тебе соскучилась.
Ларин положил руку на ее ладонь.
– Когда-нибудь потом, Маша, когда все кончится. Ведь мне теперь, когда в зеркало смотрюсь, самого себя арестовать хочется. Одни наколки чего стоят…
Маша, села на подлокотник кресла, прислонилась к Андрею, положила голову ему на плечо.
– Мне почему-то с тобой так надежно и спокойно… Давай посидим так хоть десять минуток.
Не спалось в эту ночь и Жадобину. Облавы в городе, устроенные Кулешовым, не предвещали ничего хорошего. Все братки-кавказцы из бригады Жадобы сегодняшним вечером исчезли. Ни до кого из них главарь банды не мог дозвониться. Хотя это были взрослые мужики, на которых милиция не охотилась. Жадобин задницей чувствовал, что дело плохо. Не любил он конфликтов в городе, особенно на межэтнической почве. Криминалу лучше всего действовать в спокойной обстановке. Не знал он и где сейчас искать Хасана. А ведь ему был знаком взрывной нрав этого бандюгана. Такого тронь – себе дороже.
Жадоба попытался поговорить с Кулешовым по телефону. Но генерал и слушать не стал. Обозвал подельника мудаком и обещал при случае повесить за одно место, после чего бросил трубку.
Вот и попробуй усни. Жадоба сидел на террасе в компании Паши-Стоматолога и наливался вискарем. Однако алкоголь не брал. Голова оставалась светлой.
Стоматолог в своем неизменном белоснежном костюме покачивался в кресле-качалке, отталкиваясь от стены бамбуковым стеком с серебряным набалдашником. Цедил сквозь золотые фиксы виски и вместо того, чтобы чем-то помочь, выговаривал Жадобину за то, что тот связался с ментами.
– Хороших ментов не бывает. Бывают только справедливые и суки позорные. И ты с позорными суками дела решил воротить. Рано или поздно все это плохо кончится.
Жадоба понимал: по большому счету законный прав. И если жить по понятиям, то с такими суками позорными, как генерал Кулешов, на одном поле даже садиться… нельзя – западло.
Негромко прозвучал звонок у ворот. Охранник выглянул в окошечко, открыл калитку. Что-то попытался
