обнаруживали в самой удаленной части вересковой пустоши, в желтом ракитнике, где она, сидя на корточках, пыталась привить гадюке надлежащую страсть к маленькой голубой бабочке, поднося ее к змее, чтобы та поскорее влюбилась.
Но хоть Эстер и желала, чтобы совершилось как можно больше необычных браков, сама она, будучи пяти лет от роду, решила, что останется девственной после того, как однажды заглянула на скотный двор узнать, что там происходит, И однажды утром, когда майские цветы покрыли изгороди, и ей исполнилось шестнадцать, она весьма решительно оповестила родителей, что брак — не для нее.
— Все должны вступать в брак и все могут вступать в брак, — воскликнула Эстер, — только не я. Старуха Бесс, похожая на кадку, может выйти замуж за дурачка Тома, высокого и тощего, как жердь. Мистер Такер (пастор) может взять в жены жестянку с табаком, которую он держит под каминной полкой, но подобные вещи не для меня; я просто любопытствующий свидетель.
Мистер Гиббс громко расхохотался этим словам, однако мать Эстер, которая в молодости больше думала о собственном замужестве, чем о чужих свадьбах, легонько вздохнула и взглянула на дочь с состраданием, словно опасаясь, что ту обуревают чувства, не совсем подходящие для молодой женщины ее нежного возраста.
Однако вскоре бедной матери пришлось услышать от Эстер замечания еще более ужасные, чем простое заявление о том, что она никогда не выйдет замуж. Одним славным июньским деньком, когда даже бедная тощая корова чувствовала солнечное тепло всей своей шкурой, по дороге в церковь Эстер неожиданно воскликнула:
— Милая мама, все браки между мужчинами и женщинами невероятно глупы. Нет ничего увлекательного в том, чтобы вступить в брак с чем-то, что похоже на тебя самого. Естественная разница между мужчиной и женщиной — скучная материя и не заслуживает серьезного внимания. Я наблюдала за разными существами, и все, чем они занимаются во время спаривания, настолько просто и легко, что напрочь лишено всякой способности удивлять. Весь роман, начиная с ухаживания и кончая объятьями, совершенно банален. Мои ручные кролики, твари крайне глупые, в самом раннем возрасте открыли для себя это дело и нашли его чрезвычайно скучным. Им бы в голову не пришло ничего такого, если бы они не были заперты в темной тесной клетке так близко друг к другу. Никакого настоящего удовольствия или наслаждения невозможно получить от совместных действий, которые настолько просты. Человеческие существа изо всех сил пытались украсить препятствиями путь к этому чересчур легкому развлечению, чтобы возбудить к нему хотя бы какой-то интерес. Но эти препятствия — страх, скромность и тому подобное — всего лишь произвольные помехи, которыми пользуются старики и родители, боясь, что иначе вокруг вскорости будут кишеть нежеланные дети.
— За нами идет пастор, — в ужасе прошептала миссис Гиббс.
Но Эстер только повысила голос.
— То, что Адам и Ева состояли в таком близком родстве и были настолько похожи друг на друга — а она еще к тому же плоть от его плоти, — и явилось причиной всех неприятностей. Как можно ожидать процветания семьи, если два старших сына женаты на собственных сестрах? И сейчас во всех городах и деревнях молодые мужчины и женщины настолько схожи в своих желаниях, точно все они вышли из одной утробы. Можно с легкостью выйти замуж как за самого себя, так и за мистера Такера.
— Пастор никогда не простит тебе того, что ты назвала его имя, — произнесла миссис Гиббс.
— Возможно, есть некий смысл в том, — сказала Эстер после паузы, когда они дошли до церковных ступеней, — чтобы какая-нибудь аристократка из местных вышла замуж за пигмея, который из окна гостиной метал бы отравленные стрелы в своих собственных детей. Или же я с удовольствием присутствовала бы на бракосочетании мисс Агнес Петтифер с боровом мистера Толда.
— Ш — ш! ш — ш! Эстер! — прошептала миссис Гиббс. — Мисс Петтифер как раз прошла мимо нас, когда ты ее упомянула.
— Но здесь, опять же, — продолжала Эстер, не обращая совершенно никакого внимания на материнские предосторожности, — разница между молодоженами была бы совсем небольшой, ибо у борова с его клыками и у мисс Петтифер со ее зубами одинаковые вкусы, так что в их браке не будет ничего необычного. Девизом этого свадебного дня станет: «Зверь к зверю».
— Нет-нет, — продолжала Эстер, когда они выходили из церкви, — мы должны пойти немного дальше, чем мисс Петтифер, если мы хотим извлечь какую-то пользу из института брака; мы должны продвинуться дальше и сочетать браком, скажем, овечку с волком, ибо в результате совершения такого брака невеста станет коронным блюдом на свадебной трапезе. Следует считать ошибкой вещь такую простую — как делают на Востоке, — как поженить колодец с ведром, ибо надлежит сводить друг с другом вещи более курьезные, чтобы получить какое-то удовольствие.
После этого разговора — который потряс мать больше, чем входило в намерения Эстер, — она всеми силами старалась больше не касаться предмета заключения странных союзов. Ведь Эстер Гиббс любила родителей и, желая заботиться о них и не причинять обид, больше никогда не заговаривала об этом, пока они были живы. Когда мать ее доживала последние дни, Эстер даже позволила ей впасть в приятное заблуждение, что ее дочь принимает ухаживания Вилли Толда, фермерова сынка, и позволила ему по воскресеньям после обеда оставаться с ней в гостиной.
— Вам не приходило в голову, — обратилась она как-то к Вилли в одно сумрачное октябрьское воскресенье, когда разожгли камин, — что корзина для угля могла бы стать для вас более подходящей парой, чем я? В нашу первую встречу вам хватило — я засекла время по часам — ровно две минуты и десять секунд, чтобы разузнать обо мне абсолютно все. А вот корзина для угля предоставила бы вам гораздо больше времени для любви; вы могли бы каждый день обнаруживать столько разностей в ее теле — тогда как я…
Но Вилли уже не было.
Никто не вел образ жизни пристойнее, чем мисс Эстер Гиббс, после того, как родители ее умерли, один за другим в течение недели, и были погребены в одной могиле на мэддерском кладбище. Внутри ее домика царил образцовый домашний порядок, хотя бросалось в глаза то, что рядом не было ни одной схожей друг с другом вещи.
На пианино лежала большая палочка красного сургуча, а на розовом платьице, которое Эстер надевала на праздники, когда ей было двенадцать, — большая семейная библия. В ее гостиной также можно было увидеть пару старых очков, лежащих перед камином на зеленой скамеечке для ног.
Ведь до того, как мисс Гиббс начала переставлять и женить между собой предметы мебели, дом не был ее собственностью. Но даже она была немного удивлена, когда однажды вечером, около двенадцати, едва собравшись в постель, она услышала нежный, печальный голосок, взмолившийся к ней с просьбой найти ему жену.
Переженив всех в своем доме, Эстер, к несчастью, совсем забыла о часах. Они всегда показывали правильное время — быть может, поэтому она и забыла о них, ибо, если они бы внезапно встали или начали спешить или отстали бы, она бы восприняла этот как намек на то, что сердце их не на месте.
Она задалась вопросом, почему оставила часы без внимания, однако теперь, когда те раскрыли ей свое желание, она твердо положила себе найти им вторую половину, настолько не похожую на них, насколько это возможно, чтобы доставить часам удовольствие продлевать амурные радости на долгие годы.
Удивление мисс Гиббс прошло после того, как она услышала, с каким чувством обратились к ней часы. Она прекрасно знала, что все на свете — в том числе кристаллы земные и звезды небесные — могут в определенное время, когда им тоскливо или когда их снедает желание — издавать звуки, которые можно расслышать и понять.
Дрок издает треск перед тем, как бросить семя, цветы нежно взывают к пчелам, собираясь познать наслаждение, и любая старая фермерская повозка будет кряхтеть и ворчать, когда ее станут увозить из амбара, где она изведала немало приятного в компании старого бурого филина.
Эстер сразу решила, что облегчит долю бедных часов и устроит для них брак в кратчайшие же сроки. Поскольку ни одного холостяка в доме уже не осталось, она решила выйти за порог, чтобы найти по возможности такую же юную особь женского пола, желающую соединиться узами брака столь же скоро, как и часы, или даже скорее.
Эстер начала поиски на следующий же день, и первым человеком, который встретился ей на улице,
