участвовать в подобных «мероприятиях» с минами, обысками и арестами. Богуслав не сомневался, что они оказались в самом центре многослойной интриги. Проверка «начинки» этого «пирога» и была их задачей. Фактов было пока мало, но говорили они о многом. Он зафиксировал основные объективные моменты и круг участников игры: Смирнов, узнавший каким-то образом код мины; Миллер, «случайно» встретивший их в первые часы пребывания в Баку и проявивший необычайную заинтересованность в их делах; американец, немедленно получивший в руки вещественное доказательство из рук азербайджанской полиции, — несомненный сотрудник ЦРУ или АНБ (Агентства национальной безопасности)… Кто еще? Журналистка, намекающая на их принадлежность к УНСО. Пожалуй, пока все. Ну что ж, будь Федорцов здесь, он немедленно сел бы на самолет и покинул страну, оставив все тех же Боба и Марата «прокачивать» ситуацию. Что мы и имеем. Следовательно, все идет правильно, и в ближайшие минуты он получит новые важные сведения.
Все это пронеслось в мозговом «компьютере» Боба в считанные секунды, пока он смаковал виски и решал для себя: сбросить карты немедленно или повысить ставки…
Смирнов откликнулся на загадочную фразу мистера British Petroleum:
— Но какая может быть польза от ареста делового партнера и нашего друга?
Миллер жестом привлек к себе внимание, показывая, что переходит к главному:
— Лично вам, Сергей Петрович, следует дистанцироваться на некоторое время от ваших товарищей. Вас должны воспринимать отдельно. Поэтому вы найдете свои личные вещи в одноместном люксе на пятом этаже — вот ваш ключ.
Сергей без комментариев принял ключ на тяжелом брелоке.
— Я обрисую ситуацию так, как она представляется нам с мистером Снайдером. Поправьте меня, если где-то окажусь не прав. Господин Смирнов-старший представляет крыло влияния в Кремле с наименее жесткой позицией, готовое к конструктивному диалогу с западным миром по каспийской проблеме, — он сделал маленькую паузу, но никаких уточнений со стороны Смирнова-младшего не последовало, его лицо отражало лишь вежливое внимание. — Привлечение финансовой группы Федорцова, которая связана с украинским бизнесом, относится к его личной внутренней политике. Насколько я могу судить, Петр Петрович предпочитает
Миллер прервался, чтобы налить еще спиртного и дать переварить информацию, затем продолжил:
— Обстановка перед пуском трубопровода очень напряженная. Осенью грядут выборы в парламент Азербайджана — Милли Меджлис, — а это еще более накаляет атмосферу. Все деструктивные элементы пришли в активное состояние. Правительство опасается «оранжевой» революции, причем подозревает как американскую сторону, — он указал на своего коллегу, и тот только развел руками, — так и спецслужбы Москвы, украинских радикалов. Замечу, в разное время они способствовали то «Мхедриони», то чеченцам, то Саакашвили, то шли на контакты с азербайджанскими националистами, выступающими в оппозиции. Никто не может предугадать, на чью сторону они встанут сегодня. Поэтому мы предлагаем привлечь внимание к присутствию двух подозрительных лиц — Суворова и Кочарова. Инцидент с туземной полицией можно правильно преподнести в прессе.
Смирнов поднял руку, желая вставить слово, англичанин смолк.
— Я понимаю, эта провокация подготовлена вами?
Миллер отрицательно покачал головой, а американец сказал:
— Я бы назвал это неудачной самодеятельностью «туземных полицейских», как выразился мой коллега. Эти придурки проводили обыск вашего номера — искали листовки, оружие, крупные суммы наличных денег — и попались на горячем. Ваш коллега продемонстрировал серьезный класс рукопашного боя. Хотя… местных Бондов можно ставить вместо кеглей в боулинге. Если нужно, они освободят господина Суворова немедленно и принесут свои глубокие извинения.
— Другой разговор, — буркнул Боб. — Но мне не очень нравится наша роль провокаторов. Вы ведь к этому ведете, не правда ли?
Маркус Миллер загородился руками:
— Нам не нужны списки активистов политической оппозиции. Мы с ними отлично знакомы — лично и через агентов. Однако мы очень опасаемся попытки диверсии на нефтепроводе. Многим выгодно в этот момент задержать пуск на полгода, подорвать доверие к проекту — и помимо прочего обрушить наши акции на бирже. Поскольку вы собираетесь участвовать в бизнесе — это становится вашим личным интересом. Как можно говорить в этом случае о провокации или предательстве?
— И в чем выразится наш «личный интерес»? — спросил в лоб Сергей Смирнов.
— Вы получите свои пять скважин в концессию с нашими гарантиями. От результативности ваших действий в ближайшем будущем зависит, насколько выгодными будут условия этой концессии.
Боб оценил откровенность британца — он говорил открытым текстом, предлагая конкретную сделку: участие в бизнесе в обмен на головы врагов. Теперь можно было звонить Федорцову…
Смирнов уточнил:
— Какие силы, способные на теракт, вы видите? И как мы можем выявить их?
Американец вытянул ладонь и загнул на ней мизинец:
— Боевики Нагорного Карабаха, которые не слушаются голоса Еревана, — раз. Радикальные ячейки из «Мусавата» — если они существуют в Азербайджане, — два. Южные осетины, там очень обострилась ситуация из-за топорных действий Саакашвили — три. Курдское движение — четыре. Тбилисская оппозиция — пять, шесть и семь. В Грузии слишком много разнородных течений, это классическая пороховая бочка. Так вот, все эти опасные группы, которые я перечислил, не в состоянии провести серьезную акцию без помощи извне. Сейчас они мечутся то в Москву, то к арабам, то призывают украинских организаторов, чеченцев — кого угодно…
Боб открыто усмехнулся:
— Не слишком ли много для нас?
— Что вы! Я только очерчиваю круг возможных террористических групп. Борьба со всеми этими проявлениями — задача спецслужб многих государств. Вы можете посмотреть их список среди акционеров нефтепровода Баку — Тбилиси — Джейхан. Ваша роль — лишь…
— Сыр в мышеловке, — закончил вместо него Смирнов. — Идея мне понятна, не следует пока переходить к конкретике. Мы еще не дали согласия. Я должен связаться с отцом. Вы не могли бы послать кого-нибудь за моим «ноутбуком» в номер, если его не разбили «туземцы».
Боб поддержал товарища:
— Я, с вашего разрешения, тоже позвоню — Федорцову. Прямо сейчас.
Миллер распорядился принести требуемое:
— Конечно, я понимаю, что вам необходима санкция…
Пока доставляли переносной компьютер Смирнова, Богуслав, нимало не смущаясь присутствием хозяев, набрал на мобильнике киевский номер:
— Алло, Андрей Павлович? Как там наши деприватизаторы? Отбились?
— Все в порядке, здравствуй, Боб, — послышался усталый голос. — Что у вас?
— Тоже — как по нотам. Марат в застенках местных спецслужб. Мы со Смирновым днем на мине пытались подорваться, на буровой нашли. Но в остальном вышки хорошие. Нам согласны их отдать, если мы с Маратом подставим головы местным террористам. Как, соглашаться, Павлович?
Хозяева — по их «легенде» — не владели русским языком, поэтому никак не отреагировали на такое изложение ситуации. Сергей ухмыльнулся в усы.
— С кем вы обсуждали это?
— Я у мистера Маркуса Миллера.
— В таком случае, предложение серьезное.
