время в борьбе с ней. А может, я ошибалась, многого не понимая, и зря не находила здесь места для человека?
Во время движения я старалась держаться в тени, не попадать под лунный свет, так как из своего опыта знала: он делает меня видимой. Зачем вносить сумятицу в души этих измученных дорогой и холодом людей, представ перед ними светящейся, да еще в полуобнаженном виде?
Жилищами в поселке служили конусообразные юрты, покрытые чем-то напоминающим кору, под ней – толстый войлок, а ее «скелет» – деревянная конструкция. Пол тоже войлочный, покрытый сверху шкурами, посредине очаг – дым выходит через отверстие в потолке. Тяга явно слабовата, так как у сидящих возле огня глаза слезятся от дыма, но зато здесь тепло. Не понимаю, как беглецы в такой мороз могли ночевать в парусиновых палатках?
Два алтайца принесли ужин: холодные лепешки и полный казан горячего мясного супа – его вид меня не вдохновил, но если бы была возможность, я бы попробовала. У меня разыгрался аппетит, когда я увидела, с какой жадностью поедают суп беглецы. Не предполагала, что астральные сущности могут испытывать чувство голода, скорее всего, так проявляется любопытство, ведь все материальное им чуждо и даже увидеть их можно только при лунном свете. На всякий случай я запомнила название супчика: кёчо.
После ужина беглецы завалились спать, полностью доверившись хозяевам. Возможно, этому поспособствовало присутствие Панкрата. Он скупо обронил, что в этом поселке прожил несколько месяцев, выздоравливая после ранения. Но, скорее всего, беглецы смертельно устали от путешествия по горам и ни на что не имели сил. Мне, как призраку, вернее, астралу, сон не требовался, и я прошлась по юртам жителей поселка. Остальные юрты ничем не отличались от тех, в которых расположились беглые зэки, за исключением того, что у каждого местного жителя была своя постель из шкур, мужчины спали отдельно от женщин, а кроме того, я заметила свернутые в тюки вещи, словно жители поселка готовы были в любой момент отправиться в путь. Меня очень заинтересовал пойманный черный шаман – кровожадный гость из потустороннего мира, и я хотела на него посмотреть, но, пройдясь по всем юртам, его не нашла. Видимо, его настолько опасались, что держали где-то в удаленном месте.
Я все ожидала, что вновь перемещусь в свое время и, главное, в тело – бестелесность мне изрядно приелась. По правде говоря, и красотами гор я была сыта по горло. Слова песни Владимира Высоцкого «Лучше гор могут быть только горы» теперь у меня вызывали разноречивые чувства. Сейчас для меня лучше гор могло быть возвращение в свою квартиру и возможность принять горячую ванну. Как астральная сущность я не страдала от холода, но лицезрение снега, льда, намучившихся из-за ветра и мороза людей вызвало у меня стремление понежиться в тепле и уюте. Желание желанием, но тайный механизм времени, отправивший меня сюда, не спешил возвращать меня обратно. От нечего делать я гуляла по окрестностям, все больше отдаляясь от селения. Множество протоптанных в снегу троп говорило о том, что люди здесь не безвылазно сидят в юртах, а имеют немало обязанностей и проблем.
Начало светать, я двинулась в обратный путь и только теперь заметила, как далеко отошла от поселка. До юрт, где располагались бежавшие заключенные, я добралась, лишь когда поднялось солнце. Внутри было очень жарко, но не от тлеющего костра или обилия находившихся здесь людей, а от разгоревшегося спора. Как я поняла, большинство урок были за то, чтобы пожить в поселке несколько дней, набраться сил. Они считали, что прошли достаточно большое расстояние, чтобы опасаться погони.
– А может, и зазимуем! Нитку будем рвать весной! А что – кемарка [31] что надо! – накалял обстановку вор со сломанным носом и побитым оспинками лицом. Послышались одобрительные возгласы. – Пока хиляли, пятеро кентов накрылись шконкой. Костыли, чай, не деревянные – им отдых нужен. Дубачевские[32] сюда не сунутся. Биксы здесь есть узкоглазые – найдем, кого согреть! – И он вопросительно посмотрел на Семена, за которым было решающее слово и который, видимо, до этих пор хранил молчание, обдумывая ситуацию.
– Не обольщайся, Кабан, мы не так далеко ушли, – возразил Панкрат. Похоже, никто из собравшихся его не поддерживал. – Если за нами в погоню послали погранцов, так те умеют ходить по горам, и у нас форы, может, день или того меньше. Нам надо сегодня выбираться и идти дальше. Знаю, что говорю, – я воевал в этих горах.
– Белогвардейская контра! – осклабился в гнилой улыбке вор с перебитым носом и презрительно сплюнул. – Давить вас надо! Не хочешь попробовать мою беду, фраер? – И он выхватил финку, тускло блеснувшую смертоносным жалом.
– Что за кипеж на болоте, что за шухер на бану? – подал голос Семен. – Кабан, усохни! Уйдем отсюда завтра утром. Погранцы – волки известные, но они по горам не летают! – В поддержку его слов раздался взрыв смеха. – С местными не задираться, их чувих не трогать, кипеж не устраивать. Если узнаю, что кто-то надумал вскрыть лохматый сейф[33], – сам порешу. – Он посмотрел на Панкрата, который хотел ему возразить. – Ботало прикрой и шнифтами зря не клипай. Вали к инородцам и договаривайся, чтобы они нам отвалили хаванины на дорогу.
Панкрат встал, хотел было что-то сказать, но, посмотрев на враждебно настроенных зэков, в сердцах махнул рукой и вышел наружу. Я собралась уже податься за ним – расположившаяся здесь компания меня не вдохновляла, но тут Семен тихо сказал:
– Пора нам проводника сменить, а то его заносит – пальцы веером, сопли пузырями! Разнюхайте, кто из местных умеет ботать по-русски, и волоките его сюда, только культурно. Раньше времени кипеж не поднимайте. Все – разлетелись быстро, как круги на воде!
Особой симпатии Панкрат у меня не вызывал, но по сравнению с Семеном он был просто милашка. Если бы это было в моих силах, я обязательно предупредила бы его о грозящей опасности, но мне отведена лишь роль статиста.
В юрту заскочил худосочный, напоминающий каланчу Чирик и взволнованно сообщил:
– Сеня! Панкрат что-то затевает, крутит макли![34] Он и ерикан[35] с козлиной бородой вместе с вооруженными инородцами вышли из поселка.
– Не лепи горбатого, Чирик! Если бы он что-то затевал, то из поселка не ушел бы. Но куда они поперлись? – задумался Семен. – Уж не здесь ли серебро припрятано? Место больно удачное. Возьми кого- нибудь с собой и проследи за ними, а я соберу братву, и мы выступим следом.
– Заметано, Сеня! – И Чирик помчался выполнять задание.
Как по мне, худшую кандидатуру для слежки трудно было найти. Длинный, за версту видать, и, судя по всему, без царя в голове. Урки посмеивались над ним, но из их разговоров я поняла, что он щипач отменный. Чем он занимался, прежде чем попасть в лагерь, мне было непонятно, но и не важно. Я последовала за Чириком и увидела вдалеке, на заснеженной равнине, удаляющиеся темные силуэты. У меня было преимущество в скорости, и я быстро их нагнала. Среди них был человек в странной рогатой шапке и длинной меховой накидке, с бубном в руках. Похоже, это и был жрец, который пришел, чтобы провести специальный обряд над черным шаманом. За темной скалой обнаружилась одиноко стоящая юрта, которую охраняли три вооруженных алтайца. Здесь же на длинных жердях были растянуты шкуры лошади и быка[36]. Я успела попасть в юрту раньше всех. Черный шаман оказался довольно молодым мужчиной без головного убора, с длинной косичкой сзади. На нем было некое подобие короткого тулупа мехом внутрь, его руки и ноги были обездвижены – зажаты в отверстиях деревянных колодок. Да, по сравнению с колодками металлические наручники супергуманны!
Как только я оказалась внутри, он повернул голову в мою сторону, словно сумел разглядеть меня. Само собой, у меня отпала челюсть, а в следующее мгновение, вспомнив, в каком я одеянии, вернее, что я почти без ничего, я покраснела. Заметив сваленные тюки, я забежала за них и присела, так что он не мог видеть мое тело ниже талии. Его бронзовое лицо с узкими щелками глаз ничего не выражало, и я подумала было, что он меня не видит, но тут его губы медленно растянулись в противной улыбочке. В его положении только и оставалось, что улыбаться! Я ожидала, что он что-нибудь скажет, но он молчал и кривил губы в ухмылке. Через распахнутый на груди тулуп был виден огромный медальон из желтого металла на массивной цепочке с непонятными изображениями – какие-то черточки. Приблизиться к нему, чтобы рассмотреть медальон, я не рискнула, не желая, чтобы он видел меня неглиже. Впрочем, что в этом такого? Женщины на пляже в мини-бикини демонстрируют все свои прелести и считают, что это в порядке вещей, а в короткой ночнушке, то есть значительно более одетой, предстать перед посторонним мужчиной – почему-то верх
