— А как же они объяснили перед законом эту смерть?
— Когда они возвратились, то сказали, что при подходе к Кубе море штормило, Баямес упал в воду и, несмотря ни на что, спасти его не удалось.
Теперь бинокль Тони остановился на другой полуобнаженной фигурке, которая очень импозантно наклонилась, чтобы потрогать пальчиком воду на пляже, узнать ее температуру.
— И что?
— Ничего. Сказали, что утонул. На том и закончилось. Для них это не имеет значения.
— Нет, не так. Я слышал, что его выдают за геройски погибшего человека.
— Просто хотят воспользоваться этим случаем.
— Как бы то ни было — он потерпевший.
— А мой дядя снова отправил Висенте Мендеса на Кубу.
— На смерть?
— Дядя говорит, что он жив.
— А ты как считаешь?
— Меня это не интересует. Мне все равно, жив он или мертв. Пусть они сами разбираются. Одного я не могу понять. Зачем тебе после всего этого шума дружба с моим дядей?
— Я думаю, ты все это рассказал, чтобы запугать меня.
— Нет. Я ведь твой друг и могу кое о чем спросить тебя. Ты что, не хочешь самостоятельно прокладывать себе дорогу, жить спокойно и хорошо здесь, в 'юнай', неужели предпочитаешь впутаться в дела ЦРУ?
— А ты можешь предложить что-нибудь другое?
Тони опустил бинокль:
— Давай войдем в какое-нибудь приличное дело. Например, займемся рыболовством или еще чем- нибудь. Здесь много возможностей, а если не здесь, то на Севере, как говорил тот тип в аэропорту.
— Я подумаю. Обещаю тебе.
— Ну и хорошо. Если честно, я не завидую никому из друзей моего дяди.
— Ну, а теперь давай наслаждаться здешней природой. Забудь о своем дяде и обо всем остальном.
— Согласен. — Он снова поднял бинокль. — Послушай, ты знаешь, как называют этот пляж? Пляж бывших.
— Как это?
— Очень просто. Пляж тех, кто когда-то имел что-то, а теперь не имеет ничего.
— Почему?
— Потому что на этот пляж приходят кубинцы, выпьют бутылочку-другую пивка и начинают похваляться один перед другим. Один говорит, что на Кубе имел магазин готового платья, другой — центр по обслуживанию автомобилей или завод, многоквартирный дом, кинотеатр, гостиницу… Все подчеркивают, что что-то имели. Американцы говорят, что на Кубе, похоже, все что-то имели и эта страна была богаче самих Соединенных Штатов, страна богачей.
— Это хорошо.
— Нет, хорошо то, что я сейчас рассматриваю.
— Блондинка или брюнетка?
— Это неважно, зато какая фигурка!
— Принеси еще пива.
— Пойду и познакомлюсь с ней.
Пока Тони ходил к девушке и за пивом, Чино разглядывал в бинокль песчаную полосу пляжа, которая обрывалась у самой дороги на Рикенбейкер, в одном из наиболее многолюдных уголков Ки-Бискайн.
Когда племянник Маркеса вернулся, Чино не стал возвращаться к разговору на прежнюю тему, тем более что Тони тоже не хотел этого.
— Бери пиво. У меня полный провал!
— Почему?
— Я имею в виду девушку.
— Она тебе отказала?
— Наоборот, она согласилась.
— Не понимаю, старик.
— После того как я сказал ей, какие красивые у нее глаза, волосы, какая приятная кожа, знаешь, что она ответила? Улыбнулась и предложила: 'Пойдем со мной. Всего двадцать долларов'.
Они рассмеялись.
— На Кубе мой дядя был мастером по части женщин, а здесь только и занимается тем, что думает о своих делах в ЦРУ. Сейчас они готовят какое-то крупное дело.
— Откуда ты знаешь?
— Вызвали Гуайо, этого стервятника, который появляется вслед за каждым несчастным случаем, чтобы извлечь для себя прибыль. Он как грабитель, который наживается на несчастье других!
— Ты разве не знаешь, в чем дело?
— Я знаю только то, что там будет Гуайо. Этого достаточно. Он появляется только там, где случается что-либо сенсационное.
— Да, я понимаю.
Тони попросил у Чино бинокль и отыскал под одной из пальм красную точку на песке. Это оказалась девушка в красном купальнике.
— Она кубинка.
— Ты ее знаешь?
— Нет, но хотелось бы. Она была моей соседкой.
— Здесь или там?
— Здесь. Она уехала с Кубы, потому что хотела получить хорошую специальность, а то, что предлагали в университете, ей не нравилось. Тогда она убедила своих родителей уехать.
— А здесь она изучала то, что хотела?
— Ее обманули. Она встретила одного проходимца, который обнаружил, что она очень темпераментная девушка и обещал ей большие деньги, которых ей будет достаточно, чтобы получить любую профессию. Вначале она была живым манекеном, затем ее фотографировали для порнографических открыток, а сейчас…
— Что сейчас?
— Теперь у нее избранная клиентура и никакой учебы. Кажется, она довольна. Зарабатывает больше любого квалифицированного рабочего. Правда, мне рассказывали, что она больна и у нее случаются припадки на нервной почве. Однажды, 'обслужив' одного особо наглого типа, она хотела покончить с собой.
— Незавидная судьба!
— Я не знаю, Чино, незавидная судьба или еще что-либо. Но на Кубе люди представляют себе одно, а приезжают сюда — и видят совсем другое. Вот послушай, что произошло с одним кубинцем, которого направили в поездку по Центральной Америке для ведения пропаганды против Кубы. Выступая перед рабочими одной из банановых плантаций, он начал рассказывать о том, что кубинцы при режиме Кастро едят мясо один раз в девять дней, а в остальные дни у них только рыба, яйца, бобы и цыплята. Его прервали, не дав закончить рассказ. Вышел один из рабочих и закричал: 'Послушай, как хорошо, если бы у нас было хоть что-то похожее. Мне сорок лет, но за всю свою жизнь я ничего не ел, кроме бананов. Здесь, на плантациях, люди никогда не видят ни мяса, ни рыбы, только бананы…' Это было оскорбление. Когда он вернулся в Майами, то попросил, чтобы его отстранили от подобных поездок… Я тоже был дрянью и сейчас раскаиваюсь.
— Я думаю, что это игра судьбы. У других-то все в порядке?
— Да. Ты, например, всего добиваешься. Вернул свое судно, познакомился с моим дядей и я хорошо знаю, что ты преследуешь цель стать агентом ЦРУ. Но это уже твое дело. Меня в это дело тебе не втянуть.
