— Двое мальчиков и одна девочка. Ну что, кто-нибудь рискнет заключить пари на пол четвертого?
Ответа на это предложение не последовало, и леди Уэнтворт невозмутимо продолжала:
— Я все думаю, сэр, остановится он на этом? Ведь наш герцог слывет большим любимцем у дам, как вам известно.
— Насколько я понял, ему счастливо живется с миссис Джордан, — сухо заметил Эдуард.
— Это, конечно, так, но… — Она вновь захохотала. — Миссис Джордан подолгу не бывает дома, когда уезжает на гастроли с театром… Так разве можно винить в чем-то герцога?
К тому времени, когда они подъехали к Лондону, Фрэнсис успела выболтать им все новости и сплетни, так что последняя часть пути прошла в относительной тишине, чему Жюли была несказанно рада. Только теперь она поняла, какое количество новых знакомств ожидает ее. Ей придется быть осторожной, чтобы избежать сплетен и скандалов, а главное — оправдать доверие Эдуарда. Его она ни в коем случае не должна подвести.
Когда бы впоследствии Жюли ни вспоминала Рождество 1798 года, перед ее глазами всегда возникала непрерывная сумасшедшая череда балов, приемов, торжественных застолий и танцев, зачастую начинавшихся в одном аристократическом доме и заканчивавшихся в другом. Она помнила вечную толпу подобострастных ухажеров и хищные критические взгляды расфуфыренных дам, чьи тела были либо до неприличия перегружены дорогостоящей одеждой, либо столь же неприлично оголены. Еще никогда прежде ей не приходилось быть так благодарной своим светским манерам и умению держаться в обществе.
Из Виндзора Эдуард вернулся на удивление счастливым. Родители встретили его необычайно ласково, ни разу не вспомнили о былых обидах, а сестры оказались очаровательными девушками, несомненно самыми прекрасными в Англии. Но главное, все они горели желанием познакомиться с мадам Жюли де Сен-Лоран.
Как это случилось в свое время, между Жюли и Марией Фитцхерберт сразу возникла настоящая дружба. Возможно, как и с Катрин де Салабери, это произошло потому, что обе были католичками. Но роднило их также и другое. Обе состояли в близких отношениях с принцами — родными братьями. Мария доверительно сообщила Жюли, что по-прежнему любит Георга и будет любить его до конца дней своих, но… вернуться к нему… Нет, этого она сделать не может. Только теперь она наконец узнала, что такое покой — ни вечно пьяного буянящего мужа, ни оскорбительных насмешек, ни злых языков. И все-таки Жюли заметила, что за этим спокойствием скрывается душевная боль, поэтому, уходя от подруги, не удивилась, когда та прошептала:
— Приезжайте поскорее. Одна, чтобы мы могли поговорить.
Принц Уэльский со всеми, кто привык кутить вместе с ним в Карлтон-Хаус, уже переехал на праздники в Брайтон и настоятельно приглашал Эдуарда и Жюли нанести ему визит.
Увидев роскошные апартаменты его загородной резиденции, Эдуард почувствовал, как в нем проснулась былая зависть. Строя свой дом в Бедфорд-Бэйзин, он постарался превзойти брата в роскоши и изысканности вкуса, но теперь ему показалось, что Георг опять обогнал его.
Брат оказывал Жюли заметное внимание, искал сочувствия, когда жаловался ей и Эдуарду на жестокое к нему отношение со стороны Марии, и умолял обоих вступиться за него перед бывшей любовницей.
Как они и ожидали, другой брат Эдуарда, герцог Йоркский, тоже гостил здесь в загородной резиденции, но без герцогини Фредерики (Мария успела сообщить Жюли и Эдуарду, что супруги расстались). Лишь одна гостья вызывала симпатию у обоих — трехлетняя принцесса Шарлотта, энергичная, непосредственная, донельзя избалованная всеми, включая бабушку и теток.
Когда пришла новость, что миссис Джордан 19 декабря произвела на свет девочку, Георг предложил устроить торжество, которое для него закончилось слезами и жалобными причитаниями о том, как он завидует братьям Уильяму и Эдуарду, которым повезло с любящими женщинами.
В Брайтоне они пробыли не долго — им нужно было решать вопрос с домом, который они довольно легко подыскали себе в районе Найтсбридж. Пока дом приводили в порядок и обустраивали для жилья, любовники, не теряя времени, нанесли визит в Буши, где жил Уильям с семьей.
Экипаж подкатил к крыльцу дома. Дверь открылась, и навстречу Эдуарду и Жюли выбежали двое ребятишек, мальчик и девочка, а за ними, держа за руку малыша лет двух, не спеша вышел сам Уильям. Жюли даже затаила дыхание — именно такой представляла она себе семейную жизнь.
Потом Эдуард представил ее брату, а тот познакомил их с детьми, Георгом и Софией, которые немедленно повздорили, кто возьмет за руку Жюли, в то время как самый маленький братик, Генри, смущенно прятался за папиной спиной.
Жюли понравился Уильям. Он был не так красив, как Эдуард или другие его братья, зато излучал счастье и довольство.
— Пожалуйста, проходите в дом. Я запретил миссис Джордан выходить на свежий воздух, пока не поправится, но она сгорает от нетерпения познакомиться с вами и показать нашу младшенькую.
Дороти Джордан стояла посреди комнаты и, когда джентльмены вошли, опустилась в глубоком реверансе перед Эдуардом. Тот поспешно помог ей подняться и проводил к дивану.
— Мэм, по-моему, вам еще рано ходить…
— Что вы, сэр… Через две недели я должна вернуться на сцену. Поэтому чем раньше начну ходить, тем лучше.
Эдуард боялся найти в Дороти Джордан еще одну Дюлек, но его опасения не подтвердились — перед ним стояла не легкомысленная свистушка, а приятная полненькая женщина, настоящая мать и душа семейства. И голос у нее оказался приятный, с теплыми интонациями. Одним словом, Уильяму, судя по всему, повезло.
Дети носились по комнате, и родители не одергивали их. Уильям, позвонив в колокольчик, попросил, чтобы принесли младенца, и Жюли впервые испытала страх, представив, что ей придется увидеть, а может быть, и подержать в руках новорожденную. Однако она все же нашла в себе силы взять на руки крошечное создание, в то время как гордые и счастливые родители смотрели на нее и на Эдуарда, который уже вовсю играл с детьми.
Удивленно наблюдая за ним, Уильям заметил:
— Эдуард, тебе самому пора обзавестись семьей.
Эдуард, оторвавшись от детской забавы, ответил брату прямым взглядом:
— У нас с мадам нет желания заводить детей.
При следующей встрече Жюли и Мария поспешили воспользоваться возможностью выговориться и облегчить душу.
— Милая миссис Фитцхерберт, ну почему… почему он отказывается?! Я не понимаю! Вы не представляете, как тяжело у меня на сердце всякий раз, когда я вижу или держу на руках чужого ребенка!..
— Я могу это представить.
Мария произнесла эти слова с таким спокойствием и уверенностью, что Жюли посмотрела на нее с нескрываемым изумлением:
— Вы… тоже?
Мария кивнула:
— Да. Но в моем случае это была необходимость. Тогда я сама охотно согласилась. Никто из моих детей не мог бы претендовать на трон, даже если бы Георг, их отец, когда-нибудь стал королем… И поэтому… поэтому… я обещала, что расстанусь с любым ребенком, который у меня родится.
Голос ее дрогнул, слезы полились по щекам. Но женщина быстро справилась с чувствами:
— Но у вас все по-другому. Эдуард далек от линии престолонаследования, и вам нечего бояться… особенно теперь, когда принцесса Шарлотта стала прямой наследницей трона. Впрочем, Уильяма никогда не заботила эта проблема…
— Но они с Эдуардом совсем не похожи. Разве нет? Уильям всегда весел и беспечен, и ему все равно, что говорят о нем в обществе. А Эдуард страшно гордый и очень заботится о своем достоинстве.
— Да, только гордость и достоинство порой вредят ему. Впрочем, вы любите его и таким, дорогая
