становились все быстрее и грубее. Комнату заполнили стоны и крики наслаждения. Стул под ними качался. Побелевшими пальцами Томас обхватил ягодицы партнерши. Зарычав, ринулся на нее, прижался к ней напряженным телом, и победный клич вырвался из его груди. Мари еще не закончила. Она терлась о его плоть, ее бедра словно свело судорогой. Потом, содрогнувшись всем телом, она закричала. Это был вопль нестерпимого наслаждения, эхом отдававшийся от стен маленькой комнатки. Мари рухнула рядом с партнером, который ласково поглаживал ее зад. Первый знак нежности, которым он соизволил ее удостоить! Некоторое время оба лежали, стараясь отдышаться.
Вздохнув, Мари подняла голову.
— Ты стоишь таких денег. Я еще вернусь.
Улыбнувшись, Томас похлопал Мари по ягодицам.
— Мне приятно это слышать.
Она казалась усталой и рассеянной. Слова выходили с усилием, словно ей не хотелось говорить вообще. У обоих был довольный вид. Бриджет прикусила губу. Она испытала настоящий укол зависти. Как будто ее не позвали на пир! Ее грызло разочарование.
Томас отодвинул Мари и потянулся за штанами. Затем быстро ушел, не сказав больше ни слова. Подойдя к окну, Мари смотрела ему вслед убедиться, что он действительно удалился восвояси.
— Теперь можете выйти.
Бриджет почему-то чувствовала себя весьма неловко, выходя из-за ширмы. Глупо, если учесть, что Мари отлично знала, что она была там все время.
— Вы должны принять семя мужа в живот и удерживать его там. Если он заставит вас скакать на нем верхом, как только что делала я, перекатитесь на спину, как только он полностью извергнет свое содержимое. — Начав одеваться, Мари вдруг бросила на Бриджет грустный взгляд: — Мужчины — жадные создания, особенно те, кто служит при дворе. Вот почему я показала вам, как я ублажаю Томаса на французский манер. Если мужчина обладает властью при дворе, он наверняка потребует подобной услуги. Пусть лучше муж получает ее от вас. Тогда мысль о разводе не придет ему в голову. Очень несправедливо, что мужчины требуют о тженщин столь многого. Придется вам постараться. Убедитесь, что его член полностью вошел в вас, прежде чем извергнется семя. — Она пожала плечами, потом добавила: — Я вернусь завтра, чтобы преподать вам последний урок.
Глава 2
Что же там может быть еще?
Бриджет снова и снова задавала себе этот вопрос. Прикидывала в уме так и этак, и в результате задень так и не управилась с необходимыми делами.
Она рассеянно смотрела на три сундука, которые принесли к ней в спальню. От тревожных предчувствий сводило живот. В течение долгих лет тема замужества была просто темой повседневных разговоров. Казалось, она приобрела даже некое отвлеченное значение — много говорится, но ничего не делается. Бриджет изрядно переволновалась за те два дня, что сэр Керан провел под крышей их дома три года назад. А потом все вернулось на круги своя, когда она стояла на крыльце, провожая отъезжающего жениха и его людей.
Ее привели к алтарю, но женой она так и не стала. Благодаря обстоятельствам положение сложилось совсем необычное. Отпала необходимость изучать придворные танцы и манеры: Или поддерживать постоянную переписку со знакомыми при дворе, чтобы быть в курсе всех событий. Ей не нужно было беспокоиться о том, что ее отправят ко двору. Следовало лишь научиться вести домашнее хозяйство.
Но вот теперь она отправляется ко двору.
Мать развила бурную деятельность, пытаясь выведать у соседей, что сейчас творится при дворе. Поэтому Бриджет пришлось самой складывать пожитки в сундуки. Спальня стояла разоренная. С помощью двух горничных Бриджет сняла со стен гобелены, которые соткала сама, чтобы произвести впечатление на сэра Керана.
Теперь гобелены достанутся лорду Освальду.
Ее лучшие платья свернули и уложили в сундуки. Она уложила также и шерстяные платья, поскольку пребывала в неведении относительно своего будущего местонахождения. Нужно ли будет посещать двор или просто жить в городском доме лорда Освальда в надежде быстро зачать наследника? Бытовало мнение, что молодую жену следует держать подальше от развлечений, пока та не выполнит своего основного предназначения.
Это помешает найти любовника из числа придворных джентльменов.
Краска бросилась ей в лицо. В памяти то и дело всплывала картина — Мари обхватывает губами головку мужского члена. Сей прием доставил Томасу массу наслаждения. Она видела, как судорога восторга сводила его лицо.
Интересно, делают ли мужчины что-нибудь подобное, чтобы и женщина испытала наслаждение?
Как хорошо, что Мари обещала вернуться! У Бриджет накопилось много вопросов. Разумеется, куртизанка, возможно, не сочтет нужным ответить. В конце концов, Бриджет только ученица. Ее обязанность слушать, а не докучать наставнице болтовней.
Сундуки были уложены, но их вид внушал уныние. Ее спальня стала такой неуютной, словно смерть пронеслась вихрем по дому. Сама того не сознавая, Бриджет вдруг перекрестилась.
И в самом деле, в некотором роде смерть. Конец жизни под материнским присмотром. Последние часы, что ей предстояло провести под этой крышей, казались Бриджет дороже золота. Как только она выйдет за порог, ей предстоит стать сильной, чтобы лицом к лицу встретить свою судьбу. Некому будет ее утешать, разве что церкви. Однако в том ее долг, ее место, а она вовсе не трусиха.
— Пусть снесут вниз эти сундуки.
Она хотела покончить с делами как можно скорее, чтобы успеть посидеть с мамой, побыть напоследок в ее обществе.
— Да, хозяйка.
Горничные присели в реверансе, прежде чем удалиться на поиски слуг-мужчин, работавших на кухнях нижнего этажа. Очень скоро Бриджет услышала громыханье их сапог на лестнице. Быстро сняв шапки и тут же водрузив их назад на головы, слуги взялись за сундуки и вынесли их из спальни. Бриджет вышла следом, сама не своя от волнения и тревоги. Несомненно, этой ночью ей не уснуть. Не стоит и ложиться, пока глаза не начнут закрываться сами собой.
Она проследила, как сундуки устанавливались в приемном зале. Их дом не отличался размерами и пышностью, но был новее, чем большинство соседских домов. Каждую весну к главному зданию что-нибудь пристраивали. Приемный зал выстроили совсем недавно, и его стены почти сплошь состояли из больших окон. Несмотря на ставни, окна не служили преградой для ночного холода. В раскрытые двери вливался последний свет уходящего дня. Кухонная прислуга составила сундуки в аккуратный ряд возле двери. Сундуки казались маленькими по сравнению с неопределенным будущим, маячившим прямо за дверями.
Вдалеке послышался размеренный топот, от которого сотрясалась почва. Именно дрожь земли и почувствовала Бриджет. Ошибки не было — это стучали копыта лошадей. Топот становился громче, к нему примешивался шум их собственных слуг, которые бросились во двор, встречать гостей. Впрочем, вооружены были только некоторые из их домашних. Отец полагал, что лучшей защитой дому послужит его положение при королевском дворе. Кроме того, любой дворянин, вздумавший обзавестись многочисленной охраной, сразу вызывал подозрение — отчего это они не на королевской службе?
Бриджет направилась к двери. Раз всадники прибывают к вечеру, значит, провели в седле весь день. Распахнув дверь, она начала всматриваться в алый горизонт. Дом стоял на холме. Сворачивая с главной дороги, на холм взбирались вереницы всадников, их плечи и бедра были закованы в латы. Металлические пластины брони звенели, добавляя шума в общую суматоху.
Ее внимание было приковано к командиру, который вел этот многочисленный отряд. Нижняя часть лица всадника была закутана шарфом, чтобы дорожная пыль не попадала в рот и нос. У всех его сопровождающих лица также были укрыты тканью. Кольчужные капюшоны закрывали волосы, нижний край
