Ласточка повторяла свою милую однообразную песенку. Сквозь щели тянуло свежестью. Рано еще… Груня получше закуталась в свое лоскутное одеяло и закрыла глаза.
Проснулась она лишь к завтраку. Стенька будила ее:
— Груня! Грунька! У Цветковых Виктор приехал!
— Вот так новость! — ответила Груня, не открывая глаз. — Я эту новость давно знаю.
— Откуда?
— Во сне видела.
После завтрака отец сказал Груне:
— Ты сегодня свою бригаду веди на луг. Там сено легкое, да и немного его — убирайте одни. А большая бригада пойдет на клевер.
Груня пошла собирать ребятишек. Ромашка и Федя уже стояли среди деревни с граблями.
Анюта и Поля-Полянка тоже приволокли грабли. Их от пастушни освободили — теперь в деревню вернулись настоящие пастухи.
Трофим тоже пришел. Отец был занят — он вил веревки, и Трофим ему был не нужен.
Вскоре пришел и Женька.
— Ребята, а Раису-то звать или нет? — нерешительно сказала Груня.
— Отчего же не звать? — удивился Ромашка. — Если брат приехал, так и работать не надо? Давай хоть я за ней пойду!
— Да давай хоть и я! — сказал Женька.
— Грунь, давай я сбегаю? — подскочил Козлик. — Я живо!
А Трофим глядел молча: кто пойдет Раису звать, за тем и он увяжется.
— И что это вам всем сегодня Раиса очень понадобилась? — сказала Стенька.
А Груня засмеялась:
— Ой, ребята! Ну и чудаки! Не Раиса им понадобилась — им уж очень хочется Виктора поглядеть. Да не торопитесь, увидите. Авось прятаться в кузне от вас не будет — выйдет на улицу!
И тут же, словно подслушав Грунины слова, в низеньких раскрытых дверях кузни появилась фигура военного.
Молодой сержант Виктор вышел на улицу и огляделся кругом. Солнце золотом и серебром зажглось в медалях, мягко засветилось в начищенных сапогах. Ребята притихли — вот так Виктор Цветков, какой важный стал!
А Виктор мерным шагом подошел к ним:
— Здорово, братва!
— Здравствуй!..
— Чего стоите с граблями? Кого ждете?
Ребята, переглянувшись, молчали. Груня покраснела.
А Виктор смотрел на них, еле сдерживая улыбку на пухлых губах.
— Вот так работнички! И этот тоже с граблями. Как тебя зовут, беляк?
— Трофим.
— А! Егоров сынок! А эти две пичужки чьи? Подросли за войну — никого не узнаешь!
— Это Анюта Дарьина. А это Полянка, Миронова внучка.
— И все на работу собрались? Ну молодцы, ребята!
Виктор, не вынимая рук из карманов, нагибался к маленьким, смеялся, а медали тонко позванивали на его темно-зеленой гимнастерке.
— Так кого же вы ждете? А?
— Вашу Раису ждем, — вдруг решившись, сказал Ромашка. — Всегда канителится.
— Раиса! — закричал Виктор. — Ну, ты что ж там сидишь? Не видишь — люди ждут?
Раиса вышла, не спеша взяла грабли, прислоненные к стене кузни.
— Нехорошо, — сказал Виктор, — очень даже нехорошо. У нас бы тебе за опоздание живо наряд дали.
— Мы сегодня на луг, ребята, — сказала Груня, поднимая грабли на плечо. И, уходя, улыбнулась Виктору, словно это был ее родственник, а не Раисин: — Приходите к нам на луг — покосничать!
— Приду! — весело ответил Виктор. — Обязательно приду! Готовьте грабли!
Дня два покрасовался по деревне молодой сержант, а на третий снял с себя гимнастерку с медалями, вместо нее надел голубую майку, а вместо начищенных сапог — тапочки и пошел с колхозниками косить клевер.
После обеда, когда Виктор отбивал косу, Раиса подошла к нему и стала рядом, прислонившись к березе. Она медленно заплетала волосы и, не глядя на Виктора, ждала, когда он заговорит. Но Виктор, не отрываясь, стучал молотком по краешку лезвия и был этим очень занят.
— Зачем-то гимнастерку с медалями снял, — не глядя на брата, сказала Раиса, — зачем-то косить пошел!
Виктор быстро взглянул на нее:
— Это про кого?
И опять застучал по косе. Раиса вытащила из кармана узенькую синюю ленточку и сердито встряхнула ее.
— Как будто он колхозник! Не пойдешь косить — никто и не заставит. Не имеют права.
Виктор легонько потрогал большим пальцем сверкавшее на солнце лезвие.
— А я сам себя заставлю! Вот ты и то работать ходишь, а я буду дома сидеть?
— А я захочу и не пойду, — проворчала Раиса. Но так тихо, что Виктор ее не расслышал.
И когда он ушел, продолжала:
— Сам себя заставляет! Вот чудной у нас Виктор. Если бы ко мне Грунька не привязывалась, я бы ни за что на работу не пошла. Пошла бы на луг за столбецами, искупалась бы… С маленькими ребятишками поиграла бы. Они смешные: что скажешь — верят, куда пошлешь — всюду бегут… Ну, а потом повязала бы кружева… Ах, хорошо бы кружева связать, но крючка нет и ниток нет… Были бы у меня нитки и крючок — вот бы я сколько кружев навязала! Но вот в поле на работу ходить — ой, да никогда не стала бы!
Виктор очень скоро подружился с городищенскими ребятишками. В первый же свободный вечер, когда еще не погасла заря, а уже засветились первые звезды, он пришел к двум подружкам — Груне и Стеньке — на бревнышко под сиренью.
— Ну, девчата, как работали?
— Ничего… — сдержанно ответила Груня.
Груня сидела опустив глаза, а Стенька хихикала и пряталась за ее плечо.
— Небось грабли бросили, а сами за ягодами?
— Да, как же… А сено убирать кто будет?
— Ба! А вам-то что? Ваше дело — в куклы играть!
— Да, как же!.. А скотину чем кормить? Тогда и коровы подохнут…
— Ну и пусть!
Груня сердито подняла голову. Но, взглянув на Виктора, поняла, что он шутит, дразнит ее, и они оба засмеялись.
Женька увидел, что Виктор сидит с девчонками, и тут же присоседился к ним. Откуда-то взялся Козлик. Потом пришел и Ромашка. Раиса тоже хватилась брата, прибежала, оттеснила Груню и села в середочку между ней и Виктором.
Женька стеснялся недолго.
— Ты гвардеец?
— Гвардеец. А ты по чем узнал?
— Как по чем? А значок-то?
— Молодец. Понимаешь.
— А медаль у тебя за что?
— За отвагу. За то, что когда немец на меня пикировал, я от своего орудия не отошел. Он в меня
