— Товарищ майор, вызывали?
Тот покосился на капитана и, улыбнувшись, ответил:
— Вызывал, вызывал, Андрей. Закончились твои каникулы, вот, за тобой приехали, — он кивнул на капитана. — Иди, переодевайся в свою форму и возвращайся. Лейтенант Петров умер, а старший лейтенант Стасов – вернулся!
В каптёрке, куда в специальном мешке я сдал свою форму, возникла неожиданная проблема: форма стала мне мала! Гимнастёрка трещала на груди и в плечах, а брюки отвисали на похудевшей заднице и сваливались без пояса. Старшина, заведовававший не только этой каптёркой, улыбаясь успокоил меня.
— Ничего, ничего! У нас это не в первый раз, поэтому всё есть, — с этими словами он достал мне новый комплект формы, подошедший мне идеально. — Удачи вам, товарищ старший лейтенант!
— Спасибо, старшина, и за форму, и за пожелание! — и направился к Сергею Петровичу. Тот, окинув меня оценивающим взглядом, сказал:
— Ну вот, теперь нормально. Как вижу, ты чем-то понравился Хомяку, форму он тебе хорошую подобрал. Ну, давай прощаться, старлей. Надеюсь, что время проведённое у нас, ты не считаешь потерянным!
— Да ВЫ что? Товарищ майор! Как вы подумать такое могли?! Я вам так благодарен! — аж задохнувшись от обиды, я не знал что ещё сказать.
— Ладно, ладно, не обижайся, — майор хлопнул меня по плечу. — Шагай Вредло, тебя ждут.
Через полчаса, преодолев сделанную по моим советам змейку, мы уже ехали в Москву на привычной 'эмке'. За рулём сидел сам капитан, который всё косился на меня, а потом спросил:
— Познакомимся? Я Орлов, Юрий Викторович, новый сотрудник вашей 'мартыновской' группы. Можно просто – Юра.
— Стасов Андрей Алексеевич, можно Андрей или Вредло
Тот улыбнувшись, спросил:
— А почему осназовцы тебе такое прозвище дали, странное?
— Да, — я досадливо поморщился. Полученное прозвище меня жутко раздражало, а на базе все тащились, называя меня только так. — Брякнул однажды, вот и прицепилось.
Вспомнив день обретения прозвища, я улыбнулся. Тогда, я с очередным выпуском бегал по лесу от роты 'конвойников'. Нагрузили нас тогда по-зверски – мешки были больше нас размерами. На одном из привалов, я, вспомнив старый фильм, брякнул, что '…судя по весу мешков, мы временно заняли должность лошади, а сокращённо – ВРЕДЛО.' С того момента, отсмеявшись, ребята только так меня и называли. Когда я пришёл к 'Баху' с просьбой о замене прозвища, он сначала, посмеялся, а потом, став серьёзным, объяснил.
— Тебе гордиться нужно, а не возмущаться. Ты, теперь, стал своим. Обрати внимание – СВОИМ! Именно так, тебя приняли, можно сказать, в семью и дали 'семейное' имя. Многие его не зарабатывали, а ты приглянулся. Так что, иди, Вредло, – и он расхохотался.
Да, хорошие это были месяца, а теперь – опять к бумагам. Не хочу, а придётся. Болтая о всякой ерунде, мы так и доехали до Москвы. Войдя в кабинет Мартынова, я, с неким форсом, козырнул и доложил:
— Старший лейтенант Стасов из командировки прибыл! — и заулыбался, увидев удивлённый взгляд Александра Николаевича.
— Ну ты и кабан стал, Андрей, — он обошёл вокруг меня. — Мне говорили, что ты занимаешься со всеми, но такого результата я не ожидал! Молодец! — он обнял меня, усадил за стол и продолжил – Мы, наконец-то, разобрались с шевелениями вокруг тебя. Короче говоря, немцы посчитали тебя доверенным лицом самого товарища Сталина и, попытались, собрать информацию о тебе и группе, в целом. У них мало что получилось, но про группу они знают точно. Предателя мы нашли, но один ли он? Теперь продолжим нашу работу, но будем предельно внимательными и аккуратными. А теперь, иди к ребятам, соскучились все по тебе, особенно одна дама!
Пулей долетев до нашего кабинета, я утонул в глазах любимой, а потом, чуть не помер в объятиях чёртова Зильбермана!
— Что можете сказать про Стасова? В первую очередь, меня интересуют личные впечатления, — Берия внимательно посмотрел на майора Иванова. — Вы могли наблюдать его длительное время в специфичной обстановке, поэтому ваше мнение весьма интересно.
Сидящие напротив майора Мартынов и главный контрразведчик Федотов (начальник 2-го управления, комиссар государственной безопасности 3-го ранга), с интересом ждали рассказа.
— За время нахождения в моём центре, — Иванов откашлялся и продолжил. — Стасов зарекомендовал себя с наилучшей стороны. Курс обучения проходил не просто хорошо, а очень хорошо. Особенно с момента, когда сам осознал степень своей реальной боевой подготовки. Переключение с кабинетной работы на работу 'в поле' принесло ещё немало полезного. Видимо, в очередной раз, сработали определённые ассоциативные ряды. Мы получили значительное количество важной информации, по, как он говорит сам, 'контртеррористической' работе. Сейчас физическое состояние и подготовка Стасова, позволяют, при определённой доле везения, противостоять одному-двум противникам. При обычных условиях его можно включать в любую группу, обедню он не испортит. С точки зрения личностных, моральных качеств с ним, на мой взгляд, тоже всё в порядке. Я бы с ним в разведку пошёл. — Иванов усмехнулся, — прозвище он честно заработал.
Тут уж улыбнулись все, находящиеся в кабинете, не исключая и Лаврентия Павловича.
— Да уж, назвали же – Вредло. — Берия усмехнулся снова, — шутники у вас, однако. И всё же, какие рекомендации вы можете дать по Стасову?
— Мне кажется, товарищ нарком… Нет, я уверен, что Стасову, по его психотипу, полезна периодическая моральная встряска, сопряжённая со сменой обстановки. С помощью этих мер можно значительно повысить КПД его работы.
Берия повернулся к Мартынову
— Александр Николаевич, вы согласны с Ивановым?
— Да, товарищ нарком, полностью согласен. Максимальную пользу в работе с бумагами и медиками он приносил именно после 'приключений' в Волновахе и Золотоноши.
— Товарищ нарком, — вмешался Иванов. — В отчётах, составленных инструкторами центра, отмечался ещё такой субъективный фактор, как удачливость Стасова. Неоднократно замечены ситуации (во время выполнения Стасовым учебных заданий) когда он выполнял их только с помощью такой эфемерной штуки как удача. Ничем другим объяснить некоторые случаи нельзя. А в нашем деле – удача, не последнее, что требуется. Конечно этот показатель у него не самый высокий из наших спецов, но отметить его мы были обязаны.
— Интересно, очень интересно. — Берия, в задумчивости, отстукивал пальцами какой-то ритм на подлокотнике кресла.
— Пётр Васильевич, — обратился он к Федотову. — А что вы скажете?
— Я согласен с товарищами, — Федотов улыбнулся. — По итогам домашних наблюдений можно подтвердить выводы майора Иванова. Да и осторожней теперь Стасов станет. Завтра он узнает от супруги о беременности, сами понимаете, — и он развёл руками.
— Да, — Берия кивнул. — Ребёнок – это аргумент. Значит, завтра я докладываю товарищу Сталину, что мы включаем Стасова в предстоящую операцию. Вы сможете обеспечить безопасность, Пётр Васильевич?
— Стопроцентной гарантии дать невозможно, Лаврентий Павлович, но максимально возможную – обеспечим!
— Хорошо, на этом и закончим. Всем спасибо товарищи, вы свободны.
