кто-то в этой самой речке втихаря доил её. Брехня, сказал я брату, ты
скорее всего ошибся, мало ли отчего у козы вымя способно обмелеть. Да и мыслимо ли подобное нарушительное действо в наших столь законопослушных местах. Хотя постой, читал я как-то у одного поэта, о том. что жил мол в старину огромный сом, который прославился тем, что любил полакомиться коровьим молоком. Причём делал это так, когда Буренки возвращаясь домой с пастбища, переходили реку вброд, он пристраивался к одной из них, и тянул ее губами за соски до тех
пор, пока не напивался вволю. — Блин, — говорит брат, — тогда
это точно рыбья работа. Потому как больше определенно некому. Чего делать будем? — Попробуем проследить, — авторитетно заявляю я. — Полагаю справимся. Пришли на речку, спрятались похитрее
в кустах да и стали следить за тем как его козочка с полным выменем
в речке плещется. Вроде ничего особенного и не происходит. Во всяком случае, до тех пор пока она не вылезла снова на берег, мы точно
не углядели, что в воде её изрядно подоили. озлились на это мы очень, ну и стали орать во всё горло, чтобы испугать вредителя. Похоже
не помогает, небось, затаился где-то подлюга. А речка хоть и мелкая, взрослому мужику едва ли по пояс будет, зато вода в ней настолько
не прозрачная, что нипочём даже с двух метров не разглядеть, что там
у неё на дне находиться. Тогда брат стал что было сил швырять в воду
камни. И как оказалось совсем не зря. После одного особенно шумного броска из воды, наконец, вынырнула усатая мордочка. Но она
принадлежала отнюдь не сому, а здоровенному бобру, причём я сразу
признал его по белому пятнышку на носу. Это был никто иной, как
бобрёнок взрощенный моим братом. Кирилл, как только понял, кто
есть этот самый виновник, сразу вроде как и успокоился. А потом
и вовсе стал кликать того по имени, подзывая к себе поближе. Когда
бобр Вася, именно эту кличку дал ему брат, расположился, как кот
238
VII. Шустрые ребята
на веточке на его волосатых руках, Кирилл завел такую песню. —
Я пожалуй догадываюсь, — говорит он мне, — кто виноват в том, что у тебя в погребе пропадает брага. — Ну и…? — интересуюсь
я. — Помнишь, как ты два года тому назад ухаживал за раненым барсуком? А потом, когда тот совсем поправился, отпустил его обратно
в лес. Этого барсучка я иногда в твоё отсутствие потчевал бражкой, а порой и наливочкой, когда особо сильно скулил, очевидно обеспокоенный твоим очередным долгим отсутствием. Видно крепко ему
моё угощенье понравилось, вот он и не смог удержаться при первой
же подвернувшейся возможности.
А ведь, чёрт меня побери, подобная мысль совсем не лишена
смысла. ладно проверим.
И надо отдать ему должное, мой брат оказался прав и на этот
раз. Это действительно было проделками барсука, причём того самого, мы узнали его по характерному шраму на передней лапе. А суть
рассказанной мной байки вот в чём. Даже зверь способен проявлять
немалую сметливость, коли его к этому принуждает необходимость. Тогда спрашивается, зачем по телевизору всё чаще и чаще показывают
глупых людей типа все того же Модеста из «Городка», ибо их дебильные поступки лишь позорят человеческую расу. Ведь вполне бы могли
заменить эту чушь, кадрами о приключениях находчивых животных. Но современное общество вряд ли пойдёт на это, во всяком случае
до тех пор пока деньги правят Миром точно.
люБоВь С ПЕРВоГо ВЗГлЯДА
Ис-аак пробудилась с первыми лучами восходящего солнца. Сладко потянулась, протерла глаза и сразу побежала к ручью напиться. После, плотно позавтракав остатками вчерашней еды, стала думать, чем бы ей заняться сегодня. Уже который день, она не находила себе
места. Ведь шла весна, самое что ни на есть время для романтических
межполовых отношений.
А уж как ей-то был нужен мужчина, ибо с ее ласковостью и заботливостью, просто грех, влачить одинокое существование. Но где
его отыщешь в этих диких местах, особенно, если ты с позором изгнана из своего племени. И зачем ей, дуре, понадобилось отказывать
сыну вождя, когда тот решил к ней посвататься. Подумаешь,он дюже
239
ей не понравился своими манерами. У других мужья ещё и похуже, некоторые так вообще сущие деспоты да и только, однако и с такими
живут. Да вдобавок, кое-кто даже гордиться подобной долей. Видно
не зря издревле бытует поговорка о том, что женский ум короток. ладно, чего уж там ворошить прошлое, какая от этого польза? лучше
жить настоящим, от него ведь теперь зависит её будущее. Эй, мужичок, ты где? Нет, не слышит. Похоже в здешних местах и впрямь такая
живность не водится. Что же, поищем в других краях. И на этот раз
придется очень постараться, иначе ходить ей в девках вплоть до следующей весны. Б-р-р, от одной мысли об этом, аж мороз по коже!
К полудню Ис-аак, углубилась в чащу настолько далеко, что очень
скоро поняла, что точно не сможет засветло вернуться обратно, и тогда она решила в случае чего провести ночь в каком-нибудь ином
убежище.
С самого раннего детства Моисей жил как изгой. И не потому, что был круглым сиротой, подброшенным кем-то добрым людям. Просто его сознательно готовили к этому граждане, взявшие на себя
бремя заботы о его дальнейшем существовании. Нет они не обижали
Моисея в открытую, лишь давали понять, что каждый уже сызмальства обязан знать свою нишу в этом мире, иначе Судьба безжалостно
расправиться с ним за подобную непочтительность к сложившимся
веками традициям. Но не смотря на все выпавшие на его долю невзгоды и лишения Моисей так и не смог загасить внутри себя свою
мужескую сущность. Достигнув половой зрелости, он стал с нескрываемым вожделением посматривать на женщин. Что было сразу замечено приемными родителями. Тогда они посчитали нужным переехать в другое место, подальше от греховных соблазнов городской
суеты, чтобы в тиши сельских просторов и дальше продолжать воспитывать в сыне стойкость и терпение. Так продолжалось до тех пор, пока Моисей в один погожий летний вечер, не выдержав подобного
гнета, не сбежал от них куда подальше. Проблуждав неведомо где
несколько дней, он, наконец, прибился к одиноко стоящему посреди
леса хуторку. Тамошние хозяева, пожилая семейная пара с радостью
приютили его на какое-то время. А потом он и вовсе решил у них
остаться на длительный срок, ведь они обращались с ним не то что его
родители. Ему разрешали буквально всё, да многого он и не требовал. Ибо понимал, что за добро
