Я глянул на нее выразительно.
— Это такое чувство. Озарение. Я сразу понял: эта мышь мне что-то страшно напоминает, но вот только никак не мог вспомнить что. Итак, Кэндлмас был Вудчаком и хранил этот свой талисман на протяжении многих лет. И мышь, наверное, тоже хранилась у него, вот он и дал ее Хоберману, с тем чтобы тот в свою очередь передал ее Уиксу.
— Но зачем ему понадобился Хоберман? Ведь Вудчак и сам был знаком с Мышью, как и Хоберман. Почему он не захотел сам провести тебя в «Боккаччо»?
— Вот этого не знаю, — ответил я. — Возможно, просто боялся, что Уикс встретит его неприветливо. Ведь вспомни: именно Уикс распространял слухи с том, что это Кэндлмас сдал анатрурийцев. Сам Кэндлмас, разумеется, знал, что никого не сдавал, но не мог позволить себе пойти к Уиксу и выяснить отношения. Был риск, что Мышь встретит его не слишком дружески.
— И решил, что безопасней будет использовать Хобермана?
— Как выяснилось, не так уж и безопасно.
Она задала мне еще несколько вопросов, и я постарался ответить на все. Затем она собралась заказать еще выпить, но я поймал ее руку.
— Мне хватит, — сказал я.
— Ой, да перестань, Берн! Мы с тобой целую вечность не выпивали вдвоем, вот так, после работы, к тому же сегодня праздник. Ты что, забыл?
— Нам следует помнить о погибших, — заметил я ей, — а не спешить в их общество. К тому же мне пора идти.
— Куда это, если не секрет?
— Угадай, — ответил я.
В «Большой шишке» Хамфи Богарт играет Дюка Берна, закоренелого преступника, который решил исправиться, поскольку стоит ему попасться в четвертый раз, и его приговорят к пожизненному сроку. Но удержаться от соблазна оказалось крайне сложно, и вот он планирует нападение на инкассаторский броневик. Главарем банды является некий сбившийся с пути адвокат, а жена адвоката — старая пассия Богарта. Она не хочет, чтоб Богги рисковал жизнью, и не пускает его на дело — буквально держа на мушке. Но некий свидетель указывает на Богарта — опознает на снимке в полицейском архиве (странный, кстати, приемчик у полиции, по крайней мере с моей профессиональной точки зрения).
Адвокат ревнует и разрушает алиби Богарта, и дело кончается тем, что тот предстает перед судом. Затем заключенные совершают побег из тюрьмы, Богги бежит вместе с остальными, но что-то у них там не заладилось, однако Богарту все же удается напасть на след этой крысы-адвоката и прикончить его. Правда, и сам он при этом ранен и умирает в больнице.
Эту картину показывали первой, и прежде я ее никогда не видел. Я был целиком поглощен разворачивающимися на экране событиями и, наверное, именно поэтому не слишком часто запускал пальцы в пакетик с попкорном. А может, просто переел арахиса в «Бам Рэп». Как бы то ни было, но к перерыву у меня еще оставалось добрых полбарреля этого самого попкорна. Пришлось заглянуть в туалет — пиво, знаете ли, вещь такая, — но затем я вернулся на свое место и в буфет не заходил.
Вторым фильмом шел «Большой сон» — составители программы, должно быть для смеха, поставили подряд две картины с такими названиями. Но, разумеется, второй фильм — это классика. Сценарий Уильяма Фолкнера по роману Чандлера, а в ролях были не только звезды ранга Богги и Лорин Бэколл, но и немало другого прекрасного народа, в том числе Дороти Мелоун и Элайша Кук-младший. Не стану пересказывать вам содержание: во-первых, потому, что сюжет достаточно сложный, во-вторых, по той причине, что картину вы наверняка видели. А если еще не видели, так обязательно посмотрите.
Спустя десять минут после начала, когда меня уже целиком захватили события на экране, я услыхал шелест платья и уловил тонкий аромат духов. И некто опустился в кресло рядом. Рука нырнула в пакет с попкорном. Но искала она не попкорн. Пальцы нашли там мою руку и нежно сжали и больше уже не отпускали.
Оба мы смотрели на экран и не произносили ни слова.
Когда сеанс закончился, мы вышли из кинотеатра чуть не самыми последними — оставались на местах, пока не проползли все титры и в зале не зажегся свет. И мне показалось, нам обоим хотелось, чтоб фильм никогда не кончался.
На улице она сказала:
— Я купила билет. А тут контролер вдруг говорит, что я могу получить свои деньги обратно. Он сказал, что ты уже оставил билет для меня.
— Да, он вообще очень славный малый. И лгать никогда бы не стал.
— Но откуда ты знал, что я приду?
— Я не знал, что ты придешь, — ответил я. — И вовсе не был уверен, что когда-нибудь увижу тебя снова. Однако в глубине души, наверное, все же надеялся. Знаешь, надежда всегда остается… — Я пожал плечами. — И в конечном счете это всего лишь билет. Не изумруд какой-нибудь.
Она сжала мою руку:
— Я бы пригласила тебя к себе… Но эта квартира, она уже больше не моя.
— Знаю. Я там был…
— Тогда пригласи меня к себе.
И мы пошли и на всем пути к дому не обменялись и словом. Войдя, я предложил ей выпить. Она отказалась. Тогда я сказал, что сварю кофе. Она просила меня не беспокоиться.
— Сегодня днем, — начала она, — ты сказал, что мы вместе ходили в кино. И что мы не больше, чем просто друзья.
— Прекрасные друзья, — уточнил я.
— Но мы… спали вместе.
— На то и дружба.
— И все же ты не сказал, что мы занимались… этим.
— Знаешь, просто как-то вылетело из головы.
— Ничего не вылетело, — заметила она, и в голосе ее звучала холодная уверенность. — Ни из твоей головы, ни из моей. Я никогда не забуду этого, Бирнаард.
— Очевидно, это произвело на тебя столь неизгладимое впечатление, — сказал я, — что ты собрала все свои вещи и исчезла. Из квартиры, а заодно — и из моей жизни.
— Ты знаешь почему.
— Да, догадываюсь.
— В нем сосредоточились все надежды моего народа, Бирнаард. И он предназначен мне самой судьбой, а независимость Анатрурии — это цель моей жизни. Я приехала в Америку, чтобы быть рядом с ним, чтоб… укрепить в нем преданность нашему делу. Стать королем, вернуть себе трон — все это для него пустые слова. Но вести свой народ к свободе, осуществить мечты и чаяния целой нации — это совсем другое, это греет его кровь.
Знаем мы все эти песенки, подумал я. А где, интересно, был пианист Сэм из «Касабланки», когда все в нем так нуждались?
— А потом вдруг появился ты, — сказала она и протянула руку. Погладила меня по щеке и улыбнулась этой своей улыбкой, горькой, мудрой и печальной. — И я влюбилась в тебя, Бирнаард..
— И мы были вместе…
— И мы были вместе, но нам суждено расстаться. Мне достаточно было побыть с тобой всего раз, чтобы запомнить на всю жизнь. Чтобы потом эти воспоминания согревали душу, Бирнаард. Но если б я осталась с тобой второй раз, то захотела бы остаться навеки.
— И все же ты сегодня пришла…
— Да.
— И куда же ты теперь, Илона?
— В Анатрурию. Мы уезжаем завтра. Ночным рейсом из аэропорта Кеннеди.
— И разумеется, вдвоем.
