— Стареешь, гляжу, на ухо туговат стал… — сочувственно покивал староста, утаскивая меня за отдельно стоящий стол. Меньше размером, рассчитанный максимум на шестерых. — Да, не жалеет нас Создатель… Налей и себе заодно, горемыка… Общество платит.
— Ого! — прищелкнул языком Верес. — У нас что, праздник какой-то?
— Совсем плох, — огорчился Ярополк. — Впервые вижу корчмаря, который совершенно ничегошеньки о происходящем вокруг не знает. Придется отписать в префектуру, чтоб замену тебе искали, убогий ты наш. Иди уж за пивом и не позорься перед десятником 'барсов'. А то Владислав Твердилыч и в самом деле, твоим ужимкам поверит. Самому потом стыдно будет…
Взгляд корчмаря, что будто невзначай все это время изучал меня, обрел осмысленность и потерял рентгеновскую составляющую. Похоже, такая рыбина была не про его честь. Да и не мог он не слышать, о появлении в деревни 'отставного' легионера, вроде бы подписавшегося на должность Защитника. Мне б еще кто внятно объяснил: права и обязанности этого самого Защитника. Помимо того, что я должен Адских Псов из ближайших пещер изгонять. Изобразив почтительный поклон, Верес перестал притворяться недалеким простофилей, в торговле такие типажи не прописываются, обрел привычную осанистость и величаво удалился за стойку. А две прислужницы, тем временем споро подали всем участникам сафари большие глиняные кружки.
— Угощайся, Влад. Пиво не 'столичное', но и не 'маркитантское'. Верес, хоть и любит простачком прикидываться, но закон чтит и пропорции соблюдает.
Напиток и в самом деле был отменный. Не знаю какой продают маркитантки, не сподобился пока, но всякие 'бочки' и прочие 'стелы' удавились бы от такого богатства послевкусия. Натурпродукт, однако. Чего уж там финтить…
— И в самом деле, отличное пиво…
— Еще бы. Знаешь, десятник, я со службы копьеносцем второй шеренги ушел и многого не понимаю, но за то, что император запретил варить пиво всем, кроме пивоваров, прошедших специальное обучение и купивших патент, а так же — строжайше приказал соблюдать утвержденный им лично рецепт, я даже на повышение подушного согласен.
Угу, значит на пиво здесь государственная монополия. Похоже, все правители, раньше или позже к этому приходят. Ну, что ж — хорошо пить не запретишь. Было б за что. А при умеренных ценах, сходить в кружало, даже приятнее, чем самому бимбер* (*самогон) гнать.
— Скажи, Ярополк, — поинтересовался я более важным для меня сейчас вопросом, нежели производство пива. — О какой напасти ты, давеча упоминал. По сравнению с которой, нынешняя охота на огненного зверя, легкой разминкой мне должна была показаться?
— Тролль…
Я уставился на старосту, ожидая продолжения, но тот явно считал, что сказал вполне достаточно.
И что прикажете делать? Ведь Ярополк и в самом деле уверен, что назвав причину беспокойства, он все мне объяснил. Причем, предельно ясно!.. Вон как хмуро вертит в руках полупустую кружку, даже к пиву охоту потерял. Тролль!.. Но я-то, кроме выдуманных писателями моего мира неких и условно общепринятых тактико-технических данных для этого вида существ, ничегошеньки о них не знаю. Тем более, если разговор зашел о созданиях не придуманных, а реально живущих. И, соответственно, совершенно не представляю себе, чем вышеозначенный тролль опаснее того же Пса Ада. Вообще-то, и в играх, и в романах — этих тупоумных, неповоротливых великанов, вооруженных огромными дубинами, 'персы' вполне шустро мочили. Но ведь староста не зря упомянул, что тут проблема на порядок сложнее. И, чувствует моя ж…, жареная интуиция — что закавыка не в противоударных характеристиках объекта. Помнится, комбат с таким же лицом ходил, когда пришлось отпустить захваченную группу 'чехов'. Потому как они, кому-то там, 'там за облаками — там, там-тарам, там-тарам…' Батя даже не матерился… Блин, неужели и тут, как говаривал Дмитрий Иванович, правда по другому поводу: 'широко простирает политика руки свои в дела народные'? Выхода нет, попробуем забросить крючок в эту лунку… Как там психологи учили?
— Да… Жаль… Нельзя… — проворчал я, как можно строже, и сунул нос в пивную кружку.
— А я о чем?! — вскинулся как ужаленный староста. — Думаешь, не понимаю, что Императору проще стереть с карты одну деревеньку, чем дать нелюдям повод к войне?
Угу, картина маслом. Любое посягательство на жизнь и свободу вышеозначенного тролля, чревато осложнением международной обстановки, вплоть до перехода в горячую фазу. А это значит, что зловредная тварь (иначе с чего бы шум поднимали?), пользуясь дипломатической неприкосновенностью, пакостит во вверенном мне округе, а укоротить шаловливые лапы, и уж тем более — накостылять ей не моги. Ню-ню… До чего ж отсталый народ проживает в здешнем средневековье. Ну, ничего, зато я аж по уши подкован передовым опытом развитой цивилизации. Как там говаривал, кажется, незабвенный папа Мюллер в исполнении Броневого? 'Нет человека — нет проблемы…' Впрочем, возможно он этого и не говорил, но на суть дела такая подробность не влияет. Совершать подлость или глупость гораздо приятнее, ссылаясь на авторитеты. Особенно, если те уже не в состоянии возразить и привлечь за клевету.
— Знаешь, Ярополк… — мое раскрепощенное, двумя полными кружками и ополовиненной третьей, подсознание спешило выдать на-гора неприкосновенный запас народной и авторской мудрости. — Один очень умный товарищ, утверждал, что если нельзя, но очень хочется — то можно.
Староста посмотрел на меня такими глазами, с какими, наверно, в свое время апостолы внимали словам Спасителя. Потом глотнул из кружки, видно сухое горло отказывалось производить членораздельные звуки, и чуть сипло поинтересовался:
— Кто ж так хорошо сказал-то?
— Шолом-Алейхем*. (*на самом деле писатель ничего подобного не говорил, но после пиара Юлиана Семенова, сомневаться в этом или возражать, в культурном обществе как-то не принято)
— Шлем Али-Хем? Шаман степных орков? — Ярополк налег грудью на стол, и прибавил совсем тихо, так что расслышать мог только я. — Интересные у тебя товарищи Владислав Твердилыч. Хотя, чему я удивляюсь, угощая пивом десятника 'барсов'? — и закончил уж совершенно вразнобой. — Спасибо…
Но я понял.
— Погодь благодарить, староста. Я еще ничего не сделал.
— Глупый ты, Влад, хоть и умен… — небрежно отмахнулся староста, смахнув при этом со стола свою, только что опустевшую кружку. — Если знаешь, что надо делать, то как — ужо само придумается… А посему, пошли спать… Пока я, на радостях, петь не начал.
— Ну и что? — не въехал я в опасения Ярополка. — Хорошая песня, разве была когда помехой? Чай, не мордобой, — и уже хотел было затянуть что-нибудь душевное, из фольклора. Какой-нибудь 'Камыш' или 'Дубинушку'. Чтоб и здесь нормально прозвучало.
— Но, но… — мгновенно посуровел староста. — Вот этого не надо. Не люблю… Общественная мошна не бездонный колодезь. Выпить за избавление от огненного зверя, надобно и правильно… Но петь за счет общества — извини, Влад, это уже слишком. На улицу выйдем — горлань себе, что хошь. А в кружале запоешь, я предупредил: сам расплачиваться будешь…
О, как! Здешние правители меня просто умиляли. Вот ведь, заразы, как душу человеческую изучили. Смекаете? Чего после дружеского застолья хочется больше всего? Ясен пень — спеть! И чтоб мне обратно домой никогда не вернуться, если большинство подгулявших компаний, без раздумий выкладывают денежку, только б спеть вместе со старыми или новоприобретенными друзьями. Вот так… И людям приятно, и казне — польза.
Глава четвертая
Дом встретил меня тишиной и пустотой.
Наверняка оповещенная беспроводным телеграфом типа ОБГ (одна баба говорила) о победе деревенского ополчения над супостатом в лице, пардон, морде Адского Пса, одна штука и последующим омовением, еще раз пардон, — обмыванием вышеназванной виктории… Странно, никакой такой Виктории я в кружале не заметил? Или все-таки была? Короче, Склифосовский! О чем это я, собственно? Наверно не
