— Ну, если так, то нам придется нелегко, — заметил я.
Перед рассветом, когда я лежал в своем окопе, пошел дождь.
Утром 26 марта погода прояснилась, казалось, дождь осадил всю пыль, скопившуюся в воздухе.
Когда ты спишь в походных условиях, в полном снаряжении и в ботинках, все, что нужно сделать после того как проснулся, — это встать.
Ни побриться, ни принять душ, ни погладить вещи. Нет сушки для рук, завтрака, газеты или е-мэйла. Просто встал и пошел.
По рации меня вызвали в штаб-квартиру роты, где разрабатывался наш маршрут. Капитан огласил план на день: через тридцать минут быть на автостраде и атаковать в северном направлении. Больше никто из американцев не прошел севернее Эль-Гаррафа, кроме нас, и мы будем передвигаться вверх по автостраде вместе с ПБГ.
И да, чуть не забыл: атаковать и высматривать засады с реактивными гранатами и взрывными устройствами, заложенными в автомобиль.
Уинн и командиры групп ждали меня, собравшись у капота «Хаммера». Я схватил свою карту и присоединился к ним.
— Любимая всеми акция: сближение с противником, — проронил я. — Мы едем на север по автостраде-7, и мы прикреплены к ПБГ-1. — Командиры групп сделали пометки на своих картах. — Мы будем двигаться вперед и разведывать местность. Все наши войска на дорогах, вас должно волновать все, что находится по флангам, вероятно, там будет враг. Будет поддержка с воздуха. Вертолеты «Кобра». Вопросы есть?
— Сэр, как вы думаете, грудастые телки в чем будут выглядеть лучше — в белых футболках или в оранжевых?
Я усмехнулся, остальные дружно заржали. Да, эти парни правильно выбрали род деятельности.
Как большинство плохих дней, этот день начинался хорошо. Машины загудели.
Мы сделали остановку на южной окраине Ан-Насра, съехали с проезжей части и поставили машины елочкой. Я подошел к каждой машине посмотреть, как там мои морские пехотинцы, и сказать, что мы подождем несколько минут — нужно пропустить вперед ПБГ, они войдут в город. Три снайпера расчехлили свое оружие и, просматривая фланги, поджидали иракских стрелков.
Получили приказ двигаться дальше и поехали к мосту. Улицы Ан-Насра были пусты, ворота заперты, ставни закрыты. Никакого движения. Танки встали на всех перекрестках, чтобы напрочь отбить охоту приближаться к нам; вдоль дорог стояли огневые установки. Мы проходили квартал за кварталом и потихоньку начали расслабляться. Может, федаинов в городе нет или их смутила наша огневая мощь. И когда мои плечи были уже не так напряжены, а дыхание стало более ровным, я услышал по правую сторону от себя длинную автоматную очередь.
Все-таки стреляют.
Плечи напряглись, дыхание участилось. Головорез-два, принимаем огонь с востока». Передавая сообщение по рации, я старался, чтобы голос звучал ровно.
Пока Уинн держал одной рукой руль, а другой пытался дотянуться до автомата, траектория нашего «Хаммера» очень сильно напоминала волну.
«Черт, черт, я ничего не вижу».
Еще пулеметная очередь. Какой же противный звук!
«Где стрелки?» — Я повернул голову, ища глазами источник огня. Мы не могли вести беспорядочную стрельбу, но не мог же я допустить, чтобы атакующие подумали, будто напугали нас до смерти. Однако наша задача была четкой и ясной: дойти до Багдада. Мы проглотили ярость и продолжили движение на север, так и не сделав ни единого выстрела в ответ, мы не видели, в кого стрелять. Через несколько минут мы опять оказались в открытом поле, кое-где разорванном небольшими перелесками.
Батальон вела рота «Браво», а роту «Браво» вел Второй взвод. Над нами разведка с малых высот, и по — звуку в небе было понятно: у них там в разгаре свой бой, воздушный. Но это лучше, чем бесконечное, напряженное ожидание.
В моем мозгу каждое дерево, крыша и тропинка скрывали бойца с реактивной гранатой, и эта граната определенно была направлена на меня. Сначала я не мог вести переговоры по рации, боялся, что мой голос будет звучать смешно. Но когда вышел на связь, то был удивлен: мой голос казался ровным и спокойным.
Разведка с малых высот оставила федайнам несколько вариантов действий: спастись бегством, сдаться или умереть.
Повернулся, чтобы сфокусировать взгляд на вспышке света, которую я заметил боковым зрением, и увидел мертвую девочку в голубом платьице. Она лежала на дороге и было ей примерно лет шесть. Рядом с ней, обхватив руками голову, сидел мужчина, солдат в форме. Когда мы проезжали мимо, он что-то прошипел нам вслед. Возвращаясь к своему прошлому, я вспомнил, что еще давным-давно, учась в подготовительной средней иезуитской школе, как-то поймал себя на мысли, что шепчу под нос двадцать третий псалом: «Я иду через долину смертной тени…»
Мы очень быстро проехали через Аш-Шатру — из наших окон торчало все оружие, которое было в наличии. В то время мы еще не знали, но Аш-Шатра позже станет знаковым городом в этой войне. Как раз на этой дороге в засаду угодит колонна транспорта снабжения. Один из сержантов морской пехоты будет захвачен, искалечен, а по словам некоторых, и распят.
Следующим городом на карте был Ар-Рифа. Штаб-квартира батальона передала нам по рации, чтобы мы придерживались той же схемы, что и при въезде в Ан-Наср, — сначала зайдет разведка и укрепит позиции для ПБГ. Батальон в Ар-Рифу поведет мой взвод.
Мы припарковали наши пять «Хаммеров» под пологим склоном осушительного канала и выставили охрану по всем направлениям. Снайперы благодаря своим прицелам осмотрели все стены, ворота и крыши домов. Пулеметчики наводили оружие на возможные цели — один на северном направлении, другой на южном, третий на восточном, четвертый на западном. Мы с Уинном штудировали карту и, чтобы сократить время реагирования, если нам будет нужно немедленное подкрепление, намечали цели для артиллерии. Мы работали, а остальной батальон с шумом проезжал мимо нас, улыбаясь и махая нам руками.
— У меня тут вооруженные люди, двигающиеся вдоль деревьев! — выкрикнул Кристенсон, и показал на трех-четырех мужчин, пробирающихся сквозь деревья, у них были реактивные гранатометы, и они определенно шли в нашу сторону.
Я назначил ответственным Уинна, и он быстренько установил свою снайперскую винтовку «М40» на капот «Хаммера». Он терпеливо смотрел в прицел и никак не реагировал на суматоху, царящую вокруг. Он то плотно прижимал палец к курку, то немного отпускал его, ждал идеального момента. Я повернулся, чтобы ответить на сигнал по рации, и тут он выстрелил.
— Не знаю, попал или нет, но теперь они подумают дважды, прежде чем приближаться.
На тропинке показались фигуры двух людей. Кристенсон открыл по ним огонь из легкого пулемета, выстрелов было восемь или десять. Пули пролетели над их головами.
— Ниже, Кристенсон. Слишком высоко берете. — Мой голос звучал спокойно, почти как у инструктора на стрельбище. И это опять меня удивило. Я понял, что командование под обстрелом сродни театру. Кристенсон взял ниже, и люди упали на землю. «Будь начеку, Кристенсон, и убивай любого, кто будет приближаться с этого направления».
Стены Ар-Рифы находились от нас на расстоянии одного футбольного поля. Как и большинство иракских городов, он был олицетворением какой-то безысходности.
Кристенсон наблюдал за деревьями, я стоял рядом. Насколько я знал, предыдущие выстрелы были для него первыми, выполненными с такого близкого расстояния. И я хотел его подбодрить.
— Хорошие были выстрелы, Кристенсон.
Он удивился тому, что я с ним заговорил. «Спасибо, сэр». Кристенсон был самым младшим членом взвода. Обычно в разведке, где полно старших по званию, младшие являются козлами отпущения. Но Кристенсон мог постоять за себя и настоять на своем. Он получил приглашение от Военно-морского училища США стать их студентом, но после 11 сентября он отклонил приглашение и записался в морскую пехоту.
С юга доносился шум артиллерии. Выстрелы были, а ударной волны не было, Уинн взглянул на меня с
