– Ковач – пустяки. Эмрих поссорилась с «КВХ».
– По какому поводу?
– Из-за «Дипраксы». Она уверена, что обнаружила крайне отрицательные побочные эффекты. «КВХ» считает, что это не так.
– И что они сделали? – спросил Джастин.
– На текущий момент погубили ее репутацию и карьеру.
– И все?
– И все.
Какое-то время они шли молча. Карл ковылял впереди, изредка подбирая конские каштаны, но в рот их не тащил. Вокруг окрестных, более низких холмов начал формироваться вечерний туман, превращая их в острова.
– И когда это произошло?
– Происходит и сейчас. Ее уволили из «КВХ», а потом уволили из университета Доуса в Саскачеване и медицинского центра университета Доуса. Она попыталась опубликовать в медицинском журнале статью, в которой излагала свои опасения в отношении «Дипраксы», но в ее контракте с «КВХ» имелся пункт, запрещавший разглашение информации, связанной с исследованиями, которые финансировались концерном, поэтому они подали на нее в суд, подали в суд на журнал, и весь тираж был уничтожен.
– И вы сообщали об этом Тессе? Она была бы в восторге.
– Разумеется, сообщала.
– Когда?
Бирджит пожала плечами.
– Недели три тому назад. Возможно, две. Наша переписка тоже исчезла.
– Вы хотите сказать, они заслали вирус и в ваш компьютер?
– Его украли. Когда ограбили фонд. Я не перебрасывала ее письма на дискету. И не распечатывала их. Вот так.
«Вот так», – повторил про себя Джастин.
– И кто, по-вашему, его взял?
– Никто. С корпорациями иначе не бывает. Большой босс вызывает маленького босса, маленький – своего заместителя, тот говорит с шефом службы безопасности корпорации, последний – со своим помощником, тот – с друзьями, они – со своими друзьями. И компьютер исчезает. Его крадет не босс, не маленький босс, не заместитель маленького босса, не шеф службы безопасности. Не корпорация. Вообще никто не крадет. Но компьютер исчезает. Без всяких расписок, чеков, контрактов. Никто ничего не знает. Никого здесь не было. Но задание выполняется.
– А как же полиция?
– О, наша полиция отличается завидным трудолюбием. Если вы остались без компьютера, обратитесь в страховую компанию и купите новый, чего беспокоить полицию? Вы встречались с Ванзой?
– Только в больнице. Она была совсем плоха. Тесса писала вам о Ванзе?
– Что ее отравили. Что Лорбир и Ковач приходили к ней в больницу, что ребенок Ванзы выжил, а она – нет. Что препарат убил ее. Возможно, сочетание препаратов. Возможно, она была слишком худой, жировой массы не хватило, чтобы преодолеть негативное действие препарата. Возможно, она бы выжила, если бы ей давали его в меньших дозах. Возможно, «КВХ» смогут подкорректировать количество активного вещества, прежде чем продавать препарат в Америке.
– Она так написала? Тесса?
– Конечно. «Ванза – еще один подопытный кролик. Я ее любила, они ее убили. Тесса».
Джастин уже протестовал. Ради бога, Бирджит, а как же Эмрих? Если Эмрих, учавствовавшая в создании препарата, заявила, что он небезопасен, тогда, само собой…
Бирджит обрывает его:
– Эмрих преувеличивает. Спросите Ковач. Спросите «КВХ». Участие Лары Эмрих в открытии молекулы «Дипраксы» не слишком отличается от нулевого. Ковач – гений, Эмрих была ее лаборанткой, Лорбир – менеджером. Поскольку Эмрих была еще и любовницей Лорбира, ее значимость в реализации проекта существенно раздута.
– Где сейчас Лорбир?
– Неизвестно. Эмрих не знает, «КВХ» не знает, там говорят, что не знают. За последние пять месяцев его никто и нигде не видел. Может, Лорбира тоже убили.
– Где Ковач?
– Путешествует. Постоянно кружит по свету, так что «КВХ» не может сообщить нам, где она нынче и куда поедет потом. На прошлой неделе была на Таити, три недели тому назад – в Буэнос-Айресе или Тимбукту. Но где объявится завтра или на следующей неделе – тайна. Ее домашний адрес – конфиденциальная информация, телефон – тоже.
Карл проголодался. Только что спокойно гонял по луже щетку, а тут поднял крик: захотел есть. Они посидели на скамейке, пока Бирджит кормила сына из бутылочки.
– Если бы вас тут не было, он бы ел сам, – с гордостью сообщила она. – Шел бы, пошатываясь, как маленький пьяница, не отрываясь от бутылки. Но раз уж рядом сидит дядя, он требует внимания, – что-то в ее словах напомнило ей о горе Джастина. – Извините, Джастин, – пробормотала она. – Как я могла такое
