в городке Гатчина, под Санкт-Петербургом, я случайно обнаружил
один чрезвычайно любопытный документ, гласивший о сверхнеобычном явлении, случившемся 21 декабря 1929 года, то есть в (официальный день рождения Иосифа Виссарионовича). А произошло вот
что: в двадцать три часа пятьдесят девять минут в воздухе на высоте
около трех километров в 66 верстах севернее города Петрозаводска
был замечен неопознанный летающий объект. По форме он напоминал летающую тарелку диаметром примерно метров в сто. На какое-то
мгновение объект, словно бы застыл в воздухе, затем от него отделились два объекта значительно меньших размеров, и со скоростью
основательно превышающей быстроту звука исчезли в неизвестных
направлениях. После чего и сама тарелка словно бы растворилась
в воздухе. Странно подумал я, а почему об этом ничего не сообщалось в средствах массовый информации. И со свойственной мне
ещё сызмальства дотошностью начал штудировать все имеющиеся
у меня под рукой материалы, не брезгуя даже любовными переписками. И через несколько месяцев кропотливой работы пришёл к заключению, что по всей видимости это был инопланетный космический
корабль, выбросивший десантный отряд разведчиков. И если я прав, эти самые десантники и принесли так много забот нашему государ249
ству. Пользуясь своим очевидным техническим, а вполне возможно
и умственным, превосходством, представители внеземной цивилизации несомненно пропихивали свои идеи и в слои нашего в ту пору
ещё социалистического общества. Вероятно они хотели как лучше, но видимо так и не осознавали до конца с кем имеют дело. Поэтому и пошли всякие там пережимы, которые и неприминуло заметить
всевидящее око советского вождя. И ему ничего не оставалось иного, как срочно предпринять всевозможные меры, необходимые для того, чтобы остановить это тлетворное влияние.
Так что, уважаемые дамы и господа, прежде чем судить о человеке. Проведите хотя бы предварительную работу по изучению его жизни, чтобы вам не было стыдно впоследствии за свою некомпетентность.
Мой ПЕРВЫй НАСТоЯщИй ДРУГ
Эта история случилась очень давно, примерно в году 1963. Когда
я жил вместе с родителями в городе Красноводске. Как и все маленькие дети я был чрезвычайно любопытен и проказлив. Поэтому, чтобы я не учудил чего-либо неподходящего, моя мама уходя на работу, сажала меня на подоконник, категорически запрещая мне, не только
выходить во двор, но и вообще, даже слезать с подоконника, вплоть
аж до самого её прихода. Пугая тем, что если она узнает о том, что я её
ослушался, то тотчас пожалуется Бабаю, который за это посадит меня
в мешок и унесет к цыганам. А так как последних я очень боялся, то и сидел как мышка на подоконнике, любуясь открывшимся передо
мной пейзажем. Тогда-то я и подружился с одним из местных шакалов. В те годы их ещё довольно часто можно было встретить на окраинах
среднеазиатских городов. Я иногда делился с ним оставленной мне
едой. Животные эти необычайно мудрые, возможно, даже умнее беспризорных собак. Поэтому за то, что я регулярно подкармливал его, шакал проникся ко мне явной симпатией. И как только я принимался
за еду, он уже был тут как тут. При этом он строил такие забавные
и вместе с тем жалобные мордочки, что я почти тут же без жалости делился с ним своей пайкой. Так продолжалось довольно долго, во всяком случае несколько недель точно. А потом приятель мой вдруг неожиданно куда-то исчез. Вначале я очень огорчился этому, ведь он был
моим единственным другом. Ибо соседские ребята не шибко жало250
VIII. Совсем гротески
вали меня, так как я был среди них единственным русским и стало
быть ни бельмеса не понимал ни по-туркменски, ни по-казахски, а порусски они почему-то говорить не желали, а может и просто не умели. А для пятилетнего ребенка слово друг еще кое-что да значит. Но огорчался я не особо долго с неделю не больше. Ведь память младенца, как
известно, вещь недолговечная. А ещё через неделю и совсем забыл, что был у меня друг по имени шакал. Не поверите, но мне до сих
пор стыдно за это. И вот почему. однажды я, где-то примерно спустя месяц после того, как шакал исчез, под присмотром своего папы, лейтенанта пожарной охраны, развлекался тем, что истреблял неподалёку от нашего дома камнем муравьёв. И увлёкшись этим делом, не заметил, как ко мне подкралась смертельная опасность. Эта была
песчаная эфа. Часто укус этой змеи смертелен и для взрослого человека, а уж для дошкольника он верная смерть. Когда я всё-таки углядел, какая мне угрожает опасность, было уже слишком поздно, для того, чтобы я смог убежать. Тварь уже готовилась к атаке. Эфы в отличие
от азиатских кобр предпочитают долго не раскачиваться перед броском. Вот тут-то и случилось всё самое неожиданное, сперва камень, пущенный рукой моего отца, попал змее точно в голову, и тем самым
вывел её на какое-то время из строя, а затем какой-то комок рыжечерной шерсти вылетев словно из-под земли, и вовсе открутил ей
голову своими острыми зубами. И о, радость, это оказался никто иной, как тот самый шакал, с которым я делился едой. Выходит он не только
не забыл обо мне, напротив, он сам по доброй воле спас меня от неминуемой гибели. С этого дня мы подружились с ним ещё больше. Более того, папа поговорил с мамой, и они разрешили мне взять его
домой. С тех пор мы вдвоём сидели на подоконнике, и так же вдвоем
любовались открывшимся из окна пейзажем, дожидаясь прихода моей
мамы с работы. Наша дружба продолжалась вплоть до тех пор, пока
я не уехал в город ленинград к бабушке, чтобы учиться там в первом
классе французской школы. Ибо папа мой очень хотел, чтобы я научился говорить по-французски, как сам президент де Голь. А друг мой
так и остался жить с моими родителями. И прожил ещё целых восемь
лет. В последний раз я навещал его после окончания восьмого класса. он был уже очень стар, и тяжело болел, но всё равно сильно обрадовался моему приезду. он умер у меня на руках 12 августа 1973 года. Вот и вся история о маленьком мальчике и его друге шакале.
251
НЕоЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
НА ГлУХой ПРоСЕлоЧНой ДоРоГЕ
В девяностые годы прошлого столетия, мне пришлось хлебнуть
горя, как никогда прежде. особенно после того, когда дядю Борю
избрали-таки на второй срок. В те годы я специализировался на торговле книгами и цифровыми носителями, и поэтому научную работу, можно сказать, начисто забросил. И как выяснилось позже, зря. однажды, это случилось в августе девяносто восьмого уже перед самым
кризисом. Я отвозил на своем мотоцикле партию CD и DVD дисков
в Сосновый бор. Погода в тот день стояла мерзкая. Ещё с самого
утра зарядил сильный дождь, а так как ехать мне было обязательно, то я, невзирая на непогоду, двинул-таки в путь примерно в семь часов
вечера, так и не дождавшись пока этот чертов дождь всё же кончится. Когда я подобрался к лебяжьему, было уже примерно полдевятого. Въехав в лес, я свернул на объездную дорогу, по которой
