знакомством, Руби остановилась приласкать собаку.
— Какой прелестный песик, — восхитилась она, радуясь, что малыш ценит ласку и добрые слова.
— Спасибо, — поблагодарил старик. — Его зовут Бонкерс[58].
— Привет, Бонкерс, — сказала Руби. Пудель вытянулся, подставляя спину под ласковую ладонь. — Очаровательный малыш! — Руби почесала Бонкерсу темечко. В этот момент внимание пса привлек аромат, источаемый чемоданом. Пудель принялся обнюхивать багаж Руби, виляя хвостом.
Девушка смущенно засмеялась и потянула чемодан в сторону, но Бонкерс последовал за ним как привязанный и принялся скрести поверхность лапой, отчетливо рыча.
— Что у вас там такое? — шутливо спросил старик. — Булки-баранки?
— Нет, — отрезала Руби, желая убраться подобру-поздорову, пока глупый пес не разорвал чемодан. Улыбнувшись напоследок старику, раздраженная, что тот не отзовет Бонкерса, Руби пошла дальше. Пудель принялся лаять, порываясь идти за чемоданом. Руби ускорила шаг.
— Фу, Бонкерс, фу! — послышался голос старика.
Оглянувшись, Руби увидела, что Бонкерс остервенело рвется с поводка. Прелестный той-пудель превратился в злобного голодного зверя, копию Тако!
Не собираясь делиться коричными булками с бешеным пуделем, Руби пошла быстрее. Оглянувшись вторично, она увидела, как старик говорит что-то служащему аэропорта, видимо, докладывая, что у нее в чемодане бомба или кокаин.
— Мисс! — окликнул ее служащий.
Руби притворилась, что не слышит, и продолжала идти, боясь, что ее остановят и попросят открыть чемодан. Мысль, что посторонний человек увидит полдюжины калорийных лакомств, была невыносима. Целый год над ней будут потешаться служащие терминала: «Вы слышали, как толстуху накрыли с коричными булками?» Байки имеют свойство в мгновение ока обрастать подробностями, и через час она превратится в «бочку», ограбившую «Циннабон», пригрозив продавцу, что съест его самого, если тот не положит в чемодан сотню булок с корицей.
За спиной Руби слышала ускоряющиеся шаги. Понимая, что это глупо, девушка не совладала с нервами и бросилась бежать. Преследователь тоже перешел на рысь. В панике Руби отпустила ручку чемодана и припустила во все лопатки. Оглянувшись, она увидела, что служащий остановился над брошенным багажом. Радуясь, что отделалась от преследования, Руби добежала до машины, с визгом рванула с места и остановилась лишь у поста, где оплачивали парковку. Смертельно боясь, что охранника уже предупредили, Руби передала квитанцию, двадцатидолларовую банкноту и ощутила неимоверное облегчение, когда ей отдали сдачу и открыли выезд.
«Козлы!!!» — в ярости думала Руби, выезжая на автобан. Она была смущена инцидентом, запыхалась от бега и все еще боялась, что за ней пошлют полицию, но больше всего досадовала, что проклятый Бонкерс лишил ее полдюжины прекрасных булочек с корицей.
Безжалостные люди
— Привет, — поздоровалась Симона с Вандой, входя в дом. Был уже час ночи, и Симона удивилась, что Ванда еще не спит.
— Смотрела твои новости. Как обычно, детка, ты вне конкуренции!
Симона улыбнулась.
— Спасибо. А почему ты до сих пор не легла?
— Не хочется спать. Мне завтра на работу не раньше полудня.
— Руби спит? — спросила Симона.
— Наверное. Я не видела ее, когда пришла. Мы собирались на ужин, я зашла за ней в офис, но она сказала, что заболела и поедет домой.
— Хм-м… Может, что-то произошло?.. Дорис спит?
— Да.
— А у меня новости!
— У ведущей новостей есть новости? Выкладывай.
— Я говорила со Стивом, продюсером Шестого канала, насчет сюжета о полных моделях, который мы будем снимать в этом месяце, и рассказала о тебе. Я описала показы мод с твоим участием, упирая на то, что ты живешь в Вашингтоне и отлично подходишь для местных новостей. Похоже, ты будешь героиней репортажа.
— Симона, ты меня не разыгрываешь?
— Нет, что ты! Стив увлекся идеей сделать сюжет о полных моделях, на конкретном примере показать тонкости профессии, кратко обрисовать биографию одной из них…
— Боже мой! Да это просто находка для моей карьеры! Распечатаю кадры репортажа и разошлю нью-йоркским агентам!
— Подожди радоваться, еще ничего не решено. У него были виды на Мию Тайлер или Кейт Диллон, но я привела убедительный аргумент — в городских новостях надо рассказывать о местных моделях.
— Брось, Симона, ты же королева телеэкрана! Если ты не сможешь повлиять на продюсеров, значит, никто не сможет. Такое дело надо отметить. — Ванда поднялась с дивана и пошла на кухню. — Догадайся, как я люблю отмечать успех?
— Как?
— Едой, глупышка. Ты ужинала?
— Нет, но я не голодна, — сказала Симона, идя за Вандой.
— У меня здесь нарезки. — Ванда зашла на кухню и открыла холодильник. — Хочешь сандвич?
— Нет, спасибо, — отказалась Симона, выглядывая из-за плеча Ванды. — Разве что капельку, — добавила она, указав на контейнер с готовым салатом.
— Как ты ухитряешься сидеть на здоровой пище? Неужели тебе не хочется аппетитный саб с мясными тефтелями или «биг-мак»?
Симона засмеялась:
— О, еще как хочется! Я иногда позволяю себе подобную ерунду, но необходимо следить за фигурой. В нашем бизнесе молодые и красивые не упустят случая занять чужое место.
— И не говори! — согласилась Ванда. — Некая вертихвостка по имени Дениза просто наступает мне на пятки — ей, видишь ли, тоже приспичило демонстрировать одежду для полных. Двадцатипятилетняя дрянь уже отобрала у меня выход в ближайшем крупном шоу «Сакса». Не представляю, как ей это удалось.
— Наверное, сделала кому-то минет, — предположила Симона.
— Не знаю, не знаю. Менеджер — голубой, как небо.
— Значит, подговорила какого-нибудь гея сделать это за нее, — не сдавалась Симона.
— Ничего, подлянка ей с рук не сойдет.
— Следи за ней ястребом. Молодые и амбициозные очень опасны. Ни на секунду не ослабляй внимания. — Симона наставляла не только Ванду, но и себя. О молодых красотках, отправляющих старших коллег на вольные хлеба, Симона знала все, потому что сама была одной из них. Еще в Сан-Антонио она с помощью хитрой интриги заняла место Гейл Мур. Пятидесятидвухлетняя Гейл, ухоженная, стройная, хорошо накрашенная и причесанная, пятнадцать лет вела новости на Двадцать втором канале. Она своевременно сделала пластику век, лифтинг груди и убрала второй подбородок. Для своего возраста телеведущая выглядела изумительно, но шестой десяток — это шестой десяток, и Гейл Мур не могла соперничать с тридцатилетней Симоной, новоиспеченным репортером.
Когда Симона пришла на Двадцать второй канал, студия бурлила от слухов, что продюсеры ищут Гейл замену. Рейтинг телеведущей неуклонно снижался, и было решено найти новое — молодое — лицо. Симона все делала правильно: задабривала студийных менеджеров, безукоризненно вела репортажи, вкалывала сверхурочно — словом, из кожи вон лезла, чтобы повысить свой авторитет в глазах дирекции. Приближалась пятнадцатая годовщина работы Гейл на телеканале, и тут Симоне подвернулся отличный шанс привлечь всеобщее внимание. За несколько дней до торжественного вечера Гейл похвасталась перед
