нее в глазах заблестели слезы гнева и возмущения.
— Неужели у вас нет христианской совести? Половина тех, кого вы собираетесь продать в Хартуме, не перенесет путешествия. Они уже почти мертвы! Освободите их, вам достаточно и слоновой кости.
Она жестом указала на огромную кучу бивней, которые лежали неподалеку от них.
Мужчины были голландцами, и Харриет не понимала их непристойных замечаний, когда они, не обращая внимания на ее возмущение, блуждали взглядами по ее телу, зато Рауль прекрасно понимал.
— Возвращайтесь на судно, — отрывисто приказал он Харриет.
Дюжина пар налитых кровью глаз и одна пара горящих золотисто-зеленых обратились в его сторону.
— Нет! Я не вернусь, пока не отпустят этих рабов!
— Никто ничего не может требовать от нас, — на ломаном английском языке произнес гортанный голос. — Тем более женщина.
— Тогда я прошу вас, — сердито сказала Харриет. — Отпустите по крайней мере женщин и детей!
— Женщины приносят столько же денег, сколько и мужчины, — медленно произнес голландец, у которого на губах были бородавки, а по огромной бычьей голове ползали не замечаемые им мухи.
— Умоляю вас! — Харриет старалась, чтобы у нее не дрожал голос. — Пожалуйста, освободите женщин и детей!
— Вы должны простить мою жену, — непринужденно обратился к мужчинам Рауль и, достав из кармана рубашки сигары, протянул их им. — Она дочь миссионера, и ее идеалы ужасно усложняют жизнь.
— Как вы смеете… — чуть не задохнулась Харриет, но Рауль заставил ее замолчать на полуслове, с силой сжав ей запястье.
— Возвращайтесь на судно, — повторил он, и от угрозы, прозвучавшей в его голосе, и от свирепого взгляда Харриет сделалось не по себе.
— Я вас ненавижу! — набросилась она на Рауля. — Вы не лучше этих торговцев! А вы… — она повернулась лицом к озадаченным мужчинам, — вы подонки! Вы хуже самого отвратительного животного!
Выдернув руку из хватки Рауля, она бросила ему такой презрительный взгляд, что вздрогнули даже огрубевшие торговцы. Потом она зашагала обратно к судну, путаясь в юбках, но голову держала высоко поднятой.
— Моя жена, — беззаботно заговорил Рауль, садясь и принимая предложенную ему бутылку бренди, — так же горяча в поступках, как и в постели.
Последовавший смех помог разрядить обстановку. Рауль обсудил с мужчинами слоновые бивни и собственные надежды раздобыть большое судно, чтобы вернуться в Хартум. А торговцы пожаловались на отсутствие содействия со стороны местных вождей, за исключением одного — того, который находился среди них и пристальным взглядом смотрел вслед уходившей девушке.
— В Судде я потерял больше половины своей команды, — солгал Рауль, и глаза, смотревшие на него, оживились. Он вытер рот тыльной стороной ладони, передал бутылку бренди сидевшему рядом мужчине и продолжил: — Я возьму у вас нескольких рабов, если вы согласитесь.
— Они здоровые и сильные, — бесстыже соврал голландец. — Их можно хорошо продать в Хартуме.
— Они умирают стоя, — возразил Рауль, в сомнении глядя на полумертвых негров, и с подкупающим видом наклонился вперед. — Я дам вам тридцать соверенов за всех.
— Зачем вам женщины и дети? — с подозрением спросил кто-то.
— У меня есть жена, — пожал плечами Рауль, — а у мужчин в моей группе — нет. Как по-вашему, зачем они нужны?
Снова прокатился смех.
— А что касается детей, то вам нет никакого смысла везти их одних в Хартум. Вы можете с большей пользой потратить время, собирая новую партию.
— Сто соверенов.
— Пятьдесят.
— Семьдесят пять.
— Нет. — Рауль встал. — Они скорее всего все-таки умрут от болезней.
— Шестьдесят, — предложил мужчина с бородавками.
Кивнув, Рауль пожал протянутую руку — сделка состоялась. Она стоила ему целого состояния. Но даже когда растерянные негры были погружены на барки с провиантом, упакованным для путешествия по суше, Рауль не мог понять, зачем он это сделал. Конечно, ему следовало остановить Харриет до того, как ситуация стала опасной. И он мог это сделать и тем самым уберечь себя от расходов на покупку самых жалких человеческих существ, смотревших на него испуганными глазами.
— Это чудовищно с его стороны, — задыхаясь, пожаловалась Харриет Марку Лейну.
— Рауль купил их, только чтобы освободить. — Марк Лейн, успокаивая ее, положил руку ей на локоть, а Харриет в изумлении уставилась на него. — Вы, конечно же, и не думали по-другому? — улыбнулся он. — Какая может быть польза от трех десятков мужчин, женщин и детей? Когда торговцы покинут Гондокоро, лодки отплывут на несколько миль от него к порогам, и там несчастных высадят на берег. А что касается другой выдумки, о которой вы говорите, то Рауль назвал вас женой, чтобы иметь возможность защитить. В такой ситуации к вам, безусловно, приставали гораздо меньше, чем если бы вы были одинокой женщиной без всякого законного защитника.
Харриет продолжала недоверчиво смотреть на него, и Марк Лейн рассмеялся.
— Не понимаю вас, Харриет. Вы думаете о мистере Бове только самое плохое, но его намерения всегда благородны.
— На этот счет, преподобный Лейн, у меня другое мнение.
Стиснув зубы, она отвернулась от священника и быстро направилась к лимонной роще.
Уилфред и Себастьян, которые до этого долго разговаривали между собой, теперь подходили к Раулю, а Марк Лейн, склонив голову, молча молился за рабов на борту барок и за умерших священников, когда-то воздвигнувших разрушающуюся ныне церковь.
Отвлекшись от своей работы, Харриет увидела, что Наринда снова как тень стоит рядом с Раулем, но ее внимание привлек звеневший от гнева голос Себастьяна.
— Никто не знал, какие будут здесь условия, пока мы не отправились! Если мы будем продолжать путь, никто из нас не выживет!
— Тогда возвращайтесь, — устало сказал Рауль. — Суда не могут двигаться дальше. Меньше чем через милю начинаются пороги. Отсюда мы продолжим путь по суше.
— Мисс Латимер не перенесет такие трудности!
— Мисс Латимер никто не приглашал.
Харриет держала в каждой руке по корзине с лимонами, медленно подходя к ним.
— Приглашали или нет, но мисс Латимер продолжит путешествие.
Ее глаза на бледном лице горели решимостью.
— Если вы хотите вернуться, суда в вашем распоряжении, — обратился Рауль к Себастьяну, стараясь не показать своего восхищения девушкой, — прошу только, чтобы вы прислали другие лодки, которые ждали бы нас здесь.
— Я продолжу путешествие, — после нескольких секунд внутренней борьбы натянуто сказал Себастьян и добавил, оправдываясь: — Но только ради мисс Латимер.
Позже, когда припасы были окончательно выгружены с судов на берег и о лошадях и мулах тоже позаботились, Рауль отправился искать Харриет.
Стоя в одиночестве, она смотрела вверх на возвышавшийся над миссионерской церковью гигантский крест, и Рауль хорошо видел изящную линию ее прелестной шеи.
— Думаю, Крейл прав, — отрывисто сказал он. — Вам было бы лучше вернуться.
— Но я не имею такого желания.
Харриет повернулась к нему лицом, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.
