Зонтики состояли из тончайших длинных волоконец, беспрерывно шевелящихся и невольно вызывающих ассоциации не то с актиниями, не то с медузами. Вообще в движении этих созданий угадывалось нечто океанское. Да и дирижабль сильно смахивал на свободно плывущего в атмосфере кита.
– Йопересетэ! – пробормотал Артем впечатленно. – Это что же, местная фауна, что ли? Зверушки?
На всякий случай запустив датчики внешнего наблюдения на док-запись, Артем вновь прикипел к экранам, подумав, что в космошколе его все-таки сумели натаскать на рефлекторные действия. Вот поди ж ты, позаботился о неведомых исследователях, включил запись… Хотя до того ли ему сейчас?
Бот снизился еще на полтора километра. Артем уныло изучал экран, на котором постепенно менялись очертания бурых разводов – в деталях разглядеть поверхность планеты с такой высоты было все еще трудно. Небо вновь стало чистым, исполинская туша осталась позади, и ее неторопливая свита тоже.
За три с половиной часа Артем облетел четверть диаметра планеты. Видел много действующих вулканов – серые клубы дыма выглядели как диковинные наросты на чьем-то необъятном теле. Снизу, наверное, казалось, что они возносятся высоко-высоко, чуть ли не в стратосферу, но ветер разлохмачивал их уже на высоте километра, а еще чуть выше и вовсе развеивал. Местность внизу казалась пустынной и безрадостной, да и была скорее всего именно такой. Камень и песок. Анализаторы авторитетно заключили это, даже какой-то там химический состав определили. Артему хватило короткого заключения «для чайников», без специальных подробностей.
М-да. Симпатичная планетка. И как только эвакуированные с «Одессы» люди тут выжили? Ни былинки, ни травинки, сплошь пустыня.
Артем с сомнением просмотрел запись с телевика. Пейзаж сильно смахивал на марсианский, где- нибудь у подножия столовых гор.
Потом Артем вдруг задумался: а с чего он, собственно, взял, что пассажиры лайнера и экипаж выжили? Вдруг они не смогли отыскать пригодного для жизни места посреди этих скал и вулканов? И просто погибли? Неудивительно при таком-то ландшафте…
Внимание Артема привлекло неясное движение впереди справа по курсу. Он тронул пульт управления и переориентировал телевик.
Поверхность планеты в узкой долине, зажатой между двумя исполинскими плитами, буквально кипела. Плиты смещались друг относительно друга, выдавливая на поверхность косые пласты-языки. Каменные.
«Ну и трясет там!» – подумал Артем с опаской. Хорошо, что он решил не садиться в этот раз. Планетка, похоже, весьма активна сейсмически.
Возвращаясь, Артем увидел еще нескольких китов, стайку созданий, похожих на воздушные шары, и огромную невесомую медузу, шлейфом опирающуюся на воздух. К мелочи, кишащей рядом с гигантами, он не присматривался. В другой раз.
«Колибри» пришвартовалась в автоматическом режиме. На «ять», без единого сбоя. Эта часть аппаратуры лайнера определенно отрегенерировала удачно.
Первым делом Артем скопировал данные наблюдений в основной компьютер корабля. Потом поставил шлюп-автоматы на обслуживание, взглянул, как они жадно набросились на «Колибри», и только потом отправился на камбуз.
Глава вторая
Ло Тан взглянул на солнце и тотчас прищурился. Слезинка, щекоча кожу, стекла по щеке. Времени у него оставалось еще достаточно.
Слетать на соседний Лист, маячивший на горизонте, конечно, заманчиво. Поохотиться… До темноты. На ночь лучше, конечно, не оставаться: разыграется буря, разнесет Листы… Такое уже случалось. Болтайся потом в небе много раз по много часов в поисках своего клана!
Поправив пояс, ло Тан зашагал к клену. Крылья он присмотрел себе на загляденье: узкие, длинные, глянцевито поблескивающие. Крепкие и удобные: ло Тан был прекрасным летателем и любил закладывать в небе рискованные виражи. Правда, виражи казались рискованными только со стороны, ибо прекрасный летатель лучше прочих знает, что такое допустимый риск. А который не знает – вряд ли доживет до дня, когда его назовут прекрасным летателем. Рухнет вниз, на скалы и камни или вообще в океан. Незавидная участь…
Вскоре ло Тан уже парил над миром в объятиях мощного восходящего потока. Из нижнего слоя всплывал буро-коричневый кит, разворачиваясь мордой в сторону от Листа ло Тана, чтоб не столкнуться. С правого бока кита свисало сразу четыре прилипалы; левого ло Тан не видел. Несколько лоцманов шныряло туда-сюда перед мордой кита; а вдалеке кружил голодный и одинокий горд. Полупрозрачное тело хищника сокращалось в такт реактивной струе, ло Тан позавидовал скорости горда. На крыльях такого никогда не догнать…
Горд боялся нападать на кита, потому что был один. Отбился от прайда, что ли? Обычно горды охотятся по пять-семь особей, боевыми группами. А прайд – самки с детенышами – обычно поджидает слоем ниже. Кит одинокого хищника презрительно игнорировал. Ну-ну, поглядеть бы на тебя, когда гордов станет больше…
Чуть изменив наклон крыльев, ло Тан ушел с пути кита. Ло-охотника гигант тоже игнорировал. Вот против этого не поспоришь – люди на китов никогда не охотились. Слишком уж они громадны, киты неба. Вообще люди в воздухе практически не охотились. Только на Листах.
В ушах свистел ветер высоты, самая приятная музыка для охотника.
Когда все три кромки мелькнули под крыльями, ло Тан косо пошел вниз, к чужому Листу. Мягко спланировал, коснулся поверхности подошвами сапог и развернул крылья ребром к потоку. Над Листом ветер был куда слабее, но с краю, сразу за кромками, с ним еще приходилось считаться.
Совсем свежие крылья спроваживать в полость не хотелось, и ло Тан отнес их под крайние деревья.
Охота оказалась удачной: довольно быстро ло Тан добыл косулю. Лист был обитаемым еще совсем недавно, но животные уже успели отвыкнуть от людей и это помогло.
К сумеркам ло Тан успел вернуться на родной Лист. Косулю он отдал женщинам у штабной полости; там курился ароматным дымком костер клана. Сегодня выдался хороший день: ло Тан оказался не единственным охотником, вернувшимся с добычей.
Как обычно бывает недалеко от экватора, солнце, завершив дневную дугу, разом провалилось за горизонт. Ночь в это время года короче дня почти втрое; охотники едва успеют выспаться перед очередными полетами на соседние Листы.
Клан истребил почти всех животных на Листе, где поселился. И логвит Андир недавно сказал, что пора подумать о переселении. Если в этом году Лист отправится к полюсу, переселение состоится. И, похоже, Лист действительно собирался к полюсу – за третьей кромкой стало больше чаш-побегов, а подсыхающий край летающего блюдца осыпался особенно бурно. Какие из побегов отделятся от материнского Листа и отправятся в самостоятельный полет, пока было трудно определить – все побеги еще одинакового размера и цвета. Это станет понятно позже, после южной зимы, когда солнце дойдет до точки стабильности и на целую неделю неподвижно зависнет, наполовину спрятавшись за горизонтом. Но так будет, только если Лист останется вблизи экватора.
Ло Тану сразу же вручили чашу с похлебкой из куропата и две еще горячих лепешки. Он и поел здесь же, у штабной полости, в окружении хлопотавших женщин. Ло Тан то и дело замечал мать и старшую сестру – у самого огня. Рядом, но в некотором отдалении, возилась малышня, и что удивительно – почти не производила при этом шума.
Насытившись, ло Тан отправился к недавно обустроенному жилищу – небольшой полости, из которой был выпущен летучий газ. Сама полость не зарастала, потому что проем был обильно полит соком агавы, и плоть Листа в месте, где полость вскрывали мечом, стала твердой и блестящей, как стекло.
Ло Тан никогда в жизни не видел стекла. Знал только, что оно прозрачное, твердое и на свету блестит. Тем не менее слова «как стекло» он (да и не только он – любой из клана) произносил довольно часто. Не задумываясь, просто по привычке.
Уже убрав заслонку и присев перед круглой дырой, входом в жилище, ло Тан услышал бренчание гитары. И пение.
Ло Тан узнал бы этот голос из тысячи. Потому что пел его давний друг. Друг детства. Ва Дасти. Певец и
