выкинешь в следующий раз. И каждый такой раз заканчивается небольшой катастрофой.
Я только хмыкнул. Ну да, наставник прав, такое случалось.
— Буду держать себя в руках. Маме передай, что у меня все хорошо, не надо ее волновать.
— Пока я останусь здесь, — последовал ответ.
В мое благоразумие не поверили и лично пожелали проследить за тем, чтобы я не угробил свою венценосную головушку? Приятно, демон меня подери. Но как объяснить друзьям, что мой второй папа планирует за мной присматривать?
— А может, не надо? — взмолился я. — Тебе и заняться тут будет нечем…
— Милорд ректор предложил заменить преподавателя физической подготовки, так что можешь не волноваться, Келе, скучать мне не придется.
Я закашлялся.
— Если пустишь меня к себе на занятия, то я даже готов смириться с присутствием любимого родителя в стенах учебного заведения. Хоть и совершенно не рад контролю с твоей стороны.
Бедные студиозусы. Они даже не подозревают о том, что попали в лапы злокозненному лесному демону. Я на своей шкуре прочувствовал, что такое муштра Айаллэ. Было несладко, даже учитывая мою нелюдскую природу. А уж что он сотворит с обычными людьми…
— Келе, не надо меня так называть, — попросил меня демон.
— Почему? Так ведь правильнее.
— Я тебе не отец ни по крови, ни по закону.
Я твердо посмотрел наставнику в глаза:
— Первое ты не исправишь. Второе — можешь изменить.
— Я чту честь и долг твоей матери, Келе, — устало и обреченно покачал головой Айаллэ.
— Не ты ли сам учил меня, что бывают случаи, когда о чести лучше забыть? — поразился я, не понимая его реакции на мои слова.
— Это не тот случай.
— Лучше бы ты чтил ее счастье и покой. — Мои губы искривила саркастичная улыбка.
Ребята терпеливо ждали меня в пустой столовой, о чем-то вяло переговариваясь. При моем появлении они разом смолкли. Я хотел было даже начать их в чем-то подозревать, но вовремя себя одернул. Максимум, что мне грозит от друзей, — это зомби в постели. Обычная шуточка студентов нашего факультета.
Естественно, завтрак был давно съеден. Без меня. Пара бутербродов, заботливо прихваченных друзьями, несколько смирили с горькой действительностью и заставили замолчать желудок, но в полной мере не насытили. День не задался с самого начала.
— И что сказал этот твой демон? — спросил Рем.
— Айаллэ, — недовольно поправил я, дав понять, что не потерплю неуважения к наставнику.
Друг только пожал плечами. Мол, как скажешь, так и будет.
— Ну хорошо — Айаллэ. Так что ему нужно?
— Убедиться, что со мной все в порядке. И проследить, чтобы так оно и было в дальнейшем. Он остается. И будет вести физподготовку, пока наш наставник отсутствует.
— Э? — как-то не обрадовался такой новости Анджей. — И… что можешь сказать о нем как о преподавателе?
— Молись, чтобы не умереть прямо во время тренировки, — даже и не подумал обнадеживать я друга, вспоминая, какие испытания устраивал мне лесной демон в течение последних тридцати лет.
— Ну ты же выжил, — нервно хохотнул староста, как-то нервно поежившись.
— Во мне только одна четвертая человеческой крови. Я вообще живучий.
Ну да. Эльфы — народ на удивление крепкий, хоть на вид и не скажешь.
— Хочу посмотреть, что он сделает со светлыми, — мечтательно протянул Анджей.
— С какой стати он должен с ними что-то делать? — не понял юмора Рем.
— Ну как же… Раз Айаллэ вроде как за Келе присматривает, ни в жизнь не поверю, что он не оттянется на тех гадах, которые говорили мерзости про наших друзей. — На Анджеевом лице застыло радостное предвкушение.
— Гад был один, — дотошно поправил я.
Не то чтобы я сильно любил наших идеологических противников, особенно в свете последних событий, но все же старался сохранять лояльность. Бабушка Гира учила, что изначально надо ко всем относиться хорошо, а недолюбливать кого-то можно только при наличии веских причин. Потому что если изначально ждешь от окружающих подлянки, то подлянку и получишь. Спорно, конечно, но ее высочеству я предпочитал верить в большинстве вопросов.
— Ну и что? Все они, светлые, из одного корыта хлебают.
Я отвернулся, чтобы парни не видели, как я недовольно скривился. Последняя фраза Анджея была гнусной.
Мы всегда приходим в бешенство, когда всей нашей некромантской братии припоминают одного-двух ненормальных магов, которые обращали тонкое и выверенное искусство в тупую бессмысленную бойню. Не понимаю, как можно самим точно так же относиться к светлым. Ну нашелся один придурок Константин, так он вообще нездешний. И в Академии учится всего ничего, а то бы ему здесь быстро мозги вправили. Пусть факультет некромантии и не любят, но такого откровенного хамства в наш адрес никто себе не позволял: это глупо, аморально и попросту некрасиво, а маги не любят выглядеть некрасиво, неважно, какой они специализации. Так чего мерить всех по одному мерзавцу?
Хотелось все это высказать, но вряд ли сейчас, когда мы знаем, что Рельку убил именно светлый, друзья готовы применить привычные принципы терпимости.
— Ладно, народ, — устало вздохнул я, понимая, что никому ничего не докажу. — Давайте все же разберемся с ментальными техниками, а дальше — как получится.
Райхэ сидел в кресле в кабинете милорда ректора, и на лице его была маска совершенной безмятежности, которая не давала повода усомниться в спокойствии и уверенности преподавателя культурологии. Правда, общество главы Академии и милорда декана одновременно несколько выводило темного эльфа из равновесия, зато присутствие Карающих не вызывало в нем никакого беспокойства. С этой парой он познакомился довольно давно, и ничто не могло поколебать его уверенности в их профессионализме и беспристрастности. А вот милорд Муарр внушал беспокойство за судьбу факультета некромантии, так бурно он высказывал свое мнение. Казалось, от воплей декана даже хрустальная люстра на потолке, пережившая не одно поколение учащихся, готова свалиться на пол, так сильно раскачивались ее подвески. Видимо, нервы у некроманта шалили настолько, что он частично потерял контроль над своей силой.
Краем глаза Райхэ заметил, что темно-зеленая шелковая обивка на стенах кабинета ректора заметно потускнела — первый признак расшатанных нервов у хозяина помещения. Тлеть и разрушаться могут не только живые.
— Этот мальчишка опасен и непредсказуем! Его общество несет угрозу другим студиозусам!
Халдрид взирал на главного оратора в беседе с философским равнодушием и выдержкой. Тейнор же гневно сверкал глазами и вот-вот мог выдать главе некромантов что-то нелицеприятное. Интересно, сколько еще Халдриду удастся сдерживать южный темперамент напарника?
Все три года декан пытался выпереть эльфийского принца, доказывая его злокозненность. По мнению самого Райхэ, — а он наблюдал за юношей и раньше, еще до начала его обучения, — неприятностей от Эльдана было куда меньше, чем от иных светлых студиозусов, что уж говорить о будущих мастерах смерти.
— Успокойся, Эльвин, — примиряюще улыбнулся милорд ректор Келлис. — Пока его высочество не сотворил ничего жуткого или такого, что выходит за рамки обычных шалостей наших подопечных.
— Он порой теряет контроль над собой! — до последнего стоял на своем Муарр.
— Весьма редко, — со спокойной улыбкой отозвался Райхэ. — При этом он сам и подавляет проявления своей натуры. К тому же Эльдан, даже не зная причины, умеет замечать эти вспышки и
