Это была длинная пауза.
Мой желудок завязался узлом, когда я пытался сохранить спокойный внешний вид.
'Я думаю', сказала наконец Шейн,'Возможно Темпи не совершил ошибку.'
Это, казалось, далеким от звона одобрения, но по внезапной скованности в спине Кансерет и медленному облегченному выдоху Темпи, я догадался, что это та новость, на которую мы надеялись.
- Я хочу отдать его Вашет, - сказала Шейн.
Темпи стал неподвижен.
Кансерет сделала жест одобрения, широкий, как улыбка сумасшедшего.
Голос Темпи звенел от напряжения.
- Вы хотите отдать его Молоту? - Его руки мелькали.
[Уважение.]
[Отрицание.]
[Уважение.]
Шейн встала на ноги, сигнализируя этим конец дискуссии.
- Кто лучше?
Молот покажет, какое железо выдержит удар. -
При этом Шейн оттащила Темпи в сторорну и коротко с ним переговорила.
Ее руки легко погладили его руки.
Ее голос был слишком мягким для слуха даже моих тонко настроенных на подслушивание ушей.
Я вежливо стоял рядом с моим креслом.
Всякая борьба, казалось, покинула Темпи и его жесты были устойчивым ритмом согласия и уважения.
Кансерет стояла в стороне от них, глядя на меня.
Ее выражение лица было спокойным, но ее глаза были сердитыми.
Со своей стороны, не показывая двум другим, она показала несколько маленьких жестов.
Только одно, которое я понял, было отвращение, но я мог угадать общий смысл других.
В свою очередь, я сделал не адемский жест.
По её сузившимся глазам я прочел, что она меня хорошо поняла.
Звонкий звонок прозвонил три раза.
В следующий момент Темпи поцеловал руки Шейн, её лоб и рот.
Затем он обернулся ко мне и подал знак следовать за ним.
Вместе мы вошли в большую комнату с низким потолком, заполненную людьми и пропахшую едой.
Это был обеденный зал, уставленный длинными столами и темными деревянными скамьями, отполированными временем.
Я следовал за Темпи, нагружая еду на широкий деревянный поднос.
Только теперь я понял, насколько голоден.
Вопреки моим ожиданиям этот обеденный зал нисколько не напоминал столовую в Университете.
Тут было намного тише, да и еда была гораздо лучше.
Тут было свежее молоко и постное нежное мясо, по моему подозрению козье.
Имелся твердый острый сыр и мягкий сливочный сыр и два вида хлеба, все еще теплого из духовки.
Так же были яблоки и земляника.
Открытые короба стояли на всех столах, и каждый брал оттуда сколько хотел.
Было странно находиться в комнате полной разговаривающих адем.
Они разговаривали так мягко, что я не мог разобрать ни слова, видно было только мелькание рук.
Я понимал только один жест из десяти, но мог уловить все мерцающие вокруг меня эмоции: [ Развлечение.]
[ Гнев.]
[ Затруднение.]
[ Отрицание.]
[Отвращение.]
Я задавался вопросом, сколько из этого всего касалось меня, варвара среди них.
Тут было больше женщин, чем я ожидал, и больше маленьких детей.
Горстка была в знакомой кровавокрасной форме наемников, но большинство носило простой серый цвет, который я видел во время моей прогулки с Шейн.
Я заметил белую рубашку, и удивленно увидел, что это Шейн, которая ела локоть к локтю с нами остальными.
Ни один из них не пялился на меня, но они смотрели.
Большое внимание привлекали мои волосы, что было понятно.
В комнате было пятьдесят голов песочного цвета, несколько более темных, несколько более светлых или седых от старости.
Я выделялся подобно горящей свече.
Я пробовал вовлечь Темпи в беседу, но он как будто не замечал этого и полностью сосредоточился на еде.
Он не загрузил свой поднос и в половину по сравнению со мной и съел только малую часть того.
Без отвлекающей беседы я быстро закончил.
Когда мой поднос опустел, Темпи, который только притворялся, что ест, увёл меня.
Выходя из комнаты, я чувствовал множество глаз, уставившихся мне в спину.
Он провел меня по ряду проходов, пока мы не подошли к двери.
Темпи открыл ее, за ней оказалась маленькая комнатка с окном и кроватью.
Здесь же была моя лютня и походный мешок.
Моего меча не было.
- У тебя будет другой учитель, - сказал наконец Темпи.
- Старайся.
Будь цивилизованным.
От твоего учителя будет много зависеть. - [ Сожаление.]
- Со мной ты общаться не будешь. -
Он был очень встревожен, а я не знал, что сказать в утешение.
Вместо этого я его успокаивающе обнял, и это ему похоже понравилось.
Затем он отвернулся и покинул меня, не говоря ни слова.
Я разделся и лег на кровать в моей комнате.
Я должен был бы сказать, что я ворочался и метался, озабоченный своей дальнейшей судьбой.
Но чистая правда состоит в том, что я был обессилен и спал как счастливый младенец на груди своей матери
Глава 112
Молот
Я сидел в крошечном парке, состоящем из двух гладких каменных скамей, горстки деревьев, и маленькой дорожки, бегущей через высокую траву.
За минуту его можно было пересечь от края до края.
Утесы защищали его с двух сторон от ветра.
Но не без ветра, как вы думаете.
По всей видимости в Хаерте не было ничего полностью безветренного.
Когда Вашет подошла, первым, что я заметил было то, что она не носила свой меч на бедре.
