Я надену платье цвета ночи

то!

— Может, мы пойдём вместе и убедим его вести себя получше? — вызвалась Тиффани.

Она была сама себе противна, но зрелище этих толстых пальцев, густо покрытых ожогами от крапивы, не покидало её мысленного взора.

На сей раз Эмбер просто расхохоталась.

— Звиняй, мистрис, но Дженни толковала, ты премудрая, вроде. Что-то непохоже.

Как там однажды выразилась Матушка Ветровоск? «Зло — это когда ты начинаешь обращаться с людьми, словно с вещами». Прямо сейчас ты пытаешься сотворить зло, полагая, что если соединить вещь «отец» с вещью «мать», вещью «дочь» и вещью «дом», то получится вещь под названием «счастливая семья».

Вслух Тиффани произнесла:

— Эмбер, я прошу тебя пойти вместе со мной к Барону, чтобы он убедился, что с тобой всё в порядке. После этого можешь делать, что захочешь. Обещаю.

Кто-то постучал Тиффани по ботинку. Она посмотрела вниз, и увидела маленькое встревоженное лицо кельды.

— Изволь мал-мала наедине перемолвиться? — спросила Дженни.

Эмбер, скрючившись, присела рядом с кельдой, чтобы иметь возможность держать Дженни за руку.

Они отошли, и Дженни снова заговорила, или, может, запела, не разберёшь. Как можно спеть ноту, которая остаётся висеть в воздухе, пока другие ноты вьются вокруг? Как можно спеть звук, который словно поёт сам себя, снова и снова возвращаясь к тебе?

Потом мелодия пресеклась, оставив в душе лишь пустоту и чувство потери.

— Песнь кельды, — сказала Дженни. — Эмбер слышала, как я пою её малышам. Это часть утешалок, но она поняла её, Тиффани! Ни единой подсказочки я не дала, а она поняла всё едино! Жаб говорил тебе о том, я ведаю. Но что я тебе молвлю теперь, выслушай-ка. Она понимает и постигает. Она кельда почти, насколько человек кельдой быть может. Она — сокровище, какое следует уберечь непременно!

Последние слова прозвучали с нажимом, нехарактерным для обычно спокойной речи кельды. Тиффани поняла, что это не только полезный совет, но и некоторая угроза, пусть даже в мягкой обёртке.

Даже простое путешествие вниз в деревню стало предметом сложных переговоров. Когда Тиффани повела Эмбер за руку мимо ждущих у подножия холма солдат, сержант немало смутился. В конце концов, если тебя посылают с приказом доставить кого-то пред ясны очи Барона, а этот «кто-то» вдруг берёт и доставляется, фактически, самостоятельно, ты, как сержант стражи, начинаешь выглядеть, мягко говоря, глуповато. С другой стороны, если Тиффани и Эмбер пойдут вслед за солдатами, картина тоже получится довольно неприглядная; здесь пастушья страна, в конце-то концов, и все знают, что позади всегда идёт пастух, а впереди — овцы.

В конечном итоге, они избрали довольно неудобный и странный метод передвижения, сопровождавшийся постоянным шарканьем, топтаньем, поворотами и переменой мест, так что казалось, будто они идут, танцуя польку. Эмбер хихикала, и Тиффани тратила немало времени, призывая девушку к порядку.

И в самом деле, получилось довольно забавно. Тиффани была бы рада, продлись забавная часть всей этой истории немного подольше.

— Послушай, мне велели разыскать только девушку, — с отчаянием в голосе повторил сержант, когда они миновали ворота замка. — Тебе идти вовсе не обязательно.

В его голосе явственно слышалось: «Пожалуйста, ну, пожалуйста, не надо врываться туда в твоей обычной манере и подставлять меня перед новым боссом». Не сработало.

Замок, как раньше говорили, «гудел, словно улей», иными словами, множество людей решали множество задач одновременно, суетливо перемещаясь во все возможные стороны, за исключением, разве что, направления «вертикально вверх». В ближайшее время ожидались похороны, а сразу вслед за ними — свадьба. Подобное сочетание напрягло ресурсы маленького замка до предела: многие гости, прибывшие издалека ради первого события, решили остаться также и на второе, что, безусловно, позволяло им сэкономить время, но означало массу дополнительных хлопот для всей прислуги. Впрочем, Тиффани была рада, что в замке сейчас (вполне закономерно) нет мисс Скряб, особы, во-первых, крайне неприятной, а во-вторых — очень не любившей пачкать свои руки работой.

Помимо прочего, не потеряла своей актуальности и вечная проблема рассадки гостей. Большинство из них были аристократами, и, следовательно, жизненно важно было проследить, чтобы никто из гостей случайно не оказался рядом с другим гостем, чьи предки когда-либо в прошлом пытались укокошить предков первого гостя. Учитывая тот факт, что «когда-либо в прошлом» понятие крайне растяжимое, а предки каждого так или иначе совершали попытки поубивать соседей (ради земель, денег или просто со скуки), при размещении гостей требовалось применить крайне точную тригонометрию, иначе бойня могла бы возобновиться ещё до того, как подадут второе.

Никто из слуг, казалось, не обращал особого внимания на Тиффани, Эмбер и солдат, но Тиффани заметила, как один из людей Барона сделал почти незаметный жест «защита против зла» — здесь, на её Родине! — и у неё появилось отчётливое ощущение, что их игнорируют весьма преднамеренно. Словно смотреть на Тиффани вредно для здоровья. Когда ведьму и Эмбер препроводили в кабинет Барона, он, кажется, тоже не обратил на них внимания. Роланд изучал покрывший весь его стол лист бумаги, сжимая в руке пучок разноцветных карандашей.

Сержант кашлянул, но даже задохнись он хоть до смерти, это всё равно не нарушило бы сосредоточенности Барона. В конце концов, Тиффани пришлось довольно громко крикнуть:

— Роланд!

Тот обернулся, его лицо покраснело от смущения и, отчасти, от гнева.

— Я предпочитаю обращение «милорд», мисс Болит, — резко сказал он.

— А я предпочитаю обращение «Тиффани», Роланд, — заявила она с хладнокровием, которое (как ей было известно) всегда его злило.

Он со стуком бросил карандаши на стол.

— Прошлое осталось в прошлом, мисс Болит, мы теперь совсем другие люди. Лучше нам не забывать об этом, как вам кажется?

— Это «прошлое» было всего лишь вчера, — возразила Тиффани. — И лучше не забывать, что я звала тебя «Роланд», а ты меня «Тиффани», как тебе кажется?

Она потянулась к шее и показала ему подвеску в виде лошади, которую он однажды дал ей. Казалось, это было сотню лет назад, но подвеска имела значение. За эту подвеску она готова была сразиться даже с Матушкой Ветровоск! Теперь Тиффани демонстрировала фигурку, словно обвинение.

— Прошлое не следует забывать. Если ты не знаешь, откуда пришёл, ты не знаешь, где ты сейчас, а если ты не знаешь, где ты сейчас, ты не знаешь, куда идти дальше.

Сержант перевёл взгляд с Тиффани на Барона, и при помощи инстинкта солдата, (который обретает каждый солдат к тому моменту, как становится сержантом), понял, что лучше исчезнуть, пока не начали летать тяжёлые предметы.

— Я, пожалуй, лучше пойду, присмотрю за… ну… тем, за чем надо присмотреть, ладно? — выпалил сержант и ретировался столь поспешно, что дверь плотно захлопнулась ещё прежде, чем он успел завершить фразу. Роланд мрачно посмотрел на дверь и повернулся к Тиффани.

— Я прекрасно знаю, где я сейчас, мисс Болит. Я занимаю пост отца, который умер. Этим имением я управлял многие годы, но всё, что делал — я делал от его имени. Почему он умер, мисс Болит? Он был не таким уж старым. Я думал, вы можете помочь ему магией!

Тиффани посмотрела на Эмбер, которая с интересом прислушивалась к спору.

— Может, мы обсудим всё это позже? — предложила она. — Ты хотел, чтобы твои люди привели эту девушку, и вот она здесь, полностью здоровая душевно и физически. Я не отдавала её, как ты изволил