Норманны. От завоеваний к достижениям. 10501–100 гг.

584

Knowles, Historian and Character (1963), p. 184.

585

Op. cit., pp. 184, 185.

586

Zarnecki, op. cit., p. 91.

587

Ecclesia Syracusana prima [ilia Divi Petri et prima post Antiocham Christo dicata.

588

Will. Malms., Gesta Francorum, II, p. 322.

589

Edrisi in Amari, Bibliotheca, I, p. 37; Chalandon, Domination normande, I, p. 354. Сейчас этот саркофаг находится в Неаполе.

590

Е. A. Freeman, William Rufus, Appendix «TT».

591

Bertaux, op. cit., pp. 312–316.

592

Ord. Vit., IV, pp. 17, 18.

,

Комментарии

1

Не вызывает сомнения оправданность идеи рассмотрения всех действий норманнов как звеньев единой цепи, однако связывать с их масштабными замыслами и свершениями деятельность викингов в середине XI столетия. как представляется, несколько преждевременно. Анализ фактов и доступных нам источников позволяет провести достаточно ощутимый водораздел между потомками скандинавов Рольфа Пешехода. осевших в государстве франков, и теми, кто остался на Севере. продолжая совершать набеги на Европу. Осознание собственного единства, — без сомнения и так достаточно слабое, — через пару поколений полностью изжило себя, поэтому норманны (точнее, нормандцы) той эпохи, о которой пишет Дуглас, уже не имели предпосылок рассматривать себя как нечто единое с северными пришельцами. Степень согласованности действий между ними нельзя преувеличивать — она не превосходила того единства, которое спорадически обнаруживало себя в бесконечных и непрочных альянсах того времени между европейскими правителями и подвластными им государствами. Если и удается проследить определенную синхронизацию действий в эпопее Вильгельма Завоевателя и Харальда Сурового, то она объяснялась общим скандинавским происхождением лишь в самую последнюю очередь. — Примеч. авт.

2

Речь идет, собственно, о нормандцах — именно так корректнее с точки зрения исторической истины именовать этих людей. Термин «норманны», традиционно относимый к викингам, совершавшим набеги на Европу в VIII–XI вв., в случае его применения к выходцам из Нормандии имеет несколько странный оттенок и лишь запутывает ситуацию, создавая иллюзию единства тех и других, в то время как мы имеем дело с принципиально различными историко-культурными общностями. В качестве антитезы этому комментарию следует отметить, что в данном случае именно скандинавское происхождение предков норманнов отразилось в той напористой, целеустремленной и в высшей степени энергичной политике, которую проводили как наиболее выдающиеся из нормандских вождей, так и все нормандцы в целом. Секрет феномена Нормандии, заявившего о себе на рубеже раннего и развитого Средневековья и во многом, собственно, обусловившего переход от первого ко второму, кроется именно в этом безотчетно осознаваемом наследии предков, а также в том, что викинги, осевшие в Северной Франции, влили новую кровь в жилы населения этой земли. Нормандия получила подпитку в форме своеобразного клона наиболее молодого и агрессивного социального организма на континенте, почти идентичного по основным показателям германским социумам эпохи Великого переселения. Аналогичным было и влияние — «пассионарность» викингов по инерции продолжала оказывать воздействие на масштаб притязаний и формы деятельности государей из рода нормандских герцогов, да и простых нормандцев. — Примеч.