надежнее как партнер. Никому ни слова. Могила! А что до советов и всяких тонкостей, я тебе что угодно расскажу, я в этих ваших штучках-лифчиках-чулочках-туфельках-юбочках – гранд-спец. Не представляешь, скольких девочек раздевал и все это снимал! Уже поднаторел!
– Нет, Володька, понимаешь… – смущенно начала было Женька, но он вдруг взял ее за руку и сказал, понизив голос:
– Женька, я – дурак, не догадался… у тебя, наверное, с деньгами проблемы?
Женька смотрела на его тонкие, длинные, очень красивые пальцы, лежавшие на ее заскорузлой, красной, грубой, короткопалой, широкой лапище.
У нее вдруг кровь застучала в висках. И почему-то защипало глаза.
«Есть же такая штука – маникюр, – подумала она, с трудом удерживаясь, чтобы не всхлипнуть. – И этот… массаж. И эпиляция. И еще какие-то финты, которые могут сделать мои руки если и не такими же красивыми, как у Володьки, но чтоб хотя бы не было противно на них смотреть, не было противно дотронуться до них! Или эпиляция – это что-то из другой оперы?»
– Жень, ты знаешь, – проговорил Володька, – во-первых, я готов тебе денег занять, но, если ты не хочешь лезть в долги, могу устроить одну халтурку. Я для одной частной фирмы втихаря кое-что делаю, они здорово платят, у меня сейчас денег до фига, но я просто не успеваю всю работу сделать, а там срочно нужно одну вещь проанализировать, ну, состав распознать, понимаешь? И заплатят, главное, хорошо! А?
Он искательно заглянул Женьке в глаза.
Та усмехнулась. Да, по части анализа никто с ней в их лаборатории не сравнится! Володька правильно выбрал помощника в своей левой работе.
Так вот чем объясняются его подходцы… и понять это тоже помогает элементарный анализ. Только не химический, а психологический. Но Женька не обиделась. Ей все равно было приятно – стоять рядом с ним, говорить о том, что можно вместе провести обеденный перерыв, о работе, которую они могли бы делать вместе, приятно, что он держит ее за руку… и запах кофе, доносившийся из автомата, уже не напоминал запах средства для чистки унитазов «Ирландская роза».
– Ладно, – сказала она, осторожно вынимая руку из его тонких пальцев. – Конечно, я тебе помогу. Само собой. Но сегодня я в магазин с тобой не пойду. Ты не обижайся, но мне как-то неудобно.
– Как хочешь, – покладисто согласился Володька. – Но тогда возьми аванс. А я сейчас навру что-нибудь Кощею и сбегаю к своему работодателю, а потом тебе втихаря подставлю пару пробирок, которые надо исследовать. Вот деньги, – он проворно сунул Женьке в руку две красные пятитысячные бумажки. – Они обещали заплатить двадцать тысяч. Десять авансом, десять – потом. Не слабо, да? Двадцать штук за какой-то паршивый анализ!
Женька медленно кивнула. Еще бы не слабо… Не то слово! Это больше ее зарплаты!
Она взяла деньги и спрятала в карман.
Прозвенел сигнал. Технический перерыв кончился.
– Ну вот, а кофе мы так и не выпили, – усмехнулся Володька. – Ты иди, а мне еще тут надо…
Он пошел по коридору в сторону двери с буквой М.
Женька подумала, что и ей не мешает навестить аналогичное место, только с другой буквой, и подошла к женскому туалету. Открыла дверь – и получила увесистый удар по физиономии.
– Хорошая колбаска была, – умильно проворковала Ирина Филимоновна, убирая со стола. – И тортик такой вкусненький… Еще и на завтрак осталось…
Как-то так вышло, что Артем притащил к Лизе целую кучу всякой еды: и колбасу, и батон, и сгущенку, как было заказано, и еще салат из морской капусты, и купил вкуснейшей, самой вкусной на свете сырковой массы, которую продавали только в магазине с диковинным названием «ГосударЪ», что на углу Генкиной и Ванеева, там, где раньше была булочная, а потом бестолковая «Точка»; и еще винегрет в «Семерке» купил – там были просто забойные винегреты, – и еще почему-то прихватил там же тортик «Сказка». Этот торт его мама страшно любила, и Артем тоже любил, он у них всю жизнь был самым любимым, и сейчас, в той странной перепутанице, которая его вдруг окружила, он показался Артему просто необходимым – как напоминание о том времени, когда все было понятно, стабильно, спокойно – во всяком случае, в душе. В стране-то как раз спокойно не было, в стране все тогда стояло на ушах… оплотом незыблемости оставались только дом, мама и тортик «Сказка», который иногда – чудом! – можно было купить.
Что характерно, у Артема и в мыслях не было нести торт домой – в смысле, к Вике. Вино покупать он тоже не собирался. Но то, что он съездит туда, парень знал точно. У него вдруг возникла одна догадка – может быть, совершенно нелепая, то есть наверняка нелепая! – но проверить ее можно было только одним путем: вернувшись в ту квартиру.
Но сначала они поужинали.
Лиза сидела сонная и мрачная. Тем более мрачная, потому что напрасно уповала Ирина Филимоновна: ничего в Лизином странном психическом раздвоении не изменилось, она по-прежнему ощущала себя парнем, хотя и понимала с прежней остротой, что с ней случилось что-то ненормальное. Ела она, впрочем, с аппетитом – как и Артем, и Ирина Филимоновна, изрядно приуставшая на посту неусыпного охранника. При этом выглядела бабуля совершенно здоровой, довольной и как бы даже помолодевшей. Во всяком случае, куда более живенькой, чем утром, когда к ней приехала «Скорая».
– Лиза, надо поговорить, – сказал Артем, когда они поужинали (все ушло на ура) и выпили чаю, заедая его тортом.
Ирина Филимоновна принялась мыть посуду, кивнув с хозяйским видом (она явно уже вполне освоилась в этой квартире):
– А вы идите в комнату и поговорите там.
Они прошли в комнату. Тяжелые шторы были по-прежнему задернуты, но Артем сначала проверил их, а только потом включил свет.
– Что, опять шифруемся? – хмуро усмехнулась Лиза, подошла к шкафу и достала свежую блузку. Свитерок и майку, в которых она провела день и в которых спала, девушка сняла, совершенно не стесняясь Артема.
Он, несколько оторопев, уставился на ее грудь, ощущая, как пересыхает в горле.
«Она опять забыла, кто она на самом деле, это ничего не значит», – уговаривал Артем самого себя, делая невозможное физическое усилие, чтобы отвести в сторону глаза.
Лиза начала просовывать руку в рукав, чертыхнулась:
– Доктор, посмотри, что у меня там такое? Чешется, зараза, сил нет! Ну? Что ты сидишь?
– Прикройся, очень тебя прошу, – с усилием выговорил Артем, глядя в сторону. – Грудь прикрой. А то потом опять скажешь, что я гомик и к тебе клеюсь.
– Да брось… – начала было она запальчиво, но вдруг осеклась, прижала к груди блузку. – Все, можешь смотреть.
Он подошел. Да, грудь-то она прикрыла, но голые плечи, и тонкие ключицы, и нежное горло, и россыпь родинок у впадинки между шеей и плечом, и легкий, женский (невероятно женский, а вовсе даже не мужской!) аромат ее тела – от всего этого у него темнело в глазах. Схватить бы ее, зацеловать, повалить на диван…
Он попытался убедить себя, что Лиза тут вообще ни при чем, что точно так же он чувствовал бы себя рядом с любой полуобнаженной женщиной – просто слишком много неистраченного желания накопилось, грубо говоря, сперматоксикоз его одолевал! – и если бы тут оказались полуголые Наталья или Галя, он ощущал бы то же самое… и даже, может быть, перед Викой он сейчас не устоял бы… но отлично знал, что врет самому себе. Хотел он именно эту женщину, именно Лизу, которая его не только не хотела, но даже не понимала, что перед ним нужно стесняться!
Для нее он – просто гомик, мужчина, которому захотелось… мужчину.
Кошмар какой-то…
Надо в этом разобраться, в том, что происходит, разобраться и покончить со всей этой гадостью, хотя бы для того, чтобы можно было сказать Лизе – Лизе-женщине! – что он ее хочет до темноты в глазах… а она?..
– Эй, – услышал он осторожный Лизин голос, – ну, ты посмотришь мою руку?
Артем тяжело вздохнул и перевел взгляд на ее руку. Предплечье расчесано до крови…
