менее примитивный супрарациональный элемент, более или менее замаскированную работу духа. На высокой стадии ментального развития человек все-таки не является чистым ментальным существом, чистым разумом; даже самый совершенный мыслитель не бывает и не может быть полностью или исключительно рациональным — ибо существуют витальные импульсы, которые он не в силах уничтожить, озарения или проблески света свыше, которые не становятся менее супрарациональными от того, что он не понимает их происхождения. Когда речь идет не о божестве, но о максимально развившем свои возможности человеке, которого коснулся луч божественного света, самая духовность человека, независимо от степени ее преобладания, обязательно содержит (пока он по-прежнему остается человеком, не достигшим вершины эволюции) свои рациональные и инфрарациональные тенденции и элементы. С периодами же общественного развития человечества дело обстоит точно так же, как и со стадиями психологиче-ской жизни индивидов: они могут отличаться друг от друга по признаку преобладающего действия одного из элементов, который превосходит силой другие или поглощает их, или вступает с ними в некий компромисс, однако исключительная деятельность такого элемента, похоже, не предполагалась изначально и на практике не осуществима.
Таким образом, в инфрарациональном периоде человеческого и социального развития вовсе не должны отсутствовать присущие ему элементы — действенные элементы — разума и духовности. Даже дикарь, будь то первобытный человек или дегенерат, имеет некое связное представление об этом и потустороннем мирах, теорию жизни и религии. Нам, людям с более развитым рациональным умом, его теория жизни может показаться непоследовательной, поскольку мы утратили лежащий в ее основе взгляд на вещи и принцип связи ее идей. Но она, тем не менее, является продуктом разума, и в пределах этой теории человек способен вполне успешно мыслить как на абстрактном, так и на практическом уровне, а также формировать четкую этическую идею и мотив, некоторые эстетические представления и стройную систему общества — жалкую и варварскую, на наш взгляд, но достаточно хорошо продуманную и выстроенную для того, чтобы служить своим простым целям. Мы можем не видеть элемент разума и в примитивной теории жизни или духовности в варварской религии, поскольку они кажутся нам целиком созданными из символов и форм, которым эти неразвитые умы придают суеверный смысл. Но это происходит потому, что на данной стадии развития разум не совершенен и ограничен в своем действии, а элемент духовности примитивен или неразвит и еще не обладает самосознанием; чтобы надежно сохранить плоды их деятельности и сделать последние реальными и конкретными для своего ума и духа, первобытный человек вынужден облекать их в символы и формы, за которые он цепляется с дикарским трепетом и благоговением, поскольку только они могут стать для него ориентирами, направляющими его жизнь. Ибо в нем преобладает инфрарациональная жизнь инстинкта, витальной интуиции и импульса, механического обычая и традиции все остальные части его существа должны привести все это в первичный порядок и озарить первыми проблесками света. Не-очищенный разум и непросвещенный дух не могут работать в нем, осуществляя свои собственные цели: они являются рабами его инфрарациональной природы.
На более высоком уровне развития или при повторном прохождении уже пройденной стадии ради осуществления более полной эволюции (дикарь в наше время находится, вероятно, не в состоянии первобытного примитивного человека, но в состоянии рецидива примитивности, возвращения к ней) инфрарациональный век общества может породить цивилизацию очень высокого уровня. Здесь человек может обладать великими интуитивными знаниями смысла или общей цели жизни, иметь замечательные идеи устройства жизни, гармоничную, хорошо отлаженную, долговечную и прочную социальную систему, впечатляющую религию, не лишенную известной глубины, но сводящуюся главным образом к символу и ритуалу, которые для народных масс и станут практически всей религией. На этой стадии чистый разум и чистая духовность не будут управлять обществом или двигать большими массами людей, но будут представлены (если вообще будут) отдельными личностями — число которых поначалу будет измеряться единицами, но впоследствии станет неуклонно увеличиваться по мере того, как эти две силы будут обретать все большую чистоту и мощь и привлекать все больше и больше сторонников.
В случае преобладающего развития разума это вполне может привести к веку великих мыслителей- одиночек, которые открывают какую-то идею жизни, ее начал и законов и строят на этом основании философскую систему; критических умов, одиноко стоящих над толпой, которые судят о жизни, еще не обладая светоносной широтой взглядов, тончайшей гибкостью мысли или глубиной чистого и всеобъемлющего понимания, но все же обладая силой интеллектуального разума, способностью интуитивного постижения, проницательностью; возможно, даже появится один-другой выдающийся социальный философ, который, воспользовавшись неким кризисом или общественным потрясением, сумеет заставить общество видоизмениться или перестроиться на основании некоего чисто рационального и разумного принципа. Такой век, похоже, представлен в традициях ранней греческой цивилизации или, скорее, начала ее динамичного и прогрессивного периода. Если же преобладает духовность, появятся великие мистики, способные погрузиться в изучение глубоких и по-прежнему таинственных возможностей нашей психической природы: они интуитивно постигнут и реализуют истину «я» и духа в человеке, и хотя сохранят эти знания в тайнеипередадут их лишь немногим посвященным, все же, возможно, с их помощью удастся усовершенствовать примитивные формы народной жизни. Именно о такой линии развития туманно свидетельствуют древние традиции мистерий. Мы видим, как в доисторической Индии она совершила особый и уникальный поворот, предопределивший общее направление развития общества и превративший индийскую цивилизацию в обособленное и своеобразное явление в истории человечества. Но все это — лишь первые проблески света в сознании человечества, которое по-прежнему остается инфрарациональным, равно как и инфрадуховным, и даже претерпевая влияние этих предшественников, оно отвечает на их вдохновенные идеи лишь слабо и невнятно, не обнаруживая ни ясного интеллектуального понимания, ни пробудившегося духовного отклика на то, что несут в себе или предлагают эти идеи. Человечество по-прежнему облекает все в инфрарациональную форму и превращает в традицию, искажающую истину, а духовную жизньподменяет плохо понятым ритуалом и затемняющим смысл сим- волом. Оно смутно ощущает высшие истины, старается осуществить их на свой неуклюжий манер, но это еще не истинное понимание; оно пока не способно придать им устойчивую интеллектуальную форму или постичь их сокровенный духовный смысл.
По мере дальнейшего своего развития разум и духовность постепенно превращаются в силу все более широкую и рассеянную-вероят-но, менее интенсивную, но охватывающую боvльшие массы и оказывающую на них более сильное влияние. Мистики сеют семена мощного духовного развития, в котором ищут света целые сословия общества и даже представители всех сословий, как это случилось в Индии эпохи Упанишад. На смену мыслителям-одиночкам приходит огромное количество писателей, поэтов, ораторов, софистов, ученых-исследователей, которые обеспечивают мощный и плодотворный расцвет живой мысли и поиска, развивая в людях привычку мыслить и вызывая даже в народных массах всеобщую активность интеллектуального разума — как это случилось в Греции в век софистов. Свободное от вмешательства разума духовное развитие в инфрарациональном обществе часто имеет тенденцию опережать на первых порах развитие рационального и интеллектуального ума. Ибо величайшей просвещающей силой в развитии инфрарационального человека является низшая интуиция, инстинктивное интуитивное чувство, возникающее из заключенной в человеке жизненной силы, а переход к интенсивной внутренней жизни и развитию более глубокой духовной интуиции, превосходящей интеллект и, по-видимому, не нуждающейся в нем, на индивидуальном уровне происходит довольно легко. Но для человечества в целом такой скачок невозможен; ум и интеллект человечества должны полностью развиться, чтобы духовность могла надежно совершать свое восхождение, опираясь на широкий фундамент развитой низшей природы человека, разумного ментального существа. Поэтому мы видим, что разум в своем росте либо на время избавляется от четко выраженной духовной тенденции, как это было в древней Греции, либо принимает ее, но сплетает вокруг самых первых постижений и открытий духа гигант-скую паутину интеллектуальных построений, в результате чего ранний мистический пророк замещается философом-мистиком, религиозным мыслителем и даже просто философом, как это было в Индии.
Может показаться, что на какое-то время новое развитие и новый импульс охватывают все общество, как это было в Афинах или древней Индии ариев. Но это первое движение не может долго сохранять свою чистоту, поскольку человечество еще не готово к нему. Происходит кристаллизация, ослабление начального импульса, новое развитие инфрарациональных форм, в которых мысль или духовность подавляются нарастающей низшей природой или сковываются формой и могут даже погибнуть в ней, в то время как
