предчувствие. Закончив еду, она сразу же спустилась к его каюте и постучала. С трудом узнаваемый голос запретил ей входить и попросил пригласить Рауля. Не обращая внимания на просьбу, Харриет открыла дверь. Добрые глаза доктора Уолтера стали дикими, его нещадно трясло, и от влажной кожи волнами исходил жар.
Бросив на него всего один взгляд, Харриет повернулась и побежала за Раулем. Тот все еще сидел за столом, откинувшись на спинку стула, а Наринда наливала ему кофе. Когда, подбежав к нему, Харриет в тревоге схватила его за руку, глаза у черкешенки вспыхнули, а Рауль в крайнем изумлении уставился на Харриет. С тех пор как он взял ее на судно, она еще ни разу даже не взглянула в его сторону.
— Доктор Уолтер, — побледнев, прошептала она. — Мне кажется, у него малярия.
— Мы ничего не можем сделать, — осмотрев доктора, сухо сказал он Харриет. — Он или выживет, или умрет.
— По-моему, — медленно произнесла она, глядя вверх в его мрачное, непроницаемое лицо, — вы самый холодный, самый бесчувственный человек из всех, кого я когда-либо встречала.
— Можете думать, что вам угодно, мисс Латимер. — Слабая улыбка на мгновение искривила его губы. — Мне на это наплевать.
Он снова отвернулся к койке и судорожно дрожащему человеку.
— Что вы собираетесь делать?
— Ухаживать за ним, — просто ответил Рауль и, повернувшись, с удивлением взглянул на девушку.
Харриет почувствовала, как у нее краснеют щеки. Она предположила, что его мало беспокоит здоровье доктора, что он тревожится лишь о том, как это повлияет на его экспедицию. Но она оказалась не права.
— В этом нет необходимости, — смущенно сказала она. —
Их взгляды встретились, юбка Харриет коснулась ног Рауля, и Харриет почувствовала, что краснеет еще сильнее.
— Когда вы собираетесь выйти замуж за Крейла? — спросил он, не сводя с нее пронзительного взгляда, будто позабыв о присутствии в маленькой каюте доктора Уолтера.
— Я вообще не собираюсь, — ответила она со всем достоинством, которое могла собрать.
— Почему? — Он свел брови и, подняв пальцем ее подбородок, вызывающе смотрел на нее. — Его мама не одобряет?
— Несомненно, так и было бы, если бы я приняла его предложение, — холодно ответила Харриет, хотя ее сердце отчаянно забилось.
— Вы ему отказали?
Рауль еще сильнее насупился. Харриет была так близко к нему, что от ее аромата кровь быстрее бежала у него по жилам.
— Почему?
— У меня нет желания выходить замуж, — произнесла она пересохшими губами, стараясь сохранить холодное безразличие, которое столь долго изображала, и понимая, что, если подвинется хотя бы на долю дюйма, ее тело прижмется к телу Рауля.
— Конечно, нет, — с насмешливой улыбкой сказал он. — Вам не нравится, когда к вам прикасаются, верно, мисс Латимер? Я забыл, как сердито вы требовали, когда рядом была леди Крейл, чтобы я до вас не дотрагивался, — его взгляд сместился к ее губам, — а сейчас с нами нет леди Крейл, мисс Латимер.
И не успела она протестующе вскрикнуть, как он, притянув ее к себе, стал неистово и со знанием дела целовать, не замечая хрупкую фигуру в накидке, скользнувшую прочь в темноту.
Напрасно Харриет сопротивлялась, Рауль не отпустил ее до тех пор, пока сам не решил это сделать.
— Когда-то я верил, что такие поцелуи идут из вашего сердца, мисс Латимер. — Он бесстрастно смотрел на нее. — Я обманулся, у вас его нет. Себастьяну Крейлу больше повезло в его неведении.
— Вы наглец, — прошипела она и изо всей силы, которая у нее нашлась, дала ему пощечину.
— А вы себялюбивы, — мрачно усмехнулся он. — Ваше единственное желание — это слава первооткрывателя истока Нила. Ради этой цели вы использовали и меня, и Крейла. Но мной вы больше не воспользуетесь, мисс Латимер.
Она возмущенно вскрикнула, но он, крепко взяв ее за плечи, вытолкнул за дверь каюты.
— Пришлите ко мне Наринду, — отрывисто приказал он. — Мне нужна вода и настойка опия.
Харриет почувствовала, что дрожит не меньше больного доктора, а ее губы распухли и горят от поцелуев Рауля. Как он посмел обвинить ее в себялюбии? Она не делала ничего такого, чего не делал бы любой другой участник экспедиции. Рауль высокомерный, жестокий и чрезвычайно несправедливый. На протяжении последних недель Харриет старалась убедить себя, что страдала от подростковой влюбленности и что теперь избавилась от нее. Но одним страстным объятием Рауль навечно разрушил эту иллюзию. Ее чувства к нему всегда были слишком сильны, чтобы она могла ими управлять.
— Мистер Бове хочет, чтобы в каюту доктора принесли воду и настойку опия, — сказала Харриет, подойдя к Наринде, которая зашивала одну из тонких, отделанных кружевом рубашек Рауля.
Подняв взгляд от работы, Наринда посмотрела на Харриет с такой злобой, что та непроизвольно попятилась.
— Ты его не получишь. Ты никогда его не получишь!
Плавным, кошачьим движением поднявшись на ноги, она быстро пошла выполнять распоряжение Рауля, а Харриет, пораженная силой ее чувства, осталась стоять, дрожа от возмущения.
— С этого времени мы по вечерам будем становиться на якорь в середине реки, — объявил Рауль, когда наконец вышел из каюты доктора. — Возможно, там не так много москитов.
— Что с доктором Уолтером?
Серые глаза Себастьяна выдавали почти паническую тревогу.
— Болен, — отрывисто бросил Рауль.
Наринда, скользнув к нему, что-то шепнула по-арабски и, быстро взяв под руку, с победоносным видом посмотрела на Харриет.
Харриет отвернулась. Каким образом она себя выдала? Откуда эта девушка узнала о ее чувствах к Раулю?
— Ночью я останусь с доктором Уолтером, — сказала Харриет и, не дожидаясь разрешения, отошла так быстро, что ее юбка закружилась вокруг лодыжек.
Когда Рауль ушел, маленькая черкешенка вскоре тоже оставила больного. Ее поведение в присутствии Рауля заметно отличалось от того, как она вела себя в его отсутствие. Ее брань, адресованная команде туземцев, когда Рауль не мог ее слышать, забавляла и Себастьяна, и мистера Фроума, но печалила Марка Лейна, считавшего, что девушке следует проявлять больше христианского милосердия, и возмущала Харриет. Молодая девушка была настоящей ведьмой и нисколько не уважала чувства других людей, ее мягкие слова, могли в мгновение ока превратиться в ядовитый выговор. Как мог Рауль поддаться ее обману? Возможно, он ничего не знал об этой стороне характера Наринды, а если знал, то его это не заботило. Харриет протерла пылающий лоб доктора Уолтера.
День ото дня состояние доктора ухудшалось. И день ото дня окружающий воздух становился более влажным, берега более зелеными, мухи более назойливыми. Река больше не текла свободно, а рассекалась островами плывущих по поверхности обломков и тины, и продвижению судов теперь мешала гниющая растительность. Туземцы, ведущие и их судно, и барки, все чаще отказывались подчиняться, и Рауль все свое внимание уделял тому, чтобы держать под контролем все свои суда.
— Я умираю, — сказал Харриет доктор в момент просветления. — Умираю!
— Глупости.
Даже для ее собственных ушей такой оптимизм прозвучал лживо.
Когда дверь каюты отворилась и вошел Рауль, Харриет застыла. К ее ночным бодрствованиям у постели доктора постепенно добавились и дневные дежурства тоже. Харриет не спала по-настоящему около недели, ее одежда была измятой и несвежей, лицо осунулось и побледнело, влажные пряди волос прилипли ко лбу и свешивались на щеки.
