разведку. И сумели предотвратить большой международный скандал. Кроме того, наметилась интереснейшая интрига с использованием информации, полученной от американского резидента. ГРУ сейчас в шоколаде, да так, что нашей службе и не снилось. Президент очень ими доволен. Увеличение финансирования, ордена, просто повышенное внимание. Чего нам, нашей службе, пока не светит. Ну, а ты, генерал, получаешься крайним.
– Мне… – У Талаева перехватило горло. Но он быстро справился с собой. – Мне готовить дела к сдаче?
– Успокойся, – устало махнул рукой начальник управления. – Сначала, конечно, директор очень хотел твоей крови. Но потом решил – будешь предупрежден о неполном служебном. Только учти – сейчас ты на особом контроле. Штрафник, так сказать. И если еще что-нибудь такое упорешь… Ты, генерал, не просто вылетишь. Ты под суд пойдешь. Всех собак на тебя навесят. Или ты думаешь, что о твоих шашнях с коммерсантами никто не знает?..
Сдали, суки! – была первая мысль, пришедшая в голову Талаева. – Со всеми потрохами сдали!
Но попытался все же побарахтаться.
– Какие коммерсанты? Да я вообще не понимаю, о чем идет речь!
– Что не понимаешь – это плохо, – сказал начальник управления. – А коммерсанты… Тебе фамилия Малышев о чем-нибудь говорит?
Талаев хотел соврать, сыграть возмущение несправедливо оскорбленного человека. Но заглянул в глаза начальника управления – и просто опустил голову.
– Молчишь? – Начальник управления был безжалостен. – Правильно делаешь. Ты пойми: в нашей системе очень много людей, которым ты не нравишься. Конечно, чем выше ты поднимаешься, тем дальше тебе видно. Но ты учти, что нельзя забывать о тех, кто остается ниже. Им ведь тоже видно тебя намного лучше. И не только снизу… Что у тебя с Волгиным?
Вопрос прозвучал неожиданно, как выстрел. Талаев пожал плечами:
– Ничего…
– Могу тебе сказать, что Волгину ты тоже не нравишься. А Оболенского ты знаешь?
Генерал насторожился:
– Какого Оболенского?
– Николая Петровича. Из Генштаба.
– Ну, видел пару раз…
– Что не помешало тебе сдать таджикам и этому Бобошерову его единственного и любимого сына.
– К-какого сына?! – откровенно растерялся генерал.
– Максима Николаевича Оболенского, – усмехнулся начальник. – Ты бы, прежде чем чудить, сначала посмотрел, с кем собираешься воевать. Оболенский-старший – это даже не Волгин. Хотя они и в одном звании. Кроме того, Максиму Оболенскому покровительствует Виктор Ильич Соловьев. Эта-то фамилия тебе что-нибудь говорит?
Талаев только судорожно сглотнул слюну. Виктор Ильич Соловьев, ветеран нелегальной разведки, недавно был назначен руководителем межведомственного комитета по разведке. Фактически сейчас он контролировал всю деятельность Талаева.
– Так что иди, генерал, и постарайся не забывать того, о чем мы с тобой сейчас говорили. Врагов очень легко нажить. – Начальник управления тяжело вздохнул. – А вот друзья или союзники приобретаются намного тяжелее.
Талаев вскочил с места, вытянулся, браво развернулся через левое плечо и четким, почти строевым шагом направился к двери. Вот только если бы кто-нибудь знал, чего ему стоила эта четкость! Ноги в коленях противно подрагивали, в животе гадко перекатывался комок сосущей пустоты. Генерала тошнило, и гулко бухали в висках тяжелые кузнечные молоты.
Он, если выражаться на молодежном сленге, «попал». Дай бог, чтобы новоприобретенные враги не узнали о той роли, что он сыграл во всем этом деле. Генерал мысленно дал себе слово – никогда больше не влезать ни в какие авантюры. Лучше сидеть себе тихо и ждать заслуженной пенсии, чем воевать с теми людьми, которых ему только что назвал начальник управления. В этой войне он заведомо обречен на поражение.
