своих наградах, – сказал он, – люди всё равно не поймут тебя. Вот если бы ты мог рассказать им о нашем штабе или о дивизии... Тогда, пожалуй, все назвали бы тебя героем... Ступай, расскажи о наших бойцах! Довольно бездельничать!..
Николай Макарыч устыдился. После разговора с Фёдором Триасучкиным он долго думал и нашёл, что не заслуживает тех званий и наград, которых удостоил его штаб. Он решил исправить положение.
На следующее утро он снова вышел из дома. С улицы доносился шум машин и людские голоса. Где-то тявкала собака. Николай Макарыч постоял немного у подъезда, прислушиваясь. Им вдруг овладело приятное чувство, какая-то неизъяснимая радость разлилась по всему телу. Он засмеялся и пошёл навстречу уличному шуму. Он шёл неспешно, глазел по сторонам и ловил взгляды прохожих, пытаясь угадать интерес к себе. Одна старуха как будто задержала на нём глаза. И он, обрадованный, поспешил за нею. Старуха немного прихрамывала. В одной руке она тащила большой пакет. Направлялась старуха к автобусной остановке, и, когда уже почти поравнялась с ней, подошёл автобус. Старуха прибавила шагу. Заторопился и Николай Макарыч. И через минуту они оба уже тряслись в автобусе.
Николай Макарыч пристроился за спиной у старухи и всё не знал, как бы ему начать свой монолог. Он наклонился к её уху и уже собрался было что-то сказать, как вдруг внутри у него шевельнулось нечто давно позабытое, шевельнулось с новой силой, и он, недолго думая, схватил старуху за грудь. Старуха ахнула, рванулась и дико завизжала. Все, кто был в автобусе, все повернулись к ним. Стоявшая рядом со старухой молодая женщина вздрогнула, закатила глаза и, схватившись за сердце, зашевелила губами.
– Ну... Чего ты? – прошептал Николай Макарыч старухе на ухо.
Но старуха не слушала.
– Батюшки!.. Помоги-и-ите! – кричала она. – Что ж это деется... Господи!.. Я уж восьмой десяток живу, а он лезет... Кобель облезлый…
Пассажиры зашевелились. Николай Макарыча оттеснили от старухи. Кто-то больно ударил его по лицу. Одновременно принялись утешать старуху, освободив ей место. Она всхлипывала и причитала:
– Восьмо-о-ой деся-а-аток...
Николай Макарыч разозлился. Он забыл уж, чего хотел от этой воющей старухи и не понимал, за что ударили его.
– Штаб дивизии огненных пулемётов!!! – закричал он.
Все повернулись к нему и замерли. Наступило молчание. Николай Макарыч обвёл пассажиров взглядом и, потрясая кулаками в воздухе, прокричал:
– Это львы Господни! Львы Господни!..
Его вытолкнули из автобуса и повалили на землю. Потом опять втолкнули в машину и долго куда-то везли. А он плакал и шептал:
– Как львы Господни...
В истории болезни Николай Макарыча Пыткина среди прочего записано:
«...Больной подолгу стоит в одной позе со склонённой головой. Часто неадекватно смеётся, делает неопределённые жесты руками. На момент помещения в клинику был возбуждён, выкрикивал набор фраз, не связанных между собой по смыслу. Ноздри больного были замазаны мылом «от воздействия ядовитых газов». Слизистая носа воспалена. Состояние больного время от времени меняется: заторможенность переходит в возбуждение, во время которого больной дурашлив. При появлении в палате медперсонала, садится на пол, машет руками и утверждает, будто он «домашняя курица...»
Анамнез
В воскресенье Наденька Егорова подалась на каток. Но поскольку кататься она не умела, то остаток дня ей пришлось провести в травматологическом отделении ближайшей поликлиники, подозревая у себя перелом правого запястья…
В травматологии тоскливо. На хромых стульях, прибитых спинками к длинной деревянной рейке, сидят больные. Сидят молча, не без любопытства наблюдают за тараканами, украдкой пробегающими вдоль плинтуса. Больных человек пять. Ближе всех к приёмной сидит очень пьяный джентльмен, явившийся за помощью в сопровождении матери. Глаза у джентльмена мутны и, похоже, не могут сфокусироваться ни на одном из предметов. Сам он, судя по всему, не вполне понимает, где находится, и оттого то и дело обращается к матери со странными вопросами:
- Мишка ушёл, что ли?
Мать этого джентльмена поминутно ворчит и отирает какой-то тряпицей окровавленный лик своего дитяти. Дитя же отмахивается и вновь интересуется судьбой Мишки:
