часто поглядывает на меня.
— Кстати, я тоже в Москву скоро поеду, — заявляет она, — буду поступать в Университет имени Патриса Лумумбы, на факультет арабских языков.
— Лучше английский изучай, полезнее, — советую я.
— Английский я знаю.
— Во, как.
— Повезло с преподавателем. Она англичанка.
— Самая настоящая?
— Почти. Русская, но, родилась в Лондоне. В своё время её дедушка и бабушка, скрываясь от царских репрессий, эмигрировали в Великобританию. А вот сейчас, ей предложили вернуться. Она ярая коммунистка, Ленина цитирует, и Капитал Карла Маркса знает.
— Патриот, значит, — слегка улыбаюсь я.
— Наверное.
— Дура она, — встревает в разговор Эдик.
— Ты, что, против Ленина? — округляет глаза Катя.
— Причём тут Ленин. Она дура. Шило на мыло поменяла. И, что, нравится ей жить здесь? Что, в Англии плохо было?
— Она говорит, нравится.
— Вот я и говорю, дура.
— Эдик, ты бываешь несносным, — равнодушно говорит Катя.
— А я бы хотела б в Англии пожить. На королеву посмотреть. Да я бы, полжизни отдала, чтоб лишь одним глазком посмотреть на Биг Бен! — мечтательно закатывает глаза Танюха.
— Я б тоже съездил туда, на танке, — дурачится Александр.
— А мне больше Париж по душе. Эйфелева башня, наряды, а какой язык красивый, — с придыханием говорит Элла.
— Туда б я тоже съездил, на танке, — не унимается Александр.
— Слушай, отстань со своей бронетехникой! — возмущаются девушки.
— Ну, уж лучше, чем на Жульке, — продолжает ехидничать Александр.
Мы смеёмся. Да, действительно, наша жизнь желает быть лучшей, 'но крепка броня и танки наши быстры'. По крайней мере, мы сверхдержава и нас, если не уважают, то боятся. Хотя чему бояться? Наше правительство всегда выступает за мир во всём мире, даже лозунги такие. Вот и в Афганистане воюем за тем, чтоб мир там был. Проклятые империалисты! То Вьетнам, то Кампучия, Гренада. На Кубу хотели напасть, и если б Хрущёв не постучал ботинком по трибуне ООН, точно война была.
Как-то незаметно разошлись по домам, мы все живём в одном районе, лишь Катя поселилась в Камышовой бухте, да и Эдик, сейчас на Северной стороне. Абсолютно противоположные стороны. Он порывался проводить её до дому, но я веско говорю, что катера скоро перестанут ходить и пусть не волнуется, сам провожу. Вижу, ему не очень понравилось эта идея, но Катя чмокнула его в нос и мы распрощались.
Идём рядом, как школьники, на расстоянии. Что-то меня притягивает к ней, но, что именно, не пойму. Рыжая, несуразная, гордо вздёрнутый нос и острые лопатки. Обалдеть! Никогда такие не нравились. В то же время проникаюсь к ней уважением. Сразу видно, сильная личность, хоть вроде ещё совсем 'молоко', недавно семнадцать исполнилось.
— У меня такое ощущение, что тебя давно знаю, — метнула на меня взгляд.
— Больше, чем полгода. Уже срок.
— Нет, вроде до того ещё знала. Иногда мне кажется, что жила другой жизнью. А иногда мне снится, как летаю.
— Растёшь, — откровенно смеюсь я.
— Наверное, — искренне соглашается она, — но сны такие странные, я в них дракон.
Смотрю на её тщедушную фигурку. Скромное пальтишко, на шейке серебристый платок, но глаза горят как два прожектора. Хотел усмехнуться, но не стал. Пускай мечтает, девочка.
— И ты мне снился, — неожиданно заявляет она.
— Неужели, — оборачиваюсь к ней, думая она вновь затеяла какую-то свою игру.
— Снился. Кошмарный сон. Тебя двое, в длинных рясах, пытали.
— Тьфу ты! — от неожиданности ругаюсь и сплёвываю. — Что за гадости выдумываешь?
— Они тебе жилы на ногах резали.
— Замолчи! — взрываюсь я. — Другой темы для разговоров нет? Лучше расскажи, как школу закончила, скольких мальчиков с ума свела.
— Нормально закончила, мальчиков многих с ума свела, — мигом надувается она.
— Не сомневаюсь! — фыркаю я.
Некоторое время идём молча.
— Мне кажется, наши судьбы связаны, — не удерживается в игре в молчанку Катя.
— Влюбилась, что ли, — бестактно замечаю я.
— В тебя! Да мне, такие как ты, никогда не нравились! Вечно корчат из себя, а втихаря пялятся со спины, уже не одну дыру мне прожгли!
— Да нечего там нет на что пялиться, — откровенно ржу я.
Неожиданно у Кати брызжут слёзы и она бежит вперёд. Вот кретин! Ругаю себя. Она же, совсем малыш. Чего я на неё окрысился?
— Катя! Катюша! Стой! Я не прав, — останавливаю её за руку. Она останавливается как вкопанная, размазывает слёзы по лицу, такая несчастная. — Извини, Катюша, — примеряющее, говорю ей.
— Проехали, — слёзы быстро высыхают на конопатом лице.
— Ты симпатичная, — почти не кривлю душой я. В ней есть, что-то, завораживающее, не могу понять что.
— Не ври, — откровенно ухмыляется она. — А мальчики на меня действительно западают! — с вызовом выкрикивает она.
Я смеюсь, и неожиданно хочется обнять её. На этот раз она не обижается, срабатывает женское чутьё, задирает нос:- На троллейбус опоздаем, кавалер.
Успеваем на последний маршрут, троллейбус почти пустой. Небольшая компания расположилась на задних сидениях, молодой человек бренчит на гитаре. Худенькая девчонка, держит скромный букетик, задумчиво улыбается своему отражению в стекле. Неприятный тип, прислонившись к дверям, не сводит с неё масляного взгляда.
Катя глазами указывает на него.
— Вижу, — киваю ей.
— Точно к девушке пристанет.
— Думаешь, стоит её проводить?
— Обязательно.
— А ты, боец, — хвалю её.
— Просто, меня бесит несправедливость. Она такая счастливая, а этот, явно, что-то замыслил.
Подходим к девушке. Она вскидывает на нас удивлённые глаза.
— Мы тебя проводим. Тот тип тобой заинтересовался. Плохой он человек.
Девушка внимательно смотрит на нас, во взгляде ни следа страха и такая она хрупкая и нежная.
— Знаю. Он не просто плохой, нелюдь. Он насилует, затем убивает, — этим откровением едва землю из-под моих ног не вышибает. Я в шоке. А Катя как-то внимательно к ней присматривается, щурит глаза, словно нечто хочет вспомнить.
— Вы за меня не переживайте, я Ассенизатор.
Глава 10
