Несмотря на сложную обстановку в стране, мы — чилийцы — сохраняем национальное достоинство, честь и жизнестойкость. Мы никогда не откажемся от своих принципов и ценностей. Чилийцы, дав отпор коммунистам и защищая генерала Пиночета, подают миру пример чести, целеустремленности и стойкого патриотизма!»
В конце октября 1998 года Аугусто Пиночет был освобожден под залог. При этом он должен был оставаться в одной из лондонских больниц под постоянной охраной полиции. В марте 2000 года домашний арест бывшего диктатора закончился, и он вылетел в Чили, где был помещен в военный госпиталь в Сантьяго. Там против него тут же было возбуждено судебное преследование по обвинению в массовых убийствах, похищениях и пытках людей. Однако уже в июле 2001 года суд признал Аугусто Пиночета страдающим старческим слабоумием, что послужило причиной освобождения от привлечения к уголовной ответственности.
Как видим, уже в конце 90-х годов в Чили развернулась компания по установлению ответственности за нарушения прав человека, совершенные четверть века назад. А в 2000 году пришедшие к власти левые силы (33-м президентом страны стал лидер демократической оппозиции Рикардо Фройлан Лагос Эскобар) развязали в стране кампанию по дискредитации многих высших офицеров чилийской армии, участвовавших в событиях 1973–1974 годов. Сначала, естественно, хотели отыграться на генерале Пиночете. Из-за преклонного возраста и слабого здоровья — не получилось. И тогда его враги решили отомстить ближайшим сподвижникам бывшего диктатора.
В результате к пожизненной каторге был приговорен отставной майор Карлос Эррера. Среди осужденных оказался генерал Артуро Альварес Скохилья, бывший начальник разведки сухопутных сил (он получил десять лет тюрьмы). Большие сроки получили еще три генерала.
В числе соратников Пиночета, попавших под преследование, оказался и отставной генерал Мигель Красснофф. Летом 2001 года он был арестован, и начался суд над ним. Сторонники Мигеля Крассноффа не без иронии говорили, что этот арест можно рассматривать как своеобразную «благодарность» чилийских либералов за мужественный поступок 1974 года (напомним, что тогда он спас жизнь упомянутой выше Кармен Кастальо Эчеверриа).
В одном из писем из тюрьмы отставной генерал писал:
«На данный момент ситуация кажется мне довольно сложной из-за несправедливости и влияния политических причин… Мы живем при нынешнем правительстве с теми же лицами, что привели Чили к катастрофе 70-х годов. Надеюсь, что смогу сохранить твердость во время судебных процессов — это дает мне право называть себя Красновым и казаком!»
Обвинили отставного генерала в причастности к преступлениям, совершенным во время его службы в разведке DINA. Одновременно Франция предъявила ему обвинение в пытках французского гражданина — некоего Альфонса Шанфро, который был членом террористической группировки MIR.
На последнем выступлении в зале суда Мигель Красснофф заявил:
«Несмотря на обвинения, я сохраняю бодрое настроение и непоколебимую веру в Бога. Никогда гнусные личности, которые насиловали Чили, не покорят меня! Я солдат и казак, и во мне живы традиции казачества и предков-мучеников! Пусть все знают, что я казак и горжусь тем, что сделал в жизни, нося мундир офицера чилийских сухопутных сил!»
В мае 2004 года Мигель Красснофф был приговорен к пятнадцати годам заключения по обвинению в соучастии в похищении журналистки Дианы Фриды Арон Свигилиски. Потом, в июне 2006 года, он получил еще десять лет заключения по обвинению в соучастии в похищении и последующем исчезновении Рикардо Тронкосо Муньоса и братьев Эрнана и Марии Гонзалес Иностроза. В декабре 2006 года отставной генерал был приговорен еще к пяти годам тюремного заключения по обвинению в соучастии в похищении инженера Эухенио Монтти Кордеро и Кармен Диаз Даррикаррере — боевиков-коммунистов, находившихся в заточении на территории превращенной в тюрьму Виллы Гримальди, а затем пропавших без вести.
В настоящее время бригадный генерал запаса Мигель Красснофф отбывает свой срок в тюрьме Кордильера в Сантьяго, а справедливость этого приговора оспаривается рядом российских общественных организаций.
Естественно, сам Мигель Красснофф не признал себя виновным ни по одному из предъявленных ему пунктов обвинения, так как большая часть из них, по его мнению, вообще не имеет каких-либо оснований или является бездоказательной.
Этот человек гордится тем, что носит фамилию Краснов. Судьба обошлась с ним жестоко. Впрочем, так часто случается с теми, кто честно исполняет свой долг. К сожалению, о людях очень часто судят по успеху, несчастная же судьба вменяется в вину. Отставной чилийский генерал Мигель Красснофф, сын казака Семена Краснова и казачки Дины Марченко, ни в чем не винит Судьбу, у многих тысяч русских эмигрантов в эпоху, когда все понятия нравственности, чести и долга были совершенно стерты и уничтожены, она сложилась не слишком справедливо.
На суде Мигель Красснофф как-то сказал:
«Среди замученных — мой троюродный дед, атаман Петр Николаевич Краснов, и мой отец, генерал Семен Николаевич Краснов, а также все члены высшего казачьего руководства. Я ни на кого не таю обиду. Мужественные воины Белой Армии со своими принципами, ценностями и верой умерли с осознанием того, что сражались за правое и достойное дело. Пусть их дела и поступки рассудит время… У меня трое детей: сын и две дочери. Моя супруга — испанка. Но именно она привила детям интерес ко всему, что связано с Россией. В них живет чувство гордости за то, что они Красновы».
Время, конечно же, рассудит. Время — лучшее лекарство. Оно открывает правду и разоблачает ложь. К сожалению, слишком часто все это происходит, когда для конкретного человека это уже не имеет никакого значения. Разве что — для его памяти…
Глава девятая
РУССКИЕ ХУДОЖНИКИ-ЭМИГРАНТЫ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ
Одним из первых поселился в Латинской Америке художник-декоратор, живописец и архитектор Николай Алексеевич Фердинандов (1886–1925), перебравшийся туда из Нью-Йорка в 1919 году. Имя этого человека в России почти неизвестно, чего нельзя сказать о Венесуэле.
Судьба этого человека весьма примечательна. Он родился в Москве 14 апреля 1886 года в интеллигентной русской семье, глава которой был выходцем из обнищавшего аристократического рода в Эстляндии. Дети в семье Фердинандовых не были обделены талантами: Борис Алексеевич Фердинандов (1889–1959) стал актером, работал в знаменитом МХТ, был талантливым театральным сценографом и режиссером; Лидия Алексеевна была актрисой, снимавшейся в лирических мелодрамах европейского кинематографа начала XX века; Владимир Алексеевич был отличным скрипачом. Но, пожалуй, самым одаренным был Николай Алексеевич.
Он занимался сначала в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, затем — в Высшем художественном училище Академии художеств Санкт-Петербурга, экспонировал свои работы на московских выставках, путешествовал по Египту, Греции, Италии и Франции. В 1913 году на Международной художественной выставке в Риме за декоративные работы он был удостоен Золотой медали.
Николай Алексеевич страстно любил путешествовать, и во время одного из них он «застрял» в Соединенных Штатах. Впрочем, «застрял» — это не то слово. Просто он не захотел участвовать в империалистической бойне, начавшейся в 1914 году. При этом его заветным желанием было вернуться на Родину, но не просто так, а уже прославленным художником.
Из США из-за болезни (чахотки) в 1918 году он был вынужден перебраться на тропический венесуэльский остров Маргарита, где и начался главный период его творчества. Позднее он поселился в столице Венесуэлы Каракасе. Там он начал активно участвовать в художественной жизни этой страны, в деятельности местного Общества изящных искусств. Он объединил вокруг себя художественную молодежь, искавшую собственные пути в искусстве. Сейчас невозможно представить себе искусство Венесуэлы без
