– А ты бы спросила у Наташи, только и всего!
– Да, – мигом ощетинилась Галина, – как я ее спрошу, в туалет побегу, что ли, в кабинку буду ломиться, где она пыхтит, мешать стану человеку в столь важном и ответственном деле?! Ничего, надо будет – она еще раз позвонит.
– Логично, – сказал Артем.
В самом деле, может быть, он вернется – а листка с формулами уже не будет. И Наташа подробнейшим образом опишет ему даму, приходившую за ним… или скажет, что это снова был Хасан.
Однако, когда они приехали с этого вызова, а потом и с трех последующих, листок по-прежнему оставался в «аквариуме». За ним никто не приходил, и Артема по общему телефону никто больше не спрашивал.
Так и день кончился. Появилась доктор Шестакова, сменившая Артема в ночную смену, и он мог быть свободным. Переоделся и ушел.
Но сначала забрал в «аквариуме» загадочный листок и, аккуратно свернув, спрятал его во внутренний карман куртки. А ксероксную копию положил в свой шкафчик для сменной одежды.
Постоял на крыльце подстанции, подумал… В который раз пожалел, что не курит: говорят, сигарета помогает сосредоточиться, да и время провести. Сейчас стоял бы он, как человек, курил, дымил, а то торчит тут вроде знаменитой статуи Мыслителя, понимаешь…
Хотя нет, Мыслитель-то сидит. А он все же стоит.
Домой ему идти не хотелось отчаянно. К Лизе, первым делом – к Лизе! Долг зовет, и не только долг, если честно. Только надо охрану предупредить.
Он набрал номер:
– Ирина Филимоновна? Это я. Кстати, меня Артем зовут. Я забыл вам представиться, извините.
– Красивое имя, – сказала Ирина Филимоновна, и он улыбнулся, вспомнив, как это сказала Лиза и как слабо, в полусне, шевелились ее запекшиеся губы.
– Что я хочу сказать, Артем, – торопливо проговорила «охрана». – Кто-то в дверь звонил. Буквально вот только что, минут десять назад! Я затаилась, даже в коридор не вышла: еще услышат шаги! Потом в окно посмотрела – промелькнула под фонарем какая-то женщина вроде, в красной куртке. Ничего больше я не разглядела, кажется, высокая…
Опа…
– Я сейчас приеду. Еще чуть-чуть продержитесь, Ирина Филимоновна, ладно?
– А как же, конечно, продержусь. Вы только в магазин не забудьте зайти, хорошо?
– Обязательно!
И только он отключил телефон, как на крыльцо вышла покурить Наташа. Увидела Артема – да так и ахнула!
– Ты еще не ушел?! Нет, ну это же надо! Вот глупость-то!
– Что такое?
– Да ты листок этот дурацкий забрал, а только что позвонила какая-то тетка и спросила, оставил ли ты его! Я говорю, так и так, оставлял, да недавно забрал, во внутренний карман куртки положил и домой поехал. Ну вот надо же, а?! Я и не знала, что ты здесь.
– В самом деле глупо… – буркнул Артем.
Он был зол на себя. Зачем он забрал листок? У него же копия есть, если уж придет ему охота полюбопытствовать и поразгадывать эту абракадабру! Не забрал бы – и, может, смог бы дождаться этой загадочной особы, возможно, спросил бы, кто она такая и что значат все связанные с нею непонятки… А теперь ломай снова голову!
Наташа заглянула в его нахмуренное лицо и спросила вкрадчиво:
– Что, свиданка сорвалась?
– Ну да, – кивнул со вздохом Артем.
– Знаешь, как наш Иван Иваныч говорит? Ванька дома – Маньки нет, Манька дома – Ваньки нет, – сказала Наташа.
В ее голосе прозвучало неприкрытое злорадство.
Женька вышла из кабинета и машинально зашагала вслед за Константином Константиновичем, Шуриком Рванцевым и Нелей на площадку черной лестницы, где испокон веков была курилка. Но только приотворила она дверь и ощутила стойкую, прогорклую, застарелую табачную вонищу, как поспешно отпрянула и сунула обратно в карман уже вынутую было пачку.
Какого черта она курит? Зачем?! Зачем вообще женщинам курить?!
Поглядев на Нелю, которая сладострастно сжимала своими накрашенными губками сигарету, Женька брезгливо поморщилась и повернула к автомату, в котором можно было за двадцать-тридцать рублей взять кофе, или чай, или стаканчик какого-то супа, который в первый раз казался вкусным, а во второй раз на него и глядеть не хотелось, потому что это была чистая синтетика, имеющая запах и привкус таких же моющих средств, как те, что производили на заводе. И разве только суп? А кофе? Чем он пах? Да чем угодно, только не кофе.
– Жень, будешь что-нибудь? – раздался голос, и Женька увидела, что у автомата стоит Володька Мальчиков и улыбается ей. – Что тебе взять?
– Да я сама возьму, ты что? – удивилась она.
– Я хочу извиниться, – сказал Володька смущенно. – За утро. Прости, пожалуйста, я так глупо пошутил.
Женька не сразу вспомнила, что Володька извиняется за свои слова: «Так это ж женщина!»
Ишь ты! Женька и не подозревала, что Мальчиков – такой деликатный.
– Да ладно, – буркнула она, пожав плечами. – Я сама так себя вела, что… Посмотрела на себя сегодня утром в зеркало и чуть не спятила от ужаса. Мужик и пропойца, а не женщина!
– Ты это внезапно заметила, сегодня утром? – с интересом спросил Володька. – Значит, сегодня особенный день в твоей жизни!
– Ну, типа того, – кивнула Женька.
– Так это надо отметить! – радостно провозгласил Володька. – Давай в обеденный перерыв…
– Ничего я отмечать не буду, ни в обеденный перерыв, ни после работы, – решительно перебила Женька. – Тем более что в обед я хотела пройтись по магазинам. Мне нужно себя как-то в порядок привести.
– Ты не поверишь, – усмехнулся Володька. – Я не собирался звать тебя в пивнушку. Я хотел тебя в новый «Макдоналдс» позвать. Я знаю, ты любишь бигмаки. Он в торговом центре открылся, видела, за автобусной остановкой? Мы поедим, а потом ты можешь зайти в пару отделов. Там все есть – и косметика, и обувь, и белье, и тряпки. И, кстати, я там покупал свои мокасины – помнишь, ты спрашивала?
– Не пойму, на кой черт мне сдались твои мокасины, – сурово сказала Женька. – Мне туфли нужны, нормальные туфли, может даже, на каблуках. Я хочу изменить стиль! Одеться по-другому. И жизнь изменить. Но если ты сейчас хоть раз хмыкнешь, Мальчиков, я тебе эту усмешку по морде размажу.
Володька покраснел и покачал головой.
– Жень, – сказал он проникновенно. – Если хочешь начать новую жизнь, то начни с языка. Ты говоришь еще ужаснее, чем даже Дванога! У меня и в мыслях не было смеяться. Я рад за тебя, честно. Я давно на тебя смотрю и удивляюсь, что такая женщина на себя махнула рукой.
Женька тупо моргнула. Это она –
Но его глаза были серьезны. Похоже, он не издевался.
Женькины губы против воли расплылись в улыбке.
– Спасибо, Володька, я бы пошла с тобой, честно, но я… у меня…
Она осеклась. Было невозможно сказать ему, что у нее денег всего ничего и в торговом центре с такой жалкой суммой, наверное, делать просто нечего. И она забормотала:
– Я не очень хорошо разбираюсь во всех этих женских причиндалах, я от этого здорово отвыкла. И мне надо у кого-нибудь спросить про всякие там… тонкости. Поэтому я лучше с Нелей или Мариной схожу.
– Ну и зря, – пожал плечами Мальчиков. – Они тебя сначала на смех поднимут, а потом еще раззвонят по всему заводу, что ты – мужик мужиком и ничего в самых простых тряпках не смыслишь. Так что я
