Но мне очень хотелось искупаться, поэтому купив в баре бутылку «Мартини», я побрела к морю. По дороге мне попался служитель отеля, который на ломанном русском пытался отговорить меня идти на пляж, но увидев мою решимость, махнул рукой и посоветовал опасаться обезьян. Был чудесный вечер, жара наконец спала, с моря дул освежающий ветерок и я шла и шла по теплому песку, глядя на яркие огни города вдали и прикладываясь к бутылке. Тишину нарушал только плеск волн и редкие крики неугомонных обезьян где-то на высоких деревьях. Я потрогала ногой воду — она была теплой, как молоко. Решив, что это редкое удовольствие — поплавать голой в этой обволакивающей волне, под звездами, представляя, что ты одна во вселенной, слиться с морем и этим сказочным местом, я сняла платье, купальник, воткнула в песок бутылку «Мартини» и вошла в воду. Не знаю, сколько времени я провела в море, лежа на волнах и любуясь звездным небом, но когда вышла на берег там что-то неуловимо изменилось. Первое, что я увидела — моя бутылка была воткнута в песок горлышком вниз! Определенно, я не могла быть настолько пьяной, чтобы перепутать две стороны стеклотары, и недоброе предчувствие стало закрадываться в сердце. Какие-то тени мелькали в ближайших кустах, оттуда раздавались посвистывания и стрекотания, и я увидела, как на высоком дереве мелькнуло что-то светлое, и с ужасом узнала свое платье! Я подошла поближе и увидела на деревьях наглых обезьян с моими шмотками в лапах! Ситуация была нелепой, как смерть от дизентерии: я оказалась на пляже в десяти минутах ходьбы от отеля совершенно голая! Выхода было два: залезть на дерево, поймать обезьян-воровок, жестко надавать им в табло и вернуть шмотки, или утопиться.
Я откопала в песке свою бутылку, открутила пробку и залпом выпила остатки «Мартини». Приятное тепло разлилось по телу и мне стало ужасно весело, я сидела на ночном пляже и смеялась до слез. Потом я наломала больших листьев, соорудила из них юбочку туземца и некое подобие лифчика и стала пробираться к отелю.
Лучшая диспозиция была выбрана мною в кустах, огибавших не широкий бассейн с одного края, на противоположной стороне которого за накрытыми столами веселились китайцы, с которыми нас разделяло всего-то метра три водной глади. Впрочем, веселились они как-то слишком чинно и благопристойно, что немало меня расстроило — если бы здесь гуляла русская свадьба, я вполне могла бы пройти незамеченной. Я подумала, что зайти в отель с центрального входа будет, пожалуй, не очень удобно, но вот пожарная лестница, увитая лианой, вполне могла бы меня выручить. Но добраться до нее по малоосвещенному пространству, не рискуя столкнуться нос к носу с отдыхающими, я могла только по узкой кромке между кустами и бассейном. Интересно, как отнесутся китайцы к явлению толстой тетки в наряде папуаса, балансирующей по краю бассейна с раскинутыми в сторону руками? Надежда была только на то, что жители Поднебесной успели изрядно приложиться к спиртному и не будут сильно крутить головами по сторонам. Я вылезла из кустов и медленно пошла вдоль скользкого поребрика, руками придерживая сползающие с живота листья. Китайцы на меня никак не реагировали — видимо, не особо вглядывались в темный угол, поросший густыми зарослями. Но тут случилось страшное: кусты в полуметре от меня раздвинулись и оттуда показалась знакомая рыжая физиономия моего друга Еремея.
- Ха-ха! — громко закричал тот. — Смотрите, синьор Робинзон!
-Заткнись! — нервно прошипела я, боясь оглянуться на китайцев.
- А что ты собираешься делать? — подозрительно спросил рыжий.
-Заплыв буду устраивать, — важно ответила я. — Плавание очень полезно для фигуры, слышал? Вон, австралийский чемпион Ян Торп по пять кило за заплыв терял!
- А нас в лагере за такое заставляли мыть бассейн, — обиженно посетовал Ерема и закричал куда-то в пустоту: — Ма-ам! Па-ап! Идите сюда, тут толстая тетя будет в бассейн какать!
От неожиданности я зажмурила глаза и замерла на месте в ожидании неизбежного, как хомячиха перед спариванием. Китайцы дружно обернулись в мою сторону, раздались смешки, и уже через полминуты я стояла, как голливудская кинодива на красной дорожке, ослепленная вспышками многочисленных фотоаппаратов. От ужаса я рванула вперед, потеряла равновесие и, побалансировав несколько минут на краю и помахав руками, как голландская мельница, рухнула в бассейн, подняв огромный столб воды, который точечным ударом обрушился на красиво сервированный стол. Когда моя голова появилась на поверхности, картина была плачевна: я, будто рыбка в аквариуме, плавала голая в окружении зеленых листьев, а надо мной стояли мокрые люди с фотоаппаратами и ужасом, застывшим на лицах. И только один человек ничуть не потерял самообладания — это был Ерема, который заливался в кустах счастливым смехом.
Кое-как я доплыла до края бассейна, быстро выбежала по ступеням и рванула к лестнице, скрытой густой растительностью. За мной неслись два служителя отеля, лопоча что-то на своем языке, но мне было наплевать! Только одна мысль гнала меня вперед — найти что угодно, любую тряпку, чтобы прикрыть свои срамные телеса! С грацией половозрелого панды я полезла вверх по лестнице, которая скрипела и раскачивалась из стороны в сторону, а внизу подо мной стояли маленькие тайцы, не в силах оторвать взгляда от вида большой белой задницы, исчезающей в ветвистой лиане. Сама не помню, как я доползла до третьего этажа и перелезла через балкон, но вскоре я сидела на полу перед дверью в свою комнату и не могла отдышаться. Я потрогала дверь и моя последняя надежда рухнула — она была плотно закрыта. Оставался только один пусть — сосед-немец. Ну что ж, в полотенце он меня уже видел, может и без полотенца переживет! — решила я и на карачках поползла к его стеклянной двери. Тут мне повезло — я увидела маленькую щелку и, тихонько приоткрыв стекло, протиснулась в комнату. План был таков: найти любую подходящую тряпку, в которую я смогу замотаться, выползти в холл и надеяться на то, что на этот раз на ресепшене есть запасной ключ от моего номера. На кровати тихо посапывал хозяин комнаты, я шарила в темноте вокруг себя, но кроме занавесок ничего подходящего не находила! Тогда взгляд мой упал на тонкую простынку, которой укрывался спящий, и решение пришло мгновенно: я стала тихо тянуть ее на себя. Когда моя затея почти удалась, и большая часть простыни была в моих руках, вдруг возникло препятствие — она застряла. Я нервно подергивала кусок материи и тут увидела глаза немца, который с ужасом смотрел на меня и крепко держал в руках зажатый конец ткани. Я поняла, что терять мне нечего — и стала дергать сильнее, хозяин простыни вцепился в свой край и отказывался отпускать. Все это действо происходило в темноте при тусклом свете луны за окном и озвучивалось только нашим отчаянным сопением.
- Dаs ist meinе! — выдавил из себя немец, перетягивая конец в свою сторону.
- Отдайте!.. Я верну!.. — цедила я сквозь зубы, вцепившись в другой край.
Настало время принимать решительные меры — и я пнула упрямца под коленку босой ногой. От неожиданности тот отпустил мою добычу, я в секунду замоталась в простыню и выскочила в холл. Когда я появилась перед очами портье на ресепшене, облаченная, словно древнегреческая богиня, в мятую простыню, тот заметно погрустнел. Видимо, он понял, что с головой у меня не в порядке, и я буду являться ему каждую ночь в одном из вариантов своих странных нарядов.
- Твель не ломать! — засуетился таец и потряс у меня перед носом тремя запасными ключами от номера.
Через двадцать минут я отнесла простыню моему многострадальному соседу, но, несмотря на все извинения, все оставшееся время он смотрел на меня с опаской и завидев в ресторане тут же пересаживался в самый дальний угол, видимо, опасаясь, что я захочу сдернуть скатерть с его столика.
А впереди было еще десять дней отпуска, и я всерьез подумывала, не провести ли их не выходя из номера.
Глава 4
Хот-доги как средство предохранения от случайного секса
Письмо:
Евгеша, 39
Но долго спасать мир от своего присутствия мне не пришлось: на следующий день меня взяли в оборот веселые подружки Оля и Люда, уговорив поддержать компанию и прошвырнуться по злачным
