— Можете издеваться, если хотите, но, честное слово, мне стало ее искренне жаль!
— Неужели вам не приходит в голову, — пролепетала я, буквально корчась от смеха, — что она просто старается… как бы это сказать помягче?… завести вас?
— Да?! Чушь какая! Конечно, нет! Я… Боже правый! Вы хотите сказать, она все это выдумала?! А я попался на голый крючок! Старый осел! Нет, такого идиота, как я, еще поискать!
— На вашем месте я бы рассказала Мин, — посоветовала я.
— Да? А мне показалось, что она что-то уж слишком сильно хлопнула дверью. Господи, когда дело касается женщин, я просто тупею на глазах.
— Очень жаль это слышать, — бросила, войдя в кухню, Мин. — О чем речь?
Как я и ожидала, Мин, выслушав рассказ о попытке соблазнить Роберта, пришла в полный восторг. И, уж конечно, ничуть не расстроилась.
— Если честно, я потрясена, — пробормотала она, цапнув сырую морковку из мойки и поспешно сунув ее в рот. — Большинство мужчин в этом случае мигом сорвали бы с себя штаны и изнасиловали бы ее прямо в прихожей!
Роберт, вытаращив глаза, уставился на меня. Я ехидно улыбнулась и снова взялась за морковь.
На следующий день было так тепло, что можно было красить лодочный сарай. Мыть и шкурить стены было достаточно тяжело, так что у меня ушло целое утро на то, чтобы покончить с этой работой. Решив передохнуть, я вернулась домой сделать себе пару сэндвичей и выпить кофе. Миссис Баттер как раз одевалась, когда я вошла.
Мне показалось, что сегодня она не такая жизнерадостная, как обычно. Я спросила ее, как дела у ее сына Роли. У меня сложилось впечатление, что все ее мысли о нем.
— Стенли бы этому не обрадовался, мисс. Вот уже скоро год, как Роли без работы. А вот теперь ему предложили сразу на выбор два места, и он не знает, куда пойти.
— Стало быть, Роли вынужден был жить на пособие по безработице?
— И сейчас еще живет! — В глазах миссис Баттер заблестели слезы.
— А сколько ему лет, вашему Роли?
— Тридцать семь стукнет в июле.
— Ну, тогда ему очень повезло, что у него такая мать.
— Он хороший мальчик, мисс. Почтительный. Каждый месяц приезжает проведать меня. И звонит каждую неделю, ни одной не пропускает.
— Ну… эээ… это хорошо. Большая редкость в наше время, знаете ли.
Всю вторую половину дня мы с Мин трудились как каторжные, отскребая и крася стены сарая. Разговор, конечно, в основном вертелся вокруг Элли и Вильяма. Не утерпев, я рассказала ей, что тоже, кажется, начинаю мечтать о детях.
— Вот уж никогда бы не подумала! Нет, не обижайся, из тебя получится замечательная мать! Просто чудесная. Почему бы тебе не завести детей от Чарльза? Держу пари, они будут прехорошенькими!
— Как тебе не стыдно, Мин?! Ты-то ведь замужем, причем счастливо!
— Господи, да кто в наши дни может утверждать, что счастлив в семейной жизни? А вдруг с другим ты была бы еще счастливее?
— Мин! Уж не хочешь ли ты сказать, что жалеешь, что не вышла за Чарльза?
— Нет… о черт! Не думаю… Господи, конечно нет!
Но я заметила, что она смутилась.
— Сейчас ты сама себе хозяйка. Сама решаешь, как тебе жить. А как только выйдешь замуж — все, конец. Замужество, если хочешь знать, это сплошные уступки. И поскольку ты уже больше не можешь лепить свою жизнь по своему усмотрению, так чтобы чувствовать себя счастливой, то тут уж приходится учиться извлекать удовольствие из того, что у тебя есть.
— Угу… только, знаешь, мне это немного надоело. Захотелось чего-то нового, интересного… волнующего. Чего-то такого… сама не знаю даже… но чтобы это изменило меня… сделало другим человеком.
— Надеюсь, тебе повезет, — с сомнением в голосе пробурчала Мин.
Три дня спустя покраска была окончена. Как оказалось, цвет был выбран исключительно удачно — чистый и нежный оттенок лепестков примулы просто радовал глаз. Полюбовавшись результатом своих трудов, я выпросила у Мин швейную машинку и поставила ее в кладовке, оборудовав там нечто вроде швейной мастерской, чтобы никому не мешать. Конечно, нелепо говорить о швейной машинке, когда речь идет о шитье занавесок, но в сарае было два огромных окна, а у меня в запасе оставалось всего два дня, чтобы все закончить. К тому же нужно было помнить, что сарай предназначается для детских игр, а шторы будут прочнее, если их сострочить на машинке. Мы выбрали для занавесок ткань, где по бледно-зеленому полю были разбросаны желтые и розовые розы, окруженные темно-синим вьюнком. Ткань я отыскала на чердаке. Когда-то это и были две огромные шторы, но нитки по шву давно уже расползлись, к тому же ткань слегка истрепалась по краям.
Возня с лодочным домиком захватила нас — едва покончив с готовкой, я мчалась туда и принималась за дело, поскольку Мин взяла на себя мытье посуды и вообще старалась помочь, чем только могла. Дорвавшись до утюга, она взялась выгладить мою единственную ночную рубашку. И когда прожгла ее, то расстроилась чуть ли не больше, чем я сама. Миссис Баттер делала все остальное, причем делала так, что придраться было не к чему. Выбрав момент, я предупредила Мин, что, скорее всего, через пару дней вернусь домой. Она расстроилась до слез.
— Знаю, что тебе пора возвращаться и что с моей стороны просто черная неблагодарность требовать, чтобы ты осталась. Но ты даже представить себе не можешь, как я буду скучать по тебе!
Я порывисто обняла ее. Слова были не нужны…
Во вторник к чаю явилась Вивьен. Я, как и обещала, испекла пирог, и до прихода Роберта мы непринужденно обсуждали, приятно ли знать заранее, что из тебя сделают мумию, и каково это, когда твои мозги извлекают через нос — тема, предложенная Вильямом. Роберт задержался, по вторникам у него было заседание клуба фотографов-любителей. Не успел он войти, как я заметила, что вид у него усталый и раздраженный. Оставалось только уповать на то, что у Вивьен хватит ума попридержать язык, выбрав более подходящий момент, чтобы высказать свое предложение.
— Делия считает, что я должна раскошелиться и отправить Вильяма в приличную школу вместо того большевистского змеиного гнезда, где он учится сейчас, но не понимаю, почему я должна жертвовать собой! — брякнула Вивьен. Я чертыхнулась про себя. Так и знала, что добром это не кончится.
— Никто от тебя этого и не ждет! — коротко фыркнув, оборвал мать Роберт.
Помрачнев, Вивьен сухо улыбнулась:
— Оставим это. Поразмыслив на досуге, я подумала, что ты бы мог взять на себя проверку моих счетов. Таким образом я бы сэкономила, рассчитав этого осла Уиллиса.
Роберт схватился за голову:
— У меня нет ни малейшего желания обсуждать это дело при всех.
Я встала, чтобы уйти.
— Нет, Делия, не уходите. Это ведь ваша затея.
Роберт по-прежнему сидел, обхватив голову руками. Воспользовавшись этим, я повернулась к Вивьен и вызывающе высунула язык. Дети были в полном восторге. Вивьен в ответ сладко улыбнулась. Составив чашки на поднос, я отправилась на кухню. Очень скоро я услышала голос Роберта. Судя по всему, разговор шел на повышенных тонах. Потом ненадолго наступило молчание, которое нарушил
— Он просто невыносим! Ну, я сделала все, что могла!
— Нет. Не сделали.
— Только не говорите, что тоже недовольны мной!
— А по-вашему, я должна быть довольна? Разве вы не понимали, что все это нужно в первую очередь Вильяму?! Только не говорите, что это вам не под силу! Захоти вы только — вы бы и самого Тамерлана водили бы, как бычка на веревочке!
Судя по выражению лица Вивьен, мои слова ей немало польстили. Впрочем, именно на это я и
