его обычных комнат для свиданий. Его губы скривились.
— Как бы мне ни было приятно тебя помучить этим, но я всегда мог бы поменять мебель в других комнатах, если бы не захотел, чтобы ты увидела подобное.
Это было правдой. Ты испортила хороший момент, Лейла!
— Извини. Знаешь, даже если бы я не знала всего этого, пусть я даже увижу десяток подобных видений о прошлом… я не знаю, может быть тогда какое-нибудь из них подготовит меня к тому, что у меня будет с тобой.
— Этого не будет, — сказал он с полной уверенностью.
Чтобы привыкнуть к его высокомерию, действительно понадобиться некоторое время.
— Тогда позволь мне сказать то, что я должна была сказать еще с самого начала, — я положила руки на его грудь и встала на цыпочки. — Я рада, что это так, — прошептала я над его ухом, прежде чем поцеловала его.
Его руки обняли меня, соскальзывая вниз к моим бедрам, сжимая их с тем же чувственным захватом, что он пользовался и вчера вечером. Но мы больше не были в его спальне, мы были в огромном коридоре, где неподалеку скрывались, по меньшей мере, с десяток вампиров.
— Остановись, — сказала я, оглядываясь вокруг и проверяя, не видел ли нас кто-нибудь.
Когда я оглянулась на него, взгляд Влада блеснул на мгновение изумрудом.
— Если бы не портретистка, я бы не остановился. — Затем он отпустил меня, и его глаза снова стали глубоко медными. — Но за смерть Хантера нужно отомстить, считай это моим лекарством. Идем. Ее зовут Джиллиан и она в библиотеке.
Портретистка была миниатюрной женщиной с глубокими морщинами от смеха и светлыми волосами, в которых плавно исчезали седые волоски. Максим поклонился, когда мы пришли, но Джиллиан нас даже не заметила. Она была слишком занята, оглядываясь с тем же ослепленным выражением лица, что должно быть было и у меня, когда я впервые сюда приехала. В библиотеке была два высоких этажа, винтовая лестница, ведущая на второй уровень, и массивный каменный камин с малиновой мебелью в центре комнаты эпохи Людовика XV. Тысячи книг заполняли полки, некоторые из них были обычного размера, некоторые же были настолько огромными, что они, должно быть, весили фунтов по тридцать каждая.
— Madame, les voila, — сказал Максим, его взгляд задержался на мне, прежде чем он отвел его в сторону.
Влад обнял меня за талию. Даже через свитер, я почувствовала, всплеск тепла его рук. Я посмотрела на него с недоумением, но когда он обратился к Джиллиан на том же языке, он звучал совершенно расслабленным. Должно быть, ничего не происходило, решила я.
Я улыбнулась ей, думая, что мне стоило изучать французский, а не испанский в школе. Влад, должно быть, сказал ей, чтобы она не пожимала мою руку, потому что, сделав шаг ко мне, она лишь улыбнулась, и заговорила со мной с сильным акцентом на английском языке.
— Счастлива встретить вас, Лейла.
— Я тоже, — сказала я, понимая суть сказанного ею.
Несколько предложений на французском были направлены в сторону Максима, когда она показала на стулья у камина.
— Она хочет, чтобы вы чувствовали себя комфортно, пока будете описывать ей, кого видели, — перевел мне Максим. Затем сардонически улыбнулся Владу. — И она хочет, чтобы вы заплатили золотом, а не евро.
Влад щелкнул пальцами, как будто ему было все равно. Я села на указанное место. Затем посмотрела на Влада.
— Я смогу описать его получше, если буду держать одну из костей.
— Максим, — сказал Влад, кивая ему на дверь.
Он ушел. Джиллиан достала большой блокнот и несколько угольных карандашей из своей сумки, что- то напевая про себя. Максим вернулся минуту спустя с тем, что больше было похоже на бедро. Ее брови поднялись, но Влад сказал ей что-то по-французски, что казалось, ее успокоило.
— Я готова, — сказала она мне.
Влад встал позади моего стула, положив на мое плечо руку.
— Говори спокойно. Я буду переводить.
Я взяла кость и положила ее на свои колени. Затем пробежала над ней своей правой рукой, закрыв глаза, пока не нашла человека, заказавшего атаку.
— У него короткие темные волосы с проседью, — начала я, — и квадратная челюсть, вроде той, что бывает у комических героев из книги…
Через час, Джиллиан передала мне свой рисунок.
— Это он? — спросила она.
Я смотрела на человека с пепельным прожилками в волосах, широким лбом, большим ртом, и пронзительными глазами непонятного цвета. Все его черты были не красивыми, мужчины назвали бы это выраженным 'характером', а женщины бы посчитали бы его лицо причиной для назначения ботокса.
— Очень похоже, — сказала я, поворачиваясь, чтобы передать картинку Владу. — Ну, что? Ты узнаешь его?
Глава 25
Влад смотрел на эскиз, его брови нахмурились. После долгой паузы, он переглянулся с Максимом, который покачал ему головой с выражением, которое мне не удалось распознать.
Затем Влад повернулся ко мне.
— Того единственного человека, которого напоминает мне эта картинка, уже давно нет в живых.
— О, — сказала я, разочаровано. — Ну, это не точный образ. Я придержу связь с ним через кости. Может быть, осталось одна или две детальки о нем, и мне удастся описать его получше. Влад передал набросок Максиму.
— Сделай копию, и покажите ее Шакалу. Выясни, сталкивался ли он раньше с этим человеком.
— Шакал все еще жив? — удивилась я.
— Конечно. Где, по-твоему, еще мог быть Шрапнель?
— Я не знала, что он все это время пытал Шакала! — выпалила я, забыв взглянуть на реакцию Джиллиан от моих слов. Надеюсь, она не поняла меня.
Не тут-то было.
— Кого-то мучают? — Джиллиан поднялась, она прикрыла рот рукой. Затем из нее вырвался поток нервно звучащих французский фраз, и она стала отступать назад.
— Assieds-toi, ce ne sont pas tes oignons, — сказал Влад, его глаза сияли ярко зеленым.
Что бы он ей там не сказал, в сочетании с силой его взгляда, это сработало. Она села, а выражение ее лица перешло от ужаса к спокойствию. Удовлетворенный этим, Влад перевел свое внимание на меня.
— Не только Шрапнель. Я провожу время с Шакалом ежедневно.
К некоторым вещам рядом с Владом я никогда не смогу привыкнуть. Это было одним из них. Следующие свои слова я сказала с большой осторожностью.
— Но ты же говорил, что Шакал не знает, кто его послал за мной, так к чему же все эти, ээ, дополнительные усилия?
Влад пожал плечами.
— Должное усердие.
Лишь он один мог говорить о неделях жестоких допросов столь небрежно.
— Как же я люблю своего отца, — пробормотала я.
Его улыбка была настолько не подходящей теме нашего разговора, что если бы я уже не привыкла к изменчивой природе Влада, то была бы поражена этим.
