Природа за окнами разительно поменялась, куда не кинь взгляд, всё засыпано снегом, поля, перелески, красота, дух захватывает. Но и похолодало существенно, сквозь щели, в купе, проникают бодрящие струйки воздуха. Недавно, на маленькой станции, поезд тормознул на пару минут, курильщики воспользовались моментом, попрыгали с сигаретами в сугробы, с целью прочистить лёгкие на свежем воздухе и в коридор ворвался холодный ветер с улицы.
Люблю ездить в поездах, это словно другой мир. Мимо пролетают деревни, города, леса, проносимся по гудящим мостам, внизу мелькают реки, видим людей, но они так далеки от нас со своими проблемами. Лежим на полках, слушаем перестук колёс, иногда разговариваем, перекидываемся в картишки, читаем или просто мечтаем. Время словно останавливается, можно расслабиться и наслаждаться покоем. Но, когда-то всё это уходит, вторая половина дня — скоро Москва.
Вот мы и на перроне. Вокруг суетится народ, под ногами чавкает грязный снег, волоча за собой сумки, тащимся в метро.
У турникетов к нам не преминул привязаться патруль. На левой руке у меня собственная сумка, а на правой — Ритина поклажа, поэтому я замешкался с отдачей чести. Капитан мотострелковых войск укоризненно качает головой, надувает щёки, хмурит брови:- Почему не отдаёте честь вышестоящему офицеру?
— Не хотел сумки бросать на пол, — искренне говорю я.
— Ваши документы, — набычился капитан.
Не стал ничего усложнять, раскрываю удостоверение старшего лейтенанта КГБ. Глаза у капитана округляются, искоса кидает взгляд на мою форму, поспешно отдаёт честь и уводит своих бойцов прочь.
— Лихо, — жмурится от удовольствия Катя.
— А то, — ухмыляюсь я.
В авиагарнизон прибываем поздно, почти девять вечера. Солдаты маршируют перед сном на плацу, хрипло горланят песни, где-то на аэродроме мощно гудят турбовинтовые двигатели Антеев, видно разгоняют винтами снег с взлётных полос.
В этом году, как никогда, сыпет снег, леса давно утонули в сугробах, дороги в глубоких колеях выдавленные военными тягачами, скользкие, лёд вперемешку со снегом, с трудом доехали на стареньком автобусе.
Останавливаемся у КПП, почему-то сердце ёкнуло, когда увидел знакомые места. Немногочисленные пассажиры выбираются из автобуса, стараясь не увязнуть в сугробах, бегут на расчищенную солдатами дорожку.
— Вот мы и на месте. В гостинице свободные места должны быть, если нет, поселитесь пока в моей комнате, в общаге, — вдыхаю полной грудью морозный воздух. — Ну, и как вам здешняя природа?
— Берёз много и снега, — неопределённо отвечает Рита, дуя на покрасневшие пальцы.
— Что-то не по сезону мы оделись, — морщит нос Катюша.
— Коньяк здесь можно купить? — Эдик с интересом озирается по сторонам. Снежинки падают на непокрытую голову и бороду и не собираются таять.
— В Стекляшке, как раз мимо будем проходить. Зря шапку с собой не взял.
— Взял, на дно чемодана положил, — радостно растягивает в улыбке, припорошенную снегом бороду, Эдик. На ушах потихоньку образовываются белые холмики, но, вроде от этого, мой друг неудобства не испытывает.
Идём по гарнизону. С умилением рассматриваю знакомые места: по бокам дороги стоят типовые трёхэтажки, где-то высятся дома в пять этажей, виднеются магазины, в стороне затаилось здание гарнизонной гауптвахты.
В Стекляшке народа мало, этот магазин предтеча супермаркетам, на прилавках есть и продовольственные товары, а так же — бытовая химия, одежда, даже имеется отдел с телевизорами, магнитофонами и прочее. А вот и первые знакомые лица, старший лейтенант Мурашко с сосредоточенным видом выбирает семейные трусы, занятие достойное для замполита роты. Он грустно вздыхает, эти паруса, не его тощий зад, явно не подходят, ещё унесёт шквальным ветром.
— Помочь? — ехидно спрашиваю я.
— О, лейтенант Стрельников! — радостно восклицает замполит и неожиданно замечает у меня ещё по звёздочки, теряет дар речи, затем, едва не с осуждением произносит:- Когда это ты успел стать старшим лейтенантом.
— Партия отметила, — нахально изрекаю я. — Как дела в части?
— Что в части? Твои выдвиженцы Осман и Ли, на гауптвахте, я сам распорядился, чтоб их туда спровадили, распоясались, бойцы совсем нюх потеряли, — старший лейтенант кривит тонкие губы.
— Что так? — сощурил я глаза.
— Саботировали моё приказание. Я приказал пруд у финских домиков вычерпать, комаров летом много, спать мешают.
— Это недалеко от вашего дома? — как бы невзначай замечаю я.
— Да какая разница, — хмурится замполит, — приказ отдан, исполнить его нужно в срок. Неделю вроде гремели вёдрами, затем прихожу, рота отдыхает, подзываю сержантов Ли и Османа, так они нагло заявляют, что вычерпать пруд нереально, якобы там подземные источники.
— Они правы, все знают, там бьют ключи, — с омерзением смотрю на тощую шейку замполита.
Старший лейтенант Мурашко покрывается красными пятнами:- Я приказал, а приказы не обсуждаются!
— Товарищ, — Катя слышит наш разговор и не удерживается, чтоб не вставить свои три копейки, — возьмите эти трусы, вам очень подойдут по цвету вашим глазам.
— Лучше упаковку, — вторит ей Рита.
— Что? — теряется замполит.
— А у вас девушка есть? — Катя страстно приоткрывает пухлые губы.
— Что? — замполит отступает назад.
— Я не то спросила, — с разочарованием пожимает плечами рыжая стерва, — вас не любят девушки? Ничего, с такими трусами весь гарнизон ваш!
Старший лейтенант Мурашко, бросает семейные трусы на прилавок и боком, боком устремляется к выходу, от стыда вжав голову в острые плечи. Напоследок он одаривает меня ненавидящим взглядом, в котором просматривается зависть.
Эдик неопределённо хмыкает, Рита зло усмехается, Катя откровенно веселится.
Покупаем продукты, затем коньяк и, заказываю ещё две бутылки водки.
— Не многовато, напарник? — удивляется Катя.
— Жидкая валюта, — улыбаюсь я, — пацанов надо вызволять с гауптвахты.
— Дело святое, — соглашается Катюша.
Так как вещей много, приходится сначала идти в гостиницу, благо не слишком далеко, к счастью места есть, подождал, когда друзья расположатся в своих номерах и двинули ко мне, в общагу. На этаже нос к носу встречаюсь со Стасом, он в изрядном подпитии, в руке сетка, из которой выглядывают горлышки запотевших бутылок.
— Ну, ты брат, даёшь, у тебя нюх на пьянку! — раскрывает он объятия, стеклянная тара в кошёлке призывно звякнула. — А ты попал! — замечает он, что я уже старший лейтенант.
— Попал, — с грустью соглашаюсь я.
— Друзей представь, — требует он, стараясь держаться браво, но крен направо всё, же происходит, но спасает стена.
— Рита, Катя, Эдик, — представляю друзей, — как тебя развезло, — беспокоюсь я. — Что за праздник?
— Илюха развёлся, гудим второй день.
— Уважительная причина, — смеюсь я.
— Это точно, нашему холостятскому полку прибыло! А вы, девочки, холостячки? — выдыхает застоявшийся перегар, чмокает слюнявыми губами.
Рита едва не оскалилась, Катя с интересом смотрит на этого индивидуума.
— Приглашаю всех вас в нашу тёплую компанию! — подмигивает он девушкам.
