— Возможно, — ответила Тора, — но я по-прежнему считаю, что это великий Один принял облик волка.
— Или он послал своего волка нам на помощь, — высказал свое мнение Ингвар.
— Самое главное, что мы снова вместе, — заключила Песнь Крови. — А как это получилось, пусть об этом волнуются боги.
Воины из крепости захватили с собой лошадей, надеясь встретить свою предводительницу и зная, что ей и другим женщинам лошади могут понадобиться.
Песнь Крови ехала на коне по кличке Свободное Копыто. Этого крупного черного жеребца когда-то подарил ей Гримнир. Под Гутрун был близнец коня матери, также подарок Гримнира. Звали лошадь Ледяное Копыто. А Ульфхильде достался конь Гримнира — Кровавое Копыто. Гримнир не раз говорил ульфбьерну, что завещает ей коня, если сам погибнет в бою.
Локита привязали на спину запасной лошади. Чары Гутрун держали его в забытьи, и Хальд для верности прибавила к этому и свое заклинание.
Песнь Крови заметила, что бежавшая рядом Режущая Вены все больше и больше отдалялась после того, как женщина села на лошадь. Звериным чутьем воительница поняла, в чем причина, и поспешила исправить положение.
«Мне нужен твой совет, Режущая Вены», — мысленно обратилась она к зверю.
«Мой совет?» — удивилась Режущая Вены, снова пристраиваясь рядом с предводительницей.
«Да, совет. Скажи, не станет ли стая осуждать меня за то, что я приняла человеческий облик и еду верхом на лошади? Может быть, будет лучше, если я поведу их в облике зверя?»
Режущая Вены задумалась на несколько мгновений.
«Ты сохранишь силы для битвы, если и дальше поедешь верхом, Песнь Крови. Мой совет тебе: ничего не меняй. А если кому-то вздумается посмотреть на тебя косо, мои когти сразу убедят его изменить мнение. Если у кого-то и заведутся такие мысли, то только из зависти. Мы же все можем, если захотим, принять человеческий облик», — прибавила она, и собственная зависть ясно отразилась в ее мыслях.
Песнь Крови вспомнила Скалу Фригг, свой транс и чувство, испытываемое ее далеким предком при взгляде на Фрейю. Она поняла, что Режущая Вены, а вместе с ней, возможно, и все остальные звери с таким же чувством взирали теперь на нее, как на богиню.
«Ты также можешь принять человеческий облик, — сказала воительница Оборотню. — Один выполнил свое обещание после той битвы. Ты и другие звери здесь уцелели в битве и тоже получили такую способность. Но чтобы ею как следует овладеть, потребуется время, и до битвы у нас его не будет.
Знаешь, Режущая Вены, свойство менять облик открылось мне не сразу. Только с помощью Одина и рун, которые он выжег на моей шее, смогла я обнаружить в себе умение перевоплощаться в зверя и затем вновь в человека. А со временем мне стал известен и мой орлог. После битвы я помогу тебе и другим зверям освоить эту способность. Я уверена, что вам будет нетрудно этому научиться».
«Не думаю, что мне так уж захочется, чтобы у меня на горле выжигали руны», — уловила ее мысли Песнь Крови, но в них было столько чувства, что на глазах женщины навернулись слезы.
«Можно мне передать это другим?» — спросила Режущая Вены.
«Конечно, и спасибо тебе за совет. Я сделаю так, как ты предложила, и сохраню все силы для решающей битвы с Хель».
Режущая Вены сразу же побежала по рядам, передавая стае, что сказала Песнь Крови. И еще объяснила, что предводительница едет на лошади, потому что это посоветовала ей она, Режущая Вены, а кому это не нравится, придется познакомиться с ее острыми когтями.
— Подруга, — тихо сказала Ульфхильда, надеясь, что звери их не слышат. — Я не видела, чтобы они что-нибудь ели после пробуждения. Может быть, нам следует поделиться с ними нашими припасами?
— В этом нет необходимости, — уверила ее воительница. — Они привыкли ничего не есть и не пить, пока не закончится битва.
— А потом? — спросила Гутрун.
— А потом они пируют, пожирая тела поверженных врагов.
Всю ночь фиолетово-багровое сияние впереди становилось все ярче и ярче. Незадолго до рассвета Песнь Крови услышала звук, который ей не приходилось слышать уже много лет с тех пор, как она побывала в пещере Нидхегга. Низкий, звучный рокот совпадал с мерцанием фиолетово-багрового света.
— Хальд! — позвала она. — Вельгерт! Ялна! Вы его слышите?
— Я тоже был там, — произнес Торфинн. — И узнаю его. Это голос Черепа Войны, принадлежащего Хель.
— Я надеялась никогда больше его не слышать, — содрогнулась Ялна. Ей вспомнилось, как Нидхегг пытал ее, приковывая обнаженной к его леденящей поверхности.
— И я его не забыла, — прибавила Хальд.
— Если его слышно на таком расстоянии, он звучит теперь намного громче, чем тогда в пещере, — заметила Вельгерт.
— Я хочу, чтобы вы знали, — заговорила Песнь Крови. — Если кто-то из вас захочет остаться в стороне от битвы с Хель, я не стану того осуждать. Потому что на этот раз нам предстоит бой не с чародеем-властителем или ведьмой. Нам противостоит богиня.
— Она не всемогуща, иначе мы бы уже были стерты с лица земли. Но и вместе с Оборотнями у нас не очень много шансов сломить ее мощь.
— Она сейчас отступает, но очень возможно, что это всего лишь военная хитрость. Может быть, ее не страшили ни мы, ни разбуженные звери, и она просто приготовила для нас ловушку. Особенно следует об этом подумать вам, Вельгерт и Торфинн. С вами дети и…
— Пока вы будете сражаться с Хель, мы с Ингваром будем присматривать за запасными лошадьми и Локитом, — вмешалась Тора. — Вот что мы решили, вернее, мать и отец определили для нас это дело. Я считала, что могу сделать больше, сражаясь рядом с матерью, но…
— Фрейядис, когда мы встретились в лесу с нашими воинами из крепости, мы говорили о том, чтобы отослать детей обратно. Но, как видишь, они с нами. И теперь, когда цель уже близка, никто из моей семьи назад не повернет.
— Да, Песнь Крови, — поддержал ее Торфинн, — если бы мы не помогли тебе вернуть Владычице Мертвых Череп Войны, и если бы затем не рассеялись чары Нидхегга, у Вельгерт никогда бы не было детей. Мы, как и ты, не можем отказаться от этой битвы. Наш долг сразиться с Хель. Я думаю, что стать свидетелями и участниками битвы — это наш орлог и орлог наших детей.
— Вероятно, у нас всех орлог — борьба с богиней Смерти, — рассудительно заметила Ульфхильда. — Кто знает, может быть, у всех у нас далекие предки сражались в той давней битве.
— Очень может быть, что Ульфхильда права, — сказала Хальд. — Определенным образом об этом говорит твое имя и наш боевой клич. Орлог поет в нашей крови. Он тянется в глубь столетий до самой Зари Веков. И если найти свой орлог и следовать ему, если суметь подхватить звучащую в крови песнь, какой бы неприятной порой она ни казалась, то можно добыть свободу своему разуму. Душе и телу.
— Вот уж точно, где Песнь Крови, там и свобода! — рассмеялась Ульфхильда.
— Не так уж и важно, верно это или нет, — заговорила Ялна. — Мы больше двух лет ждали в крепости Хель и Локита. Ждали, чтобы дать им отпор, пусть даже ценой собственной жизни. Сейчас враг отступает, но мой меч не прочь разить его не только в грудь, но и в спину.
— Никто из нас не повернет назад, — заключила Хальд.
— Меня это не удивляет, — тихо рассмеялась воительница. — И я благодарна вам за поддержку сейчас, так же, как и тогда, когда вы помогали мне бороться сначала с Нидхеггом, а затем с Тёкк. Тогда вы забывали о благоразумии, и я, признаюсь, не ждала, что вы вспомните о нем и теперь. И все же я хочу, чтобы вы передали мои слова другим воинам. Возможно, они решат иначе. А я сама обращусь к зверям.
Все дальше и дальше в ночь спешило войско Песни Крови, объединившее людей и зверей. Но, как и предсказывала Хальд, не нашлось никого, кто бы пожелал вернуться.
