протестанты вечерами устраивают запрещенные собрания почти под самым носом у короля.
Лесдигьер нахмурился: от этих слов веяло холодком. Он промолчал, удивляясь осведомленности коннетабля и не понимая, куда он клонит.
— Известен ли вам дворянин по имени Польтро де Мере? — неожиданно спросил коннетабль.
— Да, монсеньор.
— По Васси?
— Нет. Тогда мы не были знакомы.
— Значит, познакомились в Париже, верно?
— Наша партия малочисленна, монсеньор, и мы стремимся к единству… — уклончиво ответил Лесдигьер.
— Ну, хорошо, не будем вдаваться в подробности. С чего это вдруг ему вздумалось покарать герцога де Гиза?
— Он никак не может забыть резню в Васси. Погиб его брат и почти все друзья. В этом же сражении он потерял отца.
— Разве о своих намерениях надо во всеуслышание заявлять на всех перекрестках Парижа?
— Он преисполнен жаждой мести, она заставляет его терять рассудок. Ему не раз говорили об этом, но безуспешно. Его пытаются поймать, но он неуловим. Париж — его родной дом, он здесь родился и вырос.
— Как вы думаете, способен ли он выполнить то, что задумал?
— Думаю, да. Такие люди, как Польтро, слов на ветер не бросают.
— В конце концов, Гиз сам виноват, никто не заставлял его избивать беззащитных гугенотов.
Лесдигьер молчал, пораженный, не зная, что и подумать. Уж не собирается ли Анн де Монморанси выведать у него имена парижских гугенотов и места их тайных сборищ? И ради этого притворяется, будто ему нет никакого дела до Гиза. К чему же тогда он спрашивает о Польтро? Хочет с помощью него напасть на след мстителя и этим предотвратить убийство?
— А вы сами? — услышал он голос коннетабля. — Пытались переубедить господина Польтро?
— Нет, монсеньор, — честно признался юноша.
— Стало быть, и вы хотите этого?
Лесдигьер вконец растерялся, запутавшись в клубке противоречивых чувств и мыслей, проносящихся у него в голове.
— Герцог де Гиз великий полководец и принес Франции немало славных побед в период правления Генриха II, — отвечал он между тем на поставленный вопрос. — Желать смерти такому человеку было бы неблагодарно по отношению к отечеству, но простительно как к врагу партии. Первое важнее, но и второе вопиет о справедливости.
— Я понимаю вас, — улыбнулся коннетабль, — и на вашем месте ответил бы точно так же. Значит, господин Польтро никак не может найти герцога Гиза и даже не знает, где его искать?
— По-видимому, это так.
— Как бы вы отнеслись к человеку, подсказавшему Польтро верный путь в этом направлении?
— Это может быть либо предатель, либо друг. Согласитесь, что кое-кому хочется заманить беднягу Польтро в ловушку.
— Что, если бы этим человеком оказался герцог де Монморанси?
— Я безраздельно доверяю своему хозяину и потому ничуть не усомнился бы в его словах.
— И как бы повели себя в такой ситуации?
— Приложил бы все усилия, чтобы донести нужные сведения до Польтро.
— Смело. А вы не опасаетесь, мсье, что за подобную дерзость я велю заточить вас в темницу?
— Воля ваша, монсеньор. Однако я не верю, что отец человека, которому я служу и которым искренне восхищаюсь, способен на такой поступок.
Во взгляде коннетабля промелькнуло удовлетворение.
— Мне нравится ваша открытость, мсье Лесдигьер, — одобрительно констатировал он. — Честных и воистину преданных людей во Франции год от году становится все меньше. И я рад, что вы служите именно у моего сына. А потому буду с вами предельно откровенен. Итак, мсье, могу ли я рассчитывать на ваше содействие в деле, направленном на благо королевства?
— Монсеньор, я готов выполнить любой приказ, если только при этом мне не придется поступиться честью дворянина!
— Не волнуйтесь, шевалье, вашей чести ничто не угрожает.
— В таком случае я к вашим услугам, господин коннетабль.
— Речь пойдет о господине Польтро, — понизил голос Анн де Монморанси. — Думаю, он был бы чрезвычайно признателен, если б узнал о местонахождении человека, поисками которого столь долго и безуспешно занимается.
— Согласен. Но кто ж ему сообщит об этом?
— Вы.
— Я?! — удивлению Лесдигьера не было границ. — Но мне сие тоже неведомо!
— Я извещу вас о том, но… всему свое время. В назначенный день вы еще раз придете ко мне, и я поведаю вам все детали. Вы, кажется, удивлены?
— Не стану отрицать, монсеньор…
— Поскольку всегда считали, что нас с герцогом связывает давняя дружба? — улыбнулся коннетабль.
— Так думали все, и я — не исключение, — растерянно пробормотал Лесдигьер.
— Всеобщее заблуждение. Я не могу называть другом человека, который интересам отечества предпочел интересы иноземных держав.
— Как?! Герцог де Гиз уличен в предательстве?
— Не будь я в том уверен, мой юный друг, мы с вами сегодня не беседовали бы.
— Но почему же в таком случае вы не арестуете его?
— Потому что арест столь значительной политической фигуры неизбежно вызовет нежелательный резонанс в обществе, а это повлечет за собой как лишние хлопоты, так и, боюсь, незаслуженное унижение августейших особ. Я ответил на ваш вопрос? — Дождавшись согласного кивка собеседника, Монморанси продолжил: — Теперь запомните следующее: мое поручение относительно господина де Польтро есть не что иное, как воля короля, а Карл IX, смею заметить, не забывает людей, оказывающих ему подобного рода услуги. Догадываетесь, о чем я?
Лесдигьер гордо вскинул подбородок:
— Мною руководит отнюдь не честолюбие, монсеньор! Я готов исполнить волю Его Величества единственно из ненависти к человеку, предавшему интересы отечества, и из желания содействовать свершению над ним акта возмездия!
— Я рад, что наши взгляды на сложившуюся ситуацию совпадают, — произнес коннетабль нарочито сухо, дабы охладить пыл юноши. — В таком случае позвольте продолжить… Итак, в первую очередь постарайтесь уберечь господина де Польтро от излишних блужданий по городу: на улицах неспокойно, а характер у нашего мстителя, как я понял, весьма неуравновешенный. Франции же он нужен живым и невредимым.
— Я понял, монсеньор.
— Далее. Разговор наш должен остаться в тайне. Имейте в виду: одно неосторожное слово может стоить вам головы — мне достаточно будет шевельнуть лишь пальцем. А в моих возможностях вы, надеюсь, не сомневаетесь… Кстати, шевалье, кому известно о вашем сегодняшнем визите ко мне?
— Только маршалу де Монморанси.
— Ни единая душа не должна знать о том, что вы были сегодня у меня. Наденьте маску, когда будете выходить отсюда и постарайтесь запутать следы по дороге к улице Сент-Авуа. Когда придете сюда еще раз, не забудьте вновь надеть маску и закутаться в плащ. Лучше будет, если вы обогнете дворец улицей Жуй.
— К чему такие предосторожности?
— Потому что никто, кроме вас не знает, где найти Польтро де Мере. Жизни сотни моих придворных
