за правду» в дальнейшей жизни могла закончиться плохо. Редко говорившая дома на немецком мать как-то удивила фразой из лексикона императорско-королевской австро-венгерской армии (почерпнутую из гашековского «Швейка»): «Maul halten und weiter dienen[12]».
Советы культивировали ненависть к фашизму, но в области политического устройства и даже мифологии нацисты были лишь эпигонами большевиков. На занятиях в школе уже читали книги на немецком и как-то за обедом я легкомысленно ляпнул, что история пимпфа[13] Квэкса (в книге из школьного курса чтения она подавалась как нечто отвратительное) — не что иное, как плагиат (и пимпф Квэкс и Павлик Морозов донесли на своих отцов). Переглянувшись с матерью, отец спросил: «Надеюсь, ты не поделился этими соображениями со своими дружками?». Он тогда уже не работал в ГРУ но был начальником управления в вычислительном центре Генерального штаба. Конечно, не поделился. Урок был усвоен.
В 13-летнем возрасте начались занятия метанием молота в Центральном спортивном клубе армии, которые продолжались более восьми лет. Были отдельные успехи, не трансформировавшиеся в заметные достижения, что, конечно, задевало самолюбие. Тем не менее — спасибо спорту! И не только за физическую подготовку. Воспоминания о том, как «не получалось» на стадионах помогали понять, что чувствуют люди остро желающие достичь успеха в избранной ими области, но объективно не обладающие необходимыми для этого качествами…
…Дед Жорж подарил мне прекрасную книгу Р. Сибрука «Роберт Вуд». Эта книга была прочитана много раз с величайшим вниманием. Чрезвычайно цепным оказалось упоминание о йодистом азоте — взрывчатом веществе, которое можно было синтезировать простейшим путем: залив кристаллы йода нашатырным спиртом. Книга послужила также мощным средством лоббирования — там упоминалось об опытах юного Вуда с динамитом (смеси нитроглицерина с пористым наполнителем). Динамит промышленно в СССР не производился, да и в любом случае его нельзя было бы легально получить мальчишке, а вот азотную и серную кислоты (что позволяло синтезировать практически все взрывчатые вещества) — можно. Результатом переговоров был категорический запрет со стороны родителей экспериментов с сильными кислотами, тем более, что один из друзей уже имел неудачный опыт, получив сильные ожоги и едва не лишившись глаз. Но, с другой стороны, не последовало прямого запрета на взрывы.
Даже любимые книги не давали достаточного представления о разнообразии явлений, объединенных понятием «взрыв». Много позже пришлось изучать взрывы, при которых выделение энергии происходит в узком фронте химической реакции, распространяющейся в веществе с большой скоростью (детонацию), гомогенные (ядерные) взрывы, при которых цепная реакция мгновенно охватывает весь объем делящегося вещества. Приходилось читать и о взрывах, вызванных замерзанием многих кубометров воды: емкости лопались с образованием волны сжатия в окружающем воздухе.
Но все это было потом, а тогда исследовался иодистый азот. Будучи высушенным, он взрывался от малейшего прикосновения: тончайшие кристаллы переламывались и возникали приводящие к взрыву напряжения. Но иодистый азот можно было использовать для «бомб медленного действия»: такая бомба из пластилина снаряжалась еще не высушенным веществом и имела отверстия для испарения аммиака. Когда этот процесс заканчивался (через 10–15 минут), следовал практически самопроизвольный взрыв, причем корпус не растягивался, как можно было ожидать от вязкого пластилина, а дробился па мельчайшие осколки. Чтобы повысить выход продукта, кристаллический йод не заливался нашатырным спиртом, а выдерживался несколько дней над его поверхностью в атмосфере аммиака. Побороть чрезмерную чувствительность удалось, когда был прочитан «Справочник мастера — взрывника», где упоминалось о флегматизации (снижении чувствительности) взрывчатых веществ при перемешивании их с ваксами. Конечно, нечего было и думать, чтобы перемешивать с чем-то иодистый азот, но машинное масло на него можно было осторожно капнуть! «Умасленный» иодистый азот стал детонировать только после довольно ощутимого удара карандашом: масло окружало тонкой пленкой нежнейшие кристаллы! При этом чувствительность к огню сохранилась.
Новое достижение немедленно нашло применение. Был воспроизведен кумулятивный заряд, который описал Лей. Слой иодистого азота наносился на конус из пластилина, но «бронебойный» эффект не был заметен, потому, что в первых опытах подрыв производился поднесением спички к основанию конуса. Углубленное изучение литературы привело к обнаружению информации, что инициирование должно проводиться с вершины конуса и желательна линза (рис. 1.26). Эффект стал заметнее, а когда угол раствора конуса был увеличен, танк просто разнесло (рис. 1.27), несмотря на то, что пластилин затвердел на морозе (через много лет стало ясно, что из пластилина формировалась не кумулятивная струя, а что-то похожее на ударное ядро).
Любой желающий может наблюдать кумуляцию, даже если ему не разрешают проводить взрывные работы. Начать можно с наблюдений та падением в воду шарика (он должен быть несмачиваемым, например — из пластилина). При падении и погружении в воду, шарик создаст в ней полость, «схлопывание» которой приведет к формированию струи, бьющей вверх. Но струя эта будет «толстой» и невысокой.
Улучшить «кумулятивный заряд» можно, применив наполненную водой пробирку: отпущенная в строго вертикальный полет с высоты 5–6 см, она, при ударе о твердую поверхность, «выдаст» мощную, тонкую струю, бьющую выше чем на метр. Кумулятивная воронка образуется в фазе полета — мениск смачивающей стекло воды в невесомости стремится принять форму, близкую к полусфере. Потом — удар и стенки полусферы устремятся вниз, «схлопывая» полость и формируя струю. Освоив «низковысотные» опыты, можно, пожертвовав пробиркой, отпустить ее на пол от уровня груди. Удачное стечение обстоятельств приведет к тому, что капли — элементы кумулятивной струи — достигнут потолка.
Если потолок побелен, на нем появятся круги, которые могут не исчезнуть и после высыхания воды. В ответ на упреки домашних советую глубокомысленно ответить: «Это — хроматография». Неожиданно сказанное «научное» слово обычно вводит упрекающего в ступор. К взрывам хроматография не имеет отношения, по на ее примере легко будет понять, как отделяют «оружейный» изотоп от природного урана, пропуская через бесчисленные пористые мембраны газообразное соединение этого металла — гексафторид (об этом пойдет речь далее).
…Иодистый азот не возбуждал детонацию в более мощной взрывчатке — это было проверено на тротиле. В Крыму был найден обломок 122-мм гаубичного снаряда, разбившегося при ударе о камни, лишившегося при этом взрывателя, но не взорвавшегося. Тротил был оттуда. К тому же, йодистый азот не мог долго храниться, он разлагался, окрашивая все вокруг парами йода. Разложение многократно ускорялось в присутствии алюминия (поднимались бурые пары), а алюминиевая фольга была основным конструкционным материалом в ракетах. Так что иодистый азот не подходил для «боевого» применения.
Да и «битвы» прекратились, участники игры уже не штамповали массово десятки танков, а сделали выбор в пользу качества, производя единичные, но все более технически сложные устройства, в том числе — многоступенчатые ракеты.
Первой ступенью служил «нулевой» двигатель на черном порохе. Он придавал ракете начальную скорость, но и перегрузки при пуске были большими, иногда ломавшими всю конструкцию. Такие случаи прекратились, когда нос первой ступени был сделан упиравшимся в сопло второй, прочный стальной корпус которой воспринимал нагрузку. Ступени соединялись все той же довольно прочной смесью дымного и бездымного порохов. Выгорание топлива в предыдущей ступени приводило к воспламенению этой связки, отработанная ступень освобождалась и отлетала, а горение связки поджигало топливо следующей ступени, сгоравшее медленнее. Ракеты летали красиво, быстро и довольно устойчиво, потому что имели развитые аэродинамические поверхности (рис. 1.28).
Под влиянием книги Бриджмэна «Один в бескрайнем небе» был также построен ракетоплан (рис. 1.29), стартовавший из грубы. Сам ракетоплан был полностью сделан из затвердевшей смеси порохов
