– Да вы что творите? Подождать не могли? С ума сошли совсем? – Я взметнулся с постели.
Такой исход в мои планы не входил. Изначально я собирался разойтись к утру по домам. А вот в пути Верховную и повязали бы. Да так должны были все изобразить, будто камень-жучок, содержащий в себе диктофонные записи с доказательствами, подбросили мне случайно. Просто не хотелось выглядеть в ее глазах негодяем и рушить представления о высоких чувствах, даже несмотря на то что сама она та еще злодейка и ради собственной прихоти готова была жертвовать человечеством.
– Спокойно, Арсенал, – жестом остановил меня князь. – Слишком рискованно ее отпускать. Могла успеть наговорить чего лишнего своим сообщникам. Сейчас самое время, прости за нарушенную идиллию.
Гиссандра, к моему удивлению, совсем не пыталась вырываться из рук стражников, осыпать всех угрозами и всячески сопротивляться аресту. Сейчас она была похожа на маленькую девочку, которой по ошибке подарили очень большую и красивую куклу, а потом, спустя несколько минут счастья, взяли да и отобрали. Во взгляде Верховной Волшебницы была горечь, глубокая тоска, разочарование и боль. На глаза железной леди начинали наворачиваться слезы. А во мне жгучим пламенем разгоралось чувство стыда. Но то были еще цветочки! Наблюдая, как уводят обернутую в какую-то простыню волшебницу, у входа я увидел потерявших от недоумения чувство пространства и времени Арлету со Скоксом. Охотница, едва мы с ней пересеклись взглядами, закрыла лицо ладонями и выскочила из номера прочь.
– Какого черта! – взревел я и рванул за девушкой.
Однако пробиться к выходу сквозь толпу дружинников оказалось проблематично. Когда это мне удалось, Арлеты и след простыл. Ну и где теперь ее искать? Кипя от ярости, я ворвался обратно в комнату. На этот раз пришлось плюнуть на все свои предубеждения. Нецензурная брань изливалась из меня таким потоком, что, услышь меня выпускная группа профтехучилища, ребята с удовольствием на будущее конспектировали бы все в блокноты.
– Кто ее привел? – Я в бешенстве озирался по сторонам. – Кто, спрашиваю?! Ты?
Я повернулся к волшебнику, подскочил к нему и замахнулся для удара, но бить не стал. Скоксом, видите ли, овладела апатия. Он прислонился к стене и бездумно созерцал самую далекую точку во вселенной. Еще один тоскует о своей любви. Сегодня, для того чтобы появился шанс спасти миллионы задниц, мне пришлось разбить три сердца. Отчего же тогда на душе так хреново?
– Арсенал, – прозвучал в тишине голос князя. – Это какое-то недоразумение. Твоих друзей никто не брал. Я не знаю, откуда они здесь.
– Кажется, я знаю! Ну что, доволен? – встряхнул я все еще молчащего Скокса. – Доволен, я спрашиваю? Какая же ты все-таки тварь! Ненавижу все ваше племя чароплетов несчастных!
Едва натянув штаны с рубашкой, я выскочил на улицу. Останавливать меня никто не решился. По Гладе я бродил всю ночь. Ходил и не видел, куда иду. Три раза чуть не попал под колеса экипажей. Один раз ко мне попыталась пристать местная шантрапа – видимо, забрел в специфический район, – однако что-то их остановило, и трогать меня не стали. Уже утром незнамо как я добрел до княжеского дворца, куда меня беспрепятственно впустили, пришел в комнату, где когда-то жили мы вдвоем с Арлетой, сел на пол, обхватил руками подушку и принялся пялиться в стену.
Глава двенадцатая,
Возможно, некоторые мои недруги могут назвать меня хамом, наглецом, подлецом, кидалой и беспринципным негодяем. Может быть, таковым я и являюсь на самом деле. Однако после всего содеянного за последнюю неделю даже такую отрицательную личность, как я, может плотным покрывалом накрыть черный депресняк. С горем пополам я еще мог оправдать свои действия и пережить их последствия, но потерю самого дорогого, чего удалось добиться в этом мире, простить себе было невозможно. А ведь все могло пойти совсем иначе. Если бы каждый следовал плану до конца – не было бы стыдно перед Гиссандрой, ничего не узнал бы Скокс, и Арлета по-прежнему светилась бы счастьем рядом со мной. Зачем же этот князь вломился в гостиницу раньше времени?
Три дня безвылазно провел я в гостевых покоях, три дня ничего не ел, лишь изредка пил воду. Как-то заходил Пагом. Плел бессвязную несуразицу, мол, ему жаль, что все так получилось, извинялся за нелепые попытки поиздеваться надо мной тогда, во внутреннем дворе. Заглядывал один раз и Радзивилл. Тоже соболезновал, оправдывался государственной необходимостью. Их речи я оставлял без ответов и вообще каких-либо знаков внимания. Не имело смысла. Каждый день появлялась Ланна, приносила еду и воду, пыталась покормить, но после неудачных попыток со вздохом покидала комнату. А на четвертый день меня посетил поручик Атом.
– Слышал, что на тебя чары не действуют, – с порога заявил вояка. – Ну, ничего. В нашей деревне волшебника отродясь не было, так что приходилось выкручиваться самим. Держи.
И он протянул мне флягу.
– Это что? – даже не из любопытства, а скорее по привычке спросил я.
– Говорю же, в моей деревне волшебников не было. Лечились сами, как могли. Это по бабушкиному рецепту. Ты пей – оно поможет.
Ну я и хлебнул, чего уж там. Щедро так хлебнул, без задней мысли. Выражение полного безразличия на лице пришлось наспех сменить выпученными в панике глазами. Атом тоже прилично забеспокоился и вырвал флягу из рук:
– Ты что ж так резко, а? Его маленькими глоточками пить надо!
А у меня за грудиной жгло так, будто я проглотил раскаленную арматуру. Впервые за прошедшие трое суток я поднялся с места, да еще и начал нарезать круги по комнате, пока Атом не выловил мой беснующийся организм и не влил в него стакан воды. Полегчало. Но…
Уже через пять минут я был в стельку пьян и со слезящимися глазами рассказывал этому практически первому встречному человеку о своей несчастной любви. Вот, оказывается, какие знатные декокты намешивала бабка поручика. Вот что значит участкового волшебника на селе не было – сразу настои гнать сподобились!
Прерываясь рыданиями, я не останавливался, пока не излил собеседнику всю душу, и практически в ту же минуту меня отпустило. Откатилась пелена опьянения и утащила за собой тучи депрессии. Нет, настроение, конечно, не обернулось таким, что впору прыгать, радоваться и хохотать, но легче на душе стало неимоверно. Я встряхнул головой, охая и вытирая слезы.
– Кстати, к чести князя, – он организовал тщательнейший поиск твоей девушки, – сообщил Атом, заметив, что я уже адекватен. – Подключил практически всех людей, но она даже следов не оставила. Потрясающе ловкая сударыня.
– Это верно. С ее образом жизни – куда уж ловчее, – философски отметил я, все еще мотая головой, а затем обратился к поручику: – Надеюсь, на этом действие твоего лекарства заканчивается? Больше побочных эффектов не будет?
– От бабкиных отваров за всю ее жизнь только два человека померло. Я, конечно, не так хорошо, как она, их готовлю, да к тому же пару компонентов забыл…
– Не надо, – прервал я военного. – Дальше не надо. Пусть лучше мои шансы на выживание останутся тайной. Надежда, знаешь ли, умирает последней. Значит, так… за целебный коктейль, конечно, спасибо. Только, сдается мне, вряд ли ты это по доброте душевной. Князь опять хочет чего-то, правильно?
– В общем, чего таить: да. Посовещались мы, решили – хватит уж тебе кручиниться. Пора пользу людям приносить, – ответил честно поручик.
– Что? Опять?! – мгновенно завелся я. – Сколько можно пользу приносить? Я вам что, ходячий благотворительный фонд? Или должен чего-то, что ли? Да я тут ради вас и так в сто раз выше головы прыгнул, как блоха! Там в лесу неоднократно сдохнуть мог, здесь ваши темные интриги расковыривал. И что мне все это дало? Были бриллианты – нет бриллиантов. Была девушка – нет девушки. Была, в конце концов, стабильная психика – и ту расшатали! Какого хрена я для вас еще чем-то жертвовать буду?
Атом растерянно смотрел в пол, хотя именно его вины в том, что со мной произошло, не было.
– Арсенал, нам очень нужна твоя помощь. Пожалуйста, – наконец бесхитростно произнес он тихим голосом.
Тут я запнулся. Ответ поручика был короток, ясен, без напыщенных речей и обещаний, но, самое главное, искренен. Тем более что водится во мне одна особенность: если меня о чем-то вежливо попросить – отказываюсь не часто. Ключевое слово тут – «вежливо». В общем, пришлось задуматься.
С одной стороны, разрушенным счастьем я был обязан именно князю и его людям. Но, с другой, в
