быстро покинул человек, по приметам похожий на Степана Сергеевича Асколова, разыскиваемого правоохранительными органами за серию убийств, грабежей и покушений на высокопоставленных чиновников, бизнесменов и сотрудников правоохранительных органов. Молва успела окрестить Асколова маньяком-ассенизатором, новым Робин Гудом, народным мстителем… Похоже, и это новое чудовищное преступление можно записать на счет Ассенизатора. Теперь он решил взяться за местный криминалитет. Напоминаем, что буквально час назад он совершил нападение на губернатора области, устроил серию взрывов у здания администрации – и вот новое преступление…
У Юхно пересохло в горле. Он спешно налил себе еще текилы, не спуская глаз с телевизора, и набрал номер начальника УВД. Да, он ему грозил, что закопает, что сольет компромат, но делать на самом деле он ничего, конечно, не собирался без крайней необходимости. Начальник УВД и сам про него много чего знал. Они были связаны и знали друг друга чуть ли не с детства. С ГУВД у губернатора возникли проблемы, когда там сменили руководителя. Новый генерал упорно не желал идти на контакт, поэтому Решетников оставался его последней надеждой. В ближайшем будущем он собирался пропихнуть его на пост начальника ГУВД, сместив нынешнего строптивого руководителя. Ну, если удастся разгрести все это дерьмо…
– Да, слушаю, чего надо? – неприветливо рявкнул Решетников.
С первых фраз было понятно, что для загнанного в угол полковника перестали существовать авторитеты. Губернатора покоробило от вызывающих ноток в голосе начальника УВД, но он все же попытался взять ситуацию под контроль, понимая, что давить бессмысленно.
– Сбавь тон, – сурово произнес Юхно в трубку и, смягчившись, добавил: – Давай на время забудем о взаимных претензиях. Ситуация обострилась дальше некуда. Сейчас узнал про Гурама…
– Да, не оправдал он и его парни доверия, – с ехидством заметил Решетников. – Асколов их как курят передавил.
– И что дальше, – спросил Юхно с надеждой, – есть мысли? Что мы можем сделать? Ты мне только скажи, что тебе нужно, и я обеспечу.
– Нам нужен вертолет, – попросил Решетников. – Сможешь организовать? Это все в частном порядке. Если что случится потом, скажешь, что вертолет угнали. Пилот наш будет, не из сотрудников, естественно.
– Зачем вертолет? – поинтересовался Юхно.
– Поохотиться собираемся, – невесело усмехнулся начальник УВД.
Больше вопросов на эту тему Павел Игнатьевич задавать не стал и предложил неожиданно:
– Слушай, Саша, мы тут с ребятами собираемся у меня на яхте обсудить кое-какие вопросы. Ты тоже подгребай к половине третьего.
– Ладно, подъеду, но стоит ли светиться? – вздохнул Решетников. – Меня пасут парни из собственной безопасности, прокуратура и еще черт знает кто. Комиссия прикатила… Короче, была дана команда «фас». Тебя тоже решили убрать. И вот мы встречаемся, а назавтра все газеты кричат, что руководитель УВД города встречался с губернатором на яхте, и там они…
– Да ладно, не дрейфь, – прервал его Юхно. – Нас еще не сместили, и не сместят. Я, по-моему, нашел выход. Ты просто, когда будешь подъезжать, не рисуйся на причале, замаскируйся как-нибудь, и все будет путем. Мы еще повоюем, старина. И этого урода накажем, что убил моего сына, и остальных опустим, кто сейчас решил, что мы ослабели и можно свое поганое хлебало разевать.
– Хорошо бы, – с грустью заметил Решетников.
– Давай, до встречи, – попрощался Юхно, нажал сброс и, сверившись с часами, вновь набрал заветный номер.
– Мне неловко просить, однако мне нужна ваша помощь, очень нужна, вопрос жизни и смерти буквально, – произнес Юхно с надеждой. – Уверен, вы при ваших возможностях…
– Ладно, кончай базар, знаю я твои проблемы, – оборвал его собеседник. – Весь вопрос в том, насколько сильно ты их хочешь решить…
Из больницы Луганский заехал домой, чтобы переодеться, и столкнулся с женой. Вера Луганская вышла из гостиной с бокалом виски в руках и с пьяной улыбкой посмотрела на него:
– Пришел! И где шлялся?
Ее язык заплетался. Запахнув полы шелкового халата, она почти рухнула на диван и расплескала вокруг виски.
– Я был в больнице у нашей дочери, – зло ответил Луганский, с ненавистью глядя на жену. В последнее время она почти всегда находилась в подобном состоянии, все больше скатываясь в пропасть алкоголизма – растрепанная, вульгарная, с бокалом виски в руке и сигаретой. Другой он ее и не видел.
– Какая дочь, – захохотала Вера, совершенно не врубаясь в ситуацию. – У тебя что, есть внебрачная дочь, засранец? Да я знаешь, что с тобой за это сделаю!
– Наша дочь, наша с тобой Эля, мать твою, – заорал на нее Луганский, выходя из себя. – Твое воспитание! Видишь, до чего ее довела! Все позволяла!
– Она что, заболела? – удивленно поинтересовалась та, рассматривая стакан. – Ну и чего ты разорался?
– Да пошла ты, – бросил Луганский и быстро прошел в свой кабинет, кляня на все лады съехавшую с катушек жену.
Вся досада его была оттого, что он никак не мог повлиять на жену; напротив, она в любой момент могла лишить его всего. Бизнес создавал ее отец. У Веры были большие связи в криминальных кругах. Одно ее слово, и он из крупного бизнесмена превратится в бомжа или того хуже – сгинет где-нибудь незаметно.
Переодевшись, он вышел на террасу и увидел, как пьяная жена обжимается с мужиком, что выкладывал у них дорожку. Ей было на все плевать. Если бы у него имелся пистолет, он бы в одно мгновение расправился и с женой, и с козлом, обнимавшим ее. Но оружия под рукой не оказалось, и, может быть, это было к лучшему.
– Тварь, – прошипел Луганский, сжимая кулаки, и спешно ретировался, прошел через комнату в гараж, а из него во двор, сел в машину и погнал в порт, повторяя: – Доиграешься, сука! Я тебя достану! Богом клянусь, достану!
Тарасов после телефонного разговора с губернатором также заехал домой переодеться перед поездкой. Его встретила заплаканная жена и сообщила, что завтра приезжают родственники и надо бы их встретить.
– Бери и встречай, – рявкнул он в ответ, взвинченный до предела.
С каменным лицом бизнесмен достал из сейфа незарегистрированный нигде «парабеллум», который приобрел как-то по случаю для самозащиты. Пистолет пылился в сейфе уже второй год, и вот, похоже, настало время пустить его в ход. Тарасов рассудил так, что если этот псих покушался на Юхно и не смог завершить начатое, то он захочет исправить это, дабы не пострадал созданный в СМИ образ безжалостного убийцы, неотвратимого, как судьба. Убить губернатора маньяк постарается в ближайшее время, и если он, Тарасов, будет рядом с Юхно, то может встретиться с убийцей лицом к лицу. Этот придурок не ожидает, что у бизнесмена имеется огнестрельное оружие, а также – что он сможет им воспользоваться. В своих мечтах Тарасов представлял, как он выхватывает «парабеллум» и вышибает мозги убийце. Тот удивленно хлопает глазами и валится на землю. А он все стреляет и стреляет в него, пока не кончится обойма. Это был его единственный шанс отомстить за смерть дочери. Нанимать кого-то бессмысленно. Парни из службы безопасности Юхно профессионалы высокого класса, все прошли спецслужбы – и все равно не смогли справиться с киллером. О милиции и говорить нечего. Они себя-то защитить не могли. У Гурама тоже работали профи, и что с ними стало… Маньяк с легкостью убрал всех, а сам словно в воздухе растворился. Вот и приходилось вызывать огонь на себя. Плевать, даже если он сам погибнет, – главное, успеть отомстить. Он не сможет дальше жить, если не сделает этого.
– Что ты собираешься делать? – испуганно спросила жена, глядя на оружие в его руках.
– Иди отсюда, – зарычал Тарасов в ответ. – Че лезешь, когда не надо! Лучше за дочерью следила бы! Она шлялась черт знает где, вот и дошлялась!
– Ты во всем меня обвиняешь? – всхлипнула женщина.
– А кого еще! – заорал он, брызгая слюной. – Сидишь дома, ни хрена не делаешь! Мотаешься по салонам да бутикам! От тебя требовалось совсем немного – заниматься ребенком!
