Дуайр спокойно направил дробовик на дверь гальюна.
Джош свободной рукой нажал на ручку и обнаружил, что дверь заперта.
Значит, там ничего не падало, и они на шхуне не одни.
Он взглянул на Мигеля, потом на Дуайра, молча предупреждая их, отошел, встал под углом и выстрелил в замок. В двери образовалась дыра. В замкнутом пространстве выстрел прозвучал оглушительно, и Джош вздрогнул, но в следующее мгновение подскочил к разбитой двери и распахнул ее.
Дуайр направил дробовик на крошечное пространство гальюна. Джош ожидал услышать крик или что-нибудь подобное, но внутри царила тишина. Из открытых кают тоже никто не выскочил.
На унитазе сидел человек в окровавленной, порванной одежде. Поджав под себя ноги, он скорчился в самом дальнем углу, как будто пытался сделаться меньше. Его ноги исполосовали жуткие глубокие раны с запекшейся кровью, а тело в тех местах, которые Джош смог разглядеть сквозь дыры в одежде, покрывали темные полосы, сплетенные в диковинный орнамент. Мужчина повернул лицо в их сторону — остекленевшие глаза широко раскрыты, губы растянуты в застывшей гримасе ужаса. Если бы не короткие вдохи, сотрясающие тело, Джош подумал бы, что он мертв.
Но тощий маленький человечек был еще жив.
— Боже праведный, — прошептал Дуайр, в голосе которого вдруг появился ирландский акцент. — Что, черт подери, с тобой случилось?
Мужчина отчаянно задрожал, по его лицу потекли слезы. Он вывалился в коридор, точно рассыпавшийся карточный домик, и они увидели кровоточащую рану у него в животе. Несчастный прижимал к ней ладонь, чтобы наружу не выглядывали внутренности.
Оказавшись в коридоре, он снова прикрыл рану обеими руками и скорчился, не в силах унять дрожь. На «Марипосу» явилась смерть, но ему удалось остаться в живых. Впрочем, ненадолго.
17
Тори стояла на мостике «Антуанетты» и молча ждала. Капитан Рио разговаривал со старшим механиком Хэнком Боггзом на металлической площадке снаружи, и она осталась одна с Суаресом. Второй помощник почти не обращал на нее внимания. Только один раз он что-то пробормотал насчет того, что любой рейс с братьями Рио является волнующим приключением, и даже едва заметно улыбнулся, продемонстрировав желтые от никотина зубы и веселье в глазах, удивившее ее. Суарес почти всегда молчал, но он искренне любил работу, и Тори завидовала его простой преданности своему делу.
Ее собственная жизнь представляла собой бесконечную череду проблем. Сбежав от мужа, она собиралась навсегда распрощаться с миром наркотиков и насилия. Однако без номера социальной страховки выбор работы был весьма ограниченным. «Привет, меня зовут Тори, вы не могли бы платить мне по-черному?» Все равно что надеть на шею табличку, где написано, что она от кого-то прячется. Большинство людей посчитали бы ее преступницей. Например, что ее освободили условно-досрочно и она скрывается от надзора или пытается избежать повторного ареста.
Джордж, ангел-хранитель Тори, снова принял участие в ее судьбе. Он прислал ей по электронной почте информацию об убежище для женщин, подвергшихся насилию, и один из волонтеров помог Тори найти первую работу в Майами — официанткой в маленьком итальянском ресторане, спрятанном в отеле в Бал-Харбор. Еще неделя, и она бы нанялась стриптизершей в какой-нибудь клуб, так что это место подоспело как раз вовремя.
В Бал-Харбор жило огромное количество пенсионеров, но в «Ройал флоридиан» ходила молодежь, а в баре и ресторане проворачивались самые разные делишки, зачастую незаконные. Консьерж Паоло обеспечивал клиентов всем, что они только могли пожелать, причем наркотики и девочки стояли в первых строках списка. Тори считала, что он довольно милый, учитывая темные аферы, которыми он занимался. Паоло ни разу не попытался продать ей наркотики и не предлагал переспать с кем-нибудь из посетителей, хотя и говорил, что несколько человек интересовались ею.
Тори отправляла к нему клиентов, передавала записки, иногда после работы проводила время с ним и его друзьями. Они пытались заигрывать, но держались с уважением. В тот единственный раз, когда она переспала с Паоло, она сама проявила инициативу, и он не ждал никакого продолжения.
Паоло познакомил ее с Фрэнком Эспером, объяснив тому, что ей приходится работать нелегально и анонимность защищает ее от дурных мужчин. Он так и сказал: «дурных мужчин». Тогда ей стало смешно: интересно, как бы ей ответил Паоло, если бы она попросила его объяснить, что он имел в виду. Но Фрэнк все понял правильно и через пару дней предложил ей место в «Вискайе», согласившись платить в конверте, не сообщая ничего в налоговую службу.
Сейчас Тори испытывала чувство вины из-за того, что хотела уйти из «Вискайи». Впрочем, вряд ли Фрэнк рассчитывал, что она будет работать на них вечно.
Радио пискнуло, вернув ее в реальность. Тори взглянула на Суареса, который в первый момент хотел сказать ей, чтобы она ответила на вызов, но через мгновение попросил:
— Позови, пожалуйста, капитана.
Тори кивнула и направилась к двери. На мостике пахло промышленными чистящими средствами и плесенью, словно тот, кто убирался здесь, никогда не менял грязную воду. Тори открыла дверь и вдохнула свежий, сладковатый аромат Карибского моря, но в следующее мгновение почувствовала остальные запахи, которыми пропитался корабль: машинное масло и едкую вонь ржавеющего металла.
Гейб и Хэнк Боггз замолчали в тот момент, когда открылась дверь, и довольно странно посмотрели на Тори. Губы старшего механика вытянулись в тонкую злобную линию.
— Радио, — сказала Тори, не дожидаясь вопроса.
Капитан кивнул и повернулся к Хэнку.
— С чем бы они ни вернулись, я хочу, чтобы их встретили только мои люди.
— Я прослежу, — ответил механик и начал спускаться по металлическому трапу.
Тори придержала дверь для капитана Рио, который быстро вошел внутрь и сразу же направился к приемнику. Из колонок донесся голос Мигеля, прерываемый треском помех.
— Микки вызывает Дональда.
— Микки, Дональд на приеме, — ответил Гейб.
— У нас тут один, Дональд. Повторяю, один. И время уходит.
По выражению лица капитана Тори поняла, что означает «один». Один человек выжил, он ранен и, похоже, при смерти.
— Проклятье! — рявкнул капитан, выдохнул и тут же взял себя в руки. — Что насчет груза, Микки?
— Никаких следов. Ищем.
— Проверьте каждый дюйм, Микки. И без промедления докладывай, что происходит.
— Есть. И еще, Дональд…
Тон Мигеля Рио изменился, и в разговоре возникла пауза. Тори, нахмурившись, взглянула на капитана. Гейб тоже заметил это, и на его лице появилось беспокойство.
— Что такое?
Капитан заговорил на незнакомом языке, его интонации то взлетали вверх, то падали, слова напоминали пулеметную очередь, и Тори внимательно прислушивалась к ним. Ей казалось, что она кое-что поняла. Ощущение было такое, будто слушаешь песню, которую совершенно точно знаешь, но не можешь вспомнить название и припев. Она не сомневалась, что это какой-то романский язык — каталонский или португальский. В тусклом искусственном свете на капитанском мостике она сумела разглядеть, как изменилось и тут же потемнело от гнева лицо Гейба.
Он отключил связь и мрачно взглянул на Суареса. Тот, видимо, понял, о чем они разговаривали, потому что неторопливо кивнул в ответ.
— Что это за язык? — осмелилась спросить Тори. — Вы ведь оба из Мексики?
— Да, — ответил Гейб и пристально посмотрел на нее.
