пикантного положения. Он говорит:
- Мы, говорит, ни о каких младенцах не договаривались. Это сплошной обман и надувательство. Я, говорит, не верю в таких мифических младенцев. Где у тебя медицинское заключение на этот счёт?
Тут Люська Семечкина, предвидевшая такой поворот событий, обиженно так говорит:
- Это, говорит, довольно оскорбительно для меня, как для женщины и матери. Это просто даже пощёчина в мой адрес. Но если, говорит, ты так настаиваешь, то завтра же мы пойдем к моему знакомому доктору, и я представлю тебе медицинское заключение, как таковое.
И вот они идут к знакомому доктору, у которого Люська получает аудиенцию и быстренько сговаривается в цене. И, сговорившись с доктором, наша Люська появляется со слезами на своих изогнутых глазах перед будущим отцом. И вот она так эффектно появляется и протягивает ему медицинское заключение.
А будущий отец растерянно читает это заключение, из которого явствует, что гражданка Люська Семечкина действительно носит под сердцем дитя, отцом которого, судя по всему, является гражданин Серёга Булкин.
И тут Серёга Булкин понимает, в какой переплёт он попал, и чего теперь его ожидает. Он понимает, что теперь ему не выпутаться. И он говорит:
- Ты во что меня, старуха Изрыгиль, втравила?
Тут между ними происходят волнения и грубая сцена. После чего наша Люська поднимает хай и кричит:
- Православные! Гляньте на злодея-супостата! Обесчестил, окаянный, а теперь нос воротит. От собственного ребятёнка нос воротит!
И вот Люська так кричит благим матом. И вокруг них действительно начинает собираться толпа, которая тоже кричит и ахает. И тогда Серёга Булкин не выдерживает натиска толпы и добровольно, под влиянием общественности идёт в ЗАГС с Люськой Семечкиной. Там они подают заявление и месяц спустя женятся законным браком.
И вскоре у них действительно рождается младенец. Правда, с небольшим опозданием.
Но это уже пустяки.
На это уже никто не обращает внимания.
Случай в бане
Бани у нас, граждане, завсегда служили объектами насмешек. Про них завсегда разные там сатирические повести писали. Высмеивали, значит, банные порядки.
Это, конечно, что касается общественных бань. Городских. А то теперь таких бань понастроили, что смеяться не захочется. В такой бане, граждане, главное - это своего достоинства не уронить. Тут уж не до смеху. Тут уж гляди, чтоб спина ровная, а ноги бритые. Поскольку публика в таких банях уж больно элитарная подбирается.
Ну, мы здесь задерживаться не станем. Отправимся, куда попроще. А можно самим не ходить, а послушать, чего люди рассказывают.
Вот отправилась в баню Сусанна Григорьевна Печёнкина, работник дорожного хозяйства. Отправилась она, значит, помыться. Ну, пыль дорожную смыть, кости свои престарелые попарить. Вот пришла Сусанна Григорьевна в баню. Отдала за вход двадцатку и прошла в предбанник. Ну, побродила минут сорок по предбаннику. Наконец притулилась кое-как на скамеечку. Барахлишко своё развесила, огляделась. Смотрит, мать честная! Которые помыться пришедши, все чего-то кушают. Одна чай с лимоном, другая котлетку, третья куриную ногу догладывает. Токмо что щей никто не хлебает. И такое, знаете, чавканье отовсюду доносится - плакать охота. А запах!..
Поморщилась Сусанна Григорьевна, носиком передёрнула и думает: 'Ишь ты, - думает, - раньше-то в банях всё больше стирали, а теперь, гляди-ка, покушать ходят'.
Тут надоело ей смотреть, кто как кушает, пошла она париться. Приходит, садится на полок. Дышит. Воздух горячий, нутро обжигает. Но ничего, вдыхать можно. Только вроде пахнет как-то странно. Вроде дух такой тяжёлый распространился, с ног шибает.
Огляделась Сусанна Григорьевна. Видит, сидят две бабёночки в халатиках махровеньких. Греются.
В парилке-то и без халатиков жарынь. Пот в шесть ручьёв льёт. А в халатике-то и вовсе жить не хочется. Но бабёночки - ничего. Сидят, семечки лузгают. Потеют только, сволочи.
Сусанна Григорьевна им говорит: